Почти дневник (Статьи, очерки) - Валентин Катаев

- Быть чекистом - есть величайший искус на добросовестность и честность, - неоднократно говорил он.

- Чекист всегда должен видеть себя и свои поступки как бы со стороны. Видеть свою спину.

Он был беспощадный враг всякого и всяческого зазнайства, комчванства, высокомерия. Он не гнушался самой черной работы и неустанно призывал к этому своих соратников.

Часто со страстью и волнением повторял он, вкладывая особенный, жгучий смысл в свои слова:

- Чекист должен быть честнее любого!

Дзержинский не чурался самой черной чекистской работы. Он лично ходил на операции, делал обыски, изъятия, аресты, зачастую подвергая свою жизнь смертельной опасности.

Он лично поехал в левоэсеровский отряд Попова арестовать убийцу Мирбаха - авантюриста Блюмкина. В отряде его обезоружили, арестовали, схватили за руки. Он с бешенством вырвался и, схватив Попова за грудь, в ярости закричал:

- Негодяй! Отдайте мне сию же минуту мой револьвер, чтобы я мог... пустить вам пулю в лоб!

Он был бесстрашен.

Он первый бросался на самые трудные участки советской и партийной работы, не считаясь с "чинами".

В 1920 году страшные заносы, которые могут сорвать транспорт, - и Дзержинский первый на борьбе с заносами.

"Предчрезкомснегпуть".

Тысяча девятьсот двадцать первый год - поволжский голод, - и Дзержинский первый в Помголе.

Горячий воздух голодной осени струился над Москвой. Пыль засыпает пустой фонтан на Лубянской площади. И Дзержинский взволнованно входит в свой кабинет, держа в руках небольшой сверток.

- Пожалуйста, перешлите это от меня лично в Помгол, в пользу голодающих.

Секретарь разворачивает сверток. Там небольшая хрустальная чернильница с серебряным ободком и крышечкой. Секретарь узнает эту чернильницу. Это чернильница сына Дзержинского Ясика.

- Феликс Эдмундович, но ведь это же чернильница Ясика.

- Эта роскошь ему сейчас не нужна... - слышен резкий ответ.

Да мало ли этих, на первый взгляд незначительных, но таких замечательных фактов!

И вот наконец последнее утро. У Дзержинского под глазами мешки. Лицо узкое, бледное. Он не спал всю ночь, готовясь к своему последнему выступлению. Сколько цифр, выкладок, балансов! И каждую цифру он обязательно проверял лично. Он не доверял арифмометрам и счетным линейкам. Своим мелким почерком по два, по три раза он проверял каждую колонку цифр... Он внутренне горит. Он сгорает. Он не может успокоиться. Он смотрит на часы.

- Феликс Эдмундович, выпейте хоть стакан молока.

Дзержинский неукротимым жестом отталкивает стакан:

- Молока? Не надо.

Он ходит широкими шагами по кабинету:

- Не надо! Я им брошу карты в лицо!

И он стремительно уходит, торопясь на Пленум ЦК.

И там звучит его страстный, неукротимый голос, покрывающий жалкие реплики Каменевых, Троцких и К°, мощный голос человека, которому ненавистна ложь, который умеет бесконечно, глубоко любить, но и жгуче, неукротимо ненавидеть...

"...А вы знаете отлично, в чем заключается моя сила, - говорит он, обращаясь к оппозиции. - Я не щажу себя никогда... Я никогда не кривлю душой, если я вижу, что у вас непорядки, я со всей силой обрушиваюсь на них..."

И, рванув на себе воротник рубахи, судорожно протягивая белую руку к пустому графину, неистовый Феликс продолжал говорить, громя противников и судорожно делая последний вдох...

1936

НЕЗАБЫВАЕМЫЙ ДЕНЬ

Мы взошли на крыльцо и стряхнули веничком снег с ботинок.

В избе стоял синий свет зимних сумерек. Бревенчатые стены. Зеркало под полотенцем. Рыночная копия с шишкинского леса. Зелень комнатных растений. Икона. Под нею квадратный дубовый стол на толстых ножках. Камчатная скатерть. Над столом электрическая лампочка с прилаженным к ней зеленым стеклянным абажуром. Портрет Ленина.

М.Ф.Шульгина, высокая красивая старуха с тонким белым лицом, впустила нас в комнату.

- Милости просим. Присаживайтесь.

Мы сели.

Она пошла в соседнюю горницу и через некоторое время вернулась, держа в сухих, тонких руках "венский" стул.

Это был обыкновенный, дешевый, "венский" стул - черный, облезший от времени.

Она поставила его вверх ножками. На оборотной стороне круглого сиденья было написано карандашом:

"На настоящем стуле 9 января 1921 года сидел т.Ленин на общем собрании деревни Горки в доме В.Шульгина".

Семнадцать лет прошло с того дня. И вот в той самой избе, за тем самым столом, за которым тогда сидел Ленин, собралась группа колхозников деревни Горки, ныне колхоза Горки имени Владимира Ильича Ленина.

Их четверо: Алексей Иванович Буянов, Марья Федоровна Шульгина, Алексей Михайлович Шурыгин, Марья Кирилловна Бендерина.

Они вспоминают этот незабываемый день.

Все было очень просто.

Товарищ Ленин жил под Москвой, в двух верстах от деревни, в совхозе.

Крестьяне решили пригласить товарища Ленина к себе в деревню "поговорить о жизни". Два человека, представители общества, отправились к Ленину. Он принял их моментально, выслушал просьбу и тут же деловито назначил день и час встречи: 9 января, в шесть часов вечера.

Ровно в шесть часов вечера 9 января по новому стилю (а по старому стилю 27 декабря 1920 г.) возле избы крестьянина В.А.Шульгина, самой просторной избы в деревне, остановились сани парой, из которых вылез небольшой, коренастый человек в шубе.

- Вот здесь вот, подле окна, сел Владимир Ильич, а рядом с ним села Надежда Константиновна, - сказала хозяйка избы М.Ф.Шульгина, показывая на стулья, на стол, на окна, не торопясь, как бы вызывая в памяти своей давнюю, но дорогую картину.

- Владимир Ильич снял шубу и приладил ее на спинку стула, к окну, чтоб не дуло сзади, - прибавил А.М.Шурыгин.

А.И.Буянов ласково, задумчиво улыбнулся:

- В таком простеньком, знаете, сереньком костюмчике, в галстуке... облокотился на этот самый вот стол, оглядел всех и прищурился, словно прицелился...

- А народу набилось в комнату человек восемьдесят, да еще человек двести не взошло, и они стояли снаружи, на улице, заглядывая в окна.

- И начались разговоры?

- Разговоры?.. Да как вам сказать... Собственно, это нельзя назвать "разговоры". Нам Владимир Ильич прежде всего сделал доклад о международном и внутреннем положении. Мы ведь в то время, знаете, если правду сказать, насчет политики были ни бэ ни мэ. И вот Владимир Ильич сделал нам обстоятельный доклад. Часа полтора говорил. Все затронул. Все вопросы. И знаете, так просто говорил, так ясно, понятно. Он говорил о том, что крестьяне должны объединяться в товарищества (артели), что надо всячески поддерживать родную Красную Армию, что не следует бояться трудностей, неполадок, а надо смело вмешиваться в управление государством, искоренять пережитки старого режима - взяточничество, бюрократизм, косность, лень, безграмотность... Мы все слушали его затаив дыхание...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});