Моя капризная леди (СИ) - Мелевич Яна

Молодая женщина в строгой белой блузке и коричневой юбке разносила чай всем присутствующим. При этом она гордо задирала подбородок, словно ее слово имело весь в нынешних дебатах. Унизительное положение явно не расстраивало Лору, наоборот, возвышало над многими женщинами в городе. Даже когда ладонь Юэна скользнула по нижней части спины миссис Аскон, Лора в ответ одобрительно улыбнулась и захлопала длинными ресницами. Небрежный пучок темных волос, легкий румянец на щеках и судорожный блеск во взгляде говорили, что Каннингем, возможно, уже познакомился с помощницей судьи поближе.

Я бы не удивился, если сэр Парсеваль к ним присоединится.

— Не косись на Каннингема, — вновь наклонился ко мне Дункан.

— Они вообще в курсе, как мерзко выглядят со стороны? Свора бездельников и ленивых хрюнорылов. — буркнул я и передернул плечами. — Посмотри, на Абернети едва сходится сюртук!

Эдвин начал ковыряться в носу толстым пальцем. Мы отвернулись и судорожно сглотнули. Дункан прижал кружевной платок к носу, покачал головой и закатил глаза. Для него подобные собрания были не в новинку, поэтому он не слишком удивился такому безобразному поведению многих лэрдов. А вот я наконец понял, почему отец с Родериком Грантом так не любили ездить на совет конклава.

Все присутствующие здесь мужчины решали государственные вопросы, отвечали по праву рождения за жителей страны и принимали законы, которые в будущем рассматривал сам король. Я не знаю, вникал ли Абель во внутреннее устройство нашей политики, но подозреваю, что такое безразличие его бы шокировало не меньше моего. Теперь понятно, из-за чего Шангрия оказалась на грани разрухи: когда страной правит кучка бездельников с голубой кровью, мир явно лучше не станет.

— Почему синие? Давайте сделаем зеленые фасады! — кричал со скамьи лэрд Дандас.

Я как-то с сомнением покосился на невысокого, широкоплечего Стивена, по лицу которого катился капли пота, и глаза едва не лезли из орбит. Он с пеной у рта спорил с возмущенным Андерсоном, а затем принялся трясти за плечи молчаливого Джереми Монтрогомери. Тот, похоже, как и я, просто ждал окончания собрания и нетерпеливо обращался к часам на цыпочке, высчитывая минуты.

— Ты точно уверен, что Дандас нам нужен? — пробормотал я, пока Стивен от усердия рвал на себе остатки светлых волос и бился в истерике.

— А у нас выбора нет, — развел руками Дункан.

— Тишина-а! — вновь застучал молоточек, и двое судей, по обеим сторонам сэра Парсеваля Пера, резко подняли осоловелый взгляд.

Их имена я даже не потрудился запомнить. По правилам дополнительные судьи избирались хаотичным путем из уважаемых граждан города. Сегодня это был кто-то из торговой гильдии. Я не вдавался в подробности. За меня с этим отлично справился Дункан, который к началу собрания уже выяснил необходимую информацию и теперь щедро ею делился.

— Дандас любит играть в карты, но его супруга не в курсе. Дернется, надавим на больное,

— беспечно заявил Грант и поднял руку, когда судья объявил обсуждение по новому кругу:

— Подтверждаю, зеленые фасады лучше!

— И как нам поможет шантаж? — честно говоря, от идеи Дункана я был не в восторге. Однако замолк под пристальным взглядом и проглотил недовольство.

В конце концов, мне нужны эти чертовы голоса.

— МакГиннес, вот никогда из тебя не выйдет хорошего бизнесмена, — вздохнул Грант.

— Зато ты, смотрю, отлично поднялся, — ядовито заметил я. — Удивительно только как. Если не на продаже драконов, то на чем? Не упырекурицы же тебе состояние увеличили в два раза. Они вроде бы не золотыми яйцами несутся.

На мои слова Дункан искренне оскорбился, выпятил губу и пригладил ткань бордового сюртука, который успел сменить перед собранием.

— Ты думал, я убиваю драконов? — ужаснулся он почти искренне, и я закатил глаза.

— Томас сказал, что видел твоих людей в горах.

— Ну логично, МакГиннес. У меня там тоже драконы, а по моей земле бродят разные преступные личности. Оно же несложно, Терлак, иногда голову включать, — продолжал ерничать Грант, за что получил удар ногой под столом и негромко охнул. В нашу сторону покосился удивленный Бэзил, но, к счастью, сразу же отвернулся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Все-таки стоило побить тебя, — мрачно протянул я. Подле меня появилась улыбающаяся Лора с подносом в руках и промурлыкала нежным голосом:

— Чаю?

— Нет, спасибо, — качнул я головой и проводил ее недовольным взглядом, затем вновь вернулся к разговору. — Так на чем ты делал деньги?

— МакГиннес, правда хочешь сейчас обсудить этот вопрос? — понизил тон Дункан, но я не поддался на попытку свернуть разговор в другое русло.

— Да.

Грант поджал губы, устало вздохнул и скрестил на груди руки. Мне пришлось незаметно пихнуть его плечом, иначе он продолжил бы отмалчиваться. А я лишь хотел убедиться, что все-таки прав в отношении честности своего, пусть и раздражающего, но довольно надежного соседа.

— Паленое виски, — процедил Дункан спустя минуту.

— Что?!

Мой вопрос оказался слишком громким и привлек ненужное внимание. Грант зашипел, попытался одернуть меня — но поздно. В нашу сторону посмотрели несколько человек, а сэр Парсеваль вскинул седую бровь и поинтересовался:

— Лэрд МакГиннес, вас не устраивает цвет фасадов? Тогда предложите свой.

Дрыглы подери, они их еще не выбрали? Я сполз немного под стол, желая раствориться в пространстве. Бесполезно, на меня смотрели так выжидающе, будто от моего слова зависела судьба целого королевства. Особенно Стивен. Для него цвет внешних фасадов магазинчиков и лавок главной улицы имел какое-то принципиальное значение.

Краской, что ли, торговал и теперь пристраивал ее за счет городского бюджета?

— Отвечай, — тычок локтя вбок заставил очнуться и недовольно воззриться на беспечного Гранта.

— Голубой, — бросил я не раздумывая и сразу же подверг всех присутствующих в шок. Бедолаги, словно бестолковые девицы, зашушукались, после чего круг обсуждений пошел по новой.

— Почему голубой? — озадачился Монтгомери, впервые подав голос за все время собрания.

Я пожал плечами.

— Потому что близко к цвету моего клана, — ответил я спокойно, а про себя добавил: «И глазам Амалии». Но, разумеется, вслух ничего не сказал.

Удивительно, но смена вектора помогла конклаву принять решение. На маленькую фарфоровую чашу весов легли десять белых камешков. Единогласное «да», что несказанно меня порадовали. Я приготовился к выступлению, когда внезапно сэр Парсеваль ударил молотком после объявления результатов и проговорил:

— На этом собрание конклава можно считать оконченным. Спасибо за внимание, судьи удаляются для обсуждения решения.

Какого дрыгла?

— Подождите! — крикнул я, заметив удивление, проскочившее на лице Дункана. Похоже, что не только меня озадачила такая спешка.

Остальные, наоборот, радостно повскакивали с мест и замерли в ожидании. Изумленные шепотки я проигнорировал. Поднявшись, я посмотрел в темные глаза судьи. Его помощники устало потирали лица, собирали вещи и с некоторой надеждой уставились на сэра Пера, будто умоляли закончить заседание побыстрее.

— В чем дело, лэрд МакГиннес? — поинтересовался Парсеваль.

В руках у него была книга со сводом законов, которую я хорошенько проштудировал совсем недавно. Там значился пункт, по которому судья обязывался выносить на рассмотрение любой законодательный акт, предложенный кем-то из конклава.

— Нелюди, — процедил я. — Перед собранием я подал вам проект закона о расширении их прав, а также пересмотра рабского положения волшебных народцев. Разве мы не должны обсудить этот вопрос?

Шум стал громче, мужчины вокруг переглядывались. Монтгомери неожиданно сел обратно на скамью, словно действительно собирался участвовать в споре. Следом МакДональд пихнул Стивена и кивнул на меня, что-то шепнув тому на ухо, и улыбнулся. Остальным же задержка пришлась не по вкусу. Больше всех Андерсону с Блэром. Их недовольство я ощутил в полной мере, когда Дэвид ударил тростью по полу.