История шрамов - Кая Север

то сейчас он вынудил меня сделать первую ошибку. Я поддалась на провокацию и показала эмоции.

— Он не отец, — рыкнула я. — Отчим.

— Если бы я хотел сказать — отчим, я бы так и сказал.

Взгляд, долгий. В разы тяжелее, чем у Алька. Мне понадобилось даже какое-то время, чтобы понять смысл услышанного.

— Мой отец мертв, — даже усмехнулась я. — Если вы об этом.

— Занятно, — равнодушно протянул Дариуш, скидывая наконец пальто и направляясь к столу в гостиной.

Он явно хотел, чтобы я начала расспрашивать. Фигня. Даже если мой биологический отец жив, а мать однажды наврала, рассказав мне красивую сказку… Плевать. Я не стану поддаваться на провокацию деда Алька во второй раз. Он ведь этого и хочет. Сбить меня с толку, дав хоть какую-то мотивацию не держаться за парня, с которым я сюда приехала. Черта с два. Даже если мои гребанные мамочка и папочка решат возникнуть сейчас на этом пороге вслед за этим идиотом и предложат мне крепкую и счастливую семью, о которой я мечтала все детство — я все равно пошлю их к дьяволу. Потому что теперь я на стороне Алька, несмотря ни на что.

— Я налью вам чего-нибудь выпить, — чуть севшим голосом сказала я, проходя на кухню. Мысль моя пока еще не до конца оформилась, но взгляд, когда я подходила к холодильнику, уже упал на стационарный телефон. Что с ним делать? Как их предупредить?

И, когда я открывала дверцу, чтобы достать бутылку холодной воды, мой взгляд упал на листок с цифрами, прикрепленный магнитом к холодильнику. Тсара оставляла его неделю назад на случай, если вдруг что-то случится... Мы с Альком им так и не воспользовались, но возможность позвонить хозяйке дома в любой момент все равно грела душу. Этакий спасательный круг.

Который мог мне сейчас помочь. Очень даже.

Налив воду в стакан, я вернулась к старику.

— Мисс Боуман, неужели вы думаете, что звонок им что-то изменит? — старик даже не поднял на меня взгляда, когда я вновь подошла к нему, с маньяческим рвением перфекциониста поправляя рукава рубашки и перепроверяя пуговицы на них.

— Не знаю. А как вы думаете? — не без язвительности в голосе ответила я, садясь на стул напротив.

— Они всё равно сюда вернутся. Оба. Так что не усложняйте ситуацию и не делайте глупостей, пока мы их ожидаем. Никому из нас не нужна здесь иммиграционная служба. У вас ведь, наверняка, нет визы или второго гражданства.

Последним старик несколько погасил мою язвительность в отношении него. У меня даже внутри горла что-то свело от резко подступившего кома слез, но я быстро взяла себя в руки. Мой собеседник же демонстративно осмотрел стакан и даже принюхался, прежде чем сделать глоток принесенной мной воды.

— Как там ваш отчим, кстати? Он так переживал, когда оказалось, что пропала ещё и его машина, но прав-то у вас не имеется. Довольно занятно, что в один момент его кредитка перестала спонсировать все магазины с алкоголем, в которых он отмечался по пути в... Калифорнию, кажется. Довольно занимательный выбор пути. И явно не заслуга моего внука. У того ума не хватит на хитрые ходы вроде этого. Тут чисто женское мышление.

Стоило ему заговорить об отчиме, как я тут же внутренне расслабилась. Думает, что меня этим можно пронять. Я же, напротив, улучила мгновение, чтобы успокоиться и прийти в себя. Заглушить вообще все эмоции и заставить себя перестать испытывать что-либо. Какой вообще смысл пытаться увиливать и извиваться, если этот самовлюбленный кретин явно знает, о чем говорит? Потому я даже не вздрогнула внутренне, когда услышала снаружи шум машины, въезжающей во двор. Что-то мне подсказывало, что вряд ли стоит ожидать новых непрошенных гостей, так что…

— Без глупостей, мисс Боуман, — улыбка в одно мгновение исчезла с лица старика. 

Взгляд его стал настолько тяжелым и грозным, что и представить было сложно, что на уме у этого маньяка. И от этого все барьеры, что я пыталась построить внутри себя, тут же рухнули. Плевать на меня и то, что он знает о моем прошлом. Даже на депортацию плевать. Сердце начинало гудеть и болеть, сковывая даже легкие, не позволяя нормально дышать, когда я думала об Альке, который вот-вот войдет в эти двери, и о том, что я ничего не могла для него сделать. Попытаться сбежать? Оглушить этого старика? Ты сделаешь этим только хуже, Ванда.

Может, попытаться действовать чисто в своей манере? Быть с дедом Алька честной и открытой? Хуже вряд ли будет. Он все равно обо всем знает. И, скорее всего, даже о том, что мы вместе. Так что если я проявлю чувства по отношению к его внуку — насколько это повлияет на дальнейшее? Ну неужели он настолько ненавидит Алька, что станет играть на этом?

Раздумывать стало некогда, когда я услышала звук поворачивающегося в двери ключа.

— Пожалуйста, — не помня себя и не осознавая, что говорю, я поднялась со своего места и присела на корточки перед дедом Алька, беря его руку в свои ладони. — Вы столько проехали ради него... Значит, вы его любите. И если вы его любите, прошу, не трогайте его. Он этого не заслужил. Ему и так пришлось очень тяжело.

Альк меня бы, пожалуй, пиздецки сильно отчитал, узнай, что и как я говорю человеку, который столько над ним издевался. Но это был порыв души. Когда чувства преобладали над разумом целиком и полностью.

Старик скривился и тут же выдернул руку.

— Не смей заикаться о любви, малявка. И о том, что я должен чувствовать.

Я хотя бы попыталась. Винить меня в том, что я хотела как лучше для Алька, было нельзя. Хотя я дала себе внутреннюю пощечину сразу же, как услышала ответ старика. Но все эти ощущения были просто ничем в сравнении с тем, что я испытала, когда Альк с Тсарой появились на пороге. Они заходили так стремительно, потому что точно знали кого и что они увидят.

— Как я и думал, — вместо приветствия сказал дед внуку, — Хоть в чём-то я тебя правильно воспитал - в помощи слабым и никчемным.

— Ванда, иди к Тсаре, — абсолютно безэмоциональным тоном бросил мне Альк.

Самое ужасное — я не могла с ним спорить. Обещала когда-то, и с тех пор всегда беспрекословно слушалась. Все, что я