Три года революции и гражданской войны на Кубани - Даниил Скобцов

В конференционном зале старого областного правления на Штабной улице произошли заседания этой согласительной комиссии.

Хозяева-кубанцы, по распоряжению все того же Макаренко, постарались придать соответствующую декорацию «переговорам» сторон. По всей лестнице, от входной до залы заседания, был разостлан ковер. Ковры в зале, три больших стола поставлены «покоем» и покрыты цветным сукном. Один стол для президиума, два других для делегаций, для каждой из них особый стол.

Президиум был сконструирован тоже особым образом: два председателя по одному от каждой стороны, которые председательствуют по очереди со строгим соблюдением ее; два секретаря, которые выполняют функции тоже по очереди, но в обратном порядке: при председателе-добро-вольце действовал секретарь-кубанец и наоборот.

Со стороны добровольцев председателем оказался генерал-лейтенант Лукомский, со стороны кубанской – хорунжий Макаренко. Секретарями были Ковалевский и Коробьин. На первом заседании сконструировались и разрешили вопрос, как будем производить голосование, и разошлись.

Потом потянулись нудные и полные безнадежности заседания комиссии. Было бы важно, чтобы хотя одна из них порой обнаружила искреннее желание договориться. Этого не было. Было желание склонить, если угодно, принудить противника к своей точке зрения.

Бычевский «союз» или Драгомировское «особое совещание» при генеральской диктатуре – вот две грани, от которой не отходило большинство каждой из двух групп.

В нашей кубанской стороне были представлены обе части: черноморцы и линейцы. С одной стороны Макаренко, Манжула, Воропинов, Кулабухов и др. С другой стороны Сушков, Долгополов, Коробьин, Скобцов и др., при большинстве, однако, за Макаренко с Манжулой с их друзьями.

Но тем не менее, если бы со стороны наших добровольческих контрагентов было бы обнаружено в какой-либо степени серьезное желание договориться, мы, – линейцы, – сделали бы все усилия, чтобы склонить раду к нужным решениям.

Но со стороны добровольцев и намека не было на это. Добровольческий «ригоризм» выпирал из каждого заявления генерала Лукомского. (Делал заявления от них именно генерал Лукомский.)

Присутствовавшие в комиссии штатские сотрудники добровольчества стремились лишь придать более эластичную форму угловатой аргументации своего лидера и других своих военных коллег.

Переговоры начались предложением договориться сначала об общей формуле соглашения о власти. Долго над этим бились, пока убедились, что дело вперед не подвигается. Тогда решили начать с частностей, и сначала последний метод будто имел успех, но это оказалось только видимостью его. Скоро снова уперлись в ту же добровольческую «диктатуру», как принцип, и в кубанскую «суверенность», как факт.

Имело место любопытное явление: перемена местами, как в кадрили. Спор шел о кубанском гражданстве, к слову сказать, тогда и позже еще не разрешенный самими кубанцами. Было поручено юристам Соколову – добровольцу, и Коробьину – кубанцу из «иногородних» выработать проект формулы. Те выработали, но явно неприемлемую для кубанцев формулу. Тогда разошлись на фракционные совещания, и в кубанской фракции была обсуждена и принята формула доктора

Долгополова, а добровольцы явились со своей формулой полк. Ковалевского, и – о, чудо! – для добровольцев оказалась более приемлемой долгополовская формула, а для кубанцев – добровольческая, составленная полковником Ковалевским. По-видимому, и те и другие единственный раз обнаружили желание пойти друг другу на уступки. Кубанцы поспешили присоединиться к формуле Ковалевского, но добровольцы – к формуле Долгополова. При голосовании добровольческой формулы присоединился к нам из добровольцев лишь сам автор ее Е. Е. Ковалевский, но этого оказалось достаточно, чтобы она прошла (все голоса кубанцев плюс Ковалевский).

Результат получился совершенно неожиданный. Добровольцы испугались своего успеха и были вне себя от принятой их же формулы по вопросу о кубанском гражданстве, вернее о положении «российских граждан» на Кубани. Было принято: «Российские граждане пользуются на Кубани на равных с кубанскими гражданами основаниях защитой закона». Как будто до этого постановления кто-то оспаривал это право у российских граждан? И вот, в силу ли сознательного решения или вследствие вспыльчивого своего характера, помощник главнокомандующего генерал Лукомский именно тут вдруг оскорбился на реплику с места из-за стола кубанцев (Махмуда), произнесенную в момент, когда кто-то из добровольческих ораторов назвал свою организацию «государством».

– Государство без территории! – послышалось из-за кубанского стола (Манжула).

– А черноморская губерния?! – последовала реплика из-за стола добровольцев.

– Да, завоеванная кубанскими казаками…

Лукомский вскочил и, бросив запальчивую фразу:

– Я не могу допустить оскорблений по адресу Добровольческой армии, – схватил портфель и убежал.

Его тут сумели вернуть. Но всему наступил конец, когда приступили к вопросу о Кубанской армии.

Добровольцы решительно возражали против требования кубанцев восстановить Кубанскую армию. Свои возражения добровольцы аргументировали техническими соображениями. Кубанцы, отлично понимая, что дело тут не в технике, а в политике, не менее решительно настаивали на своем, напоминая данные добровольцами еще при Корнилове на этот счет их обещания. Длительные острые на этом собрании прения к положительному результату не привели, а на следующее назначенное собрание добровольцы совсем не пришли, а прислали особое послание за подписью всех членов комиссии с их стороны, род особого ультиматума. В концентрированном виде в нем было изложено все их «учение» о временной единоличной власти главнокомандующего Добровольческой армии, неограниченной в военном отношении, с допущением в гражданском отношении «куцей», по определению кубанцев, автономии. В заключительной части послания указывалось на бесцельность дальнейших совместных занятий комиссии впредь до того, пока рада не примет нескольких, отвечающих взглядам командования, постановлений, первым из которых должно быть подтверждение радой существующего уклада службы кубанских казаков в добровольческих частях. Другими словами, кубанцам предъявлялся ультиматум не только отказаться от права и намерения иметь собственную Кубанскую армию, но даже отказаться и от старого обыкновения кубанских казаков отбывать военную службу в своих особых кубанских частях, – именно старое, еще при старом режиме казачье обыкновение. Краевая рада отказалась принять ультимативное предложение добровольческих генералов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});