Женщина без мужчины - Джастин Скотт

Ярость охватила его. Он весь светился, как будто облил себя бензином и поджег.

Когда вертолет начал снижаться, он скомандовал пилоту «Свет!», и озарилось лучами прожекторов заснеженное редколесье, по которому метнулась серая стая.

Натали ахнула:

— Волки?

— Их ближайшие родственники! Любимые мои звери, — с самодовольством ответил не очень трезвый генерал.

Винты вертолета еще не остановились, а Лапшин уже вел Натали, согнувшуюся под вьюгой и ветром, к своему убежищу.

Там было светло и уютно. Ей вспомнились тщательно охраняемые владения Джефферсона Джервиса и зеленые лужайки в поместье супруги Грега Стюарта посреди переполненного людьми Нью-Йорка. Изоляция от суетного мира — вот признак элиты, всегда и везде, во все века и во всех странах.

Александр Лапшин тут же наполнил два высоких граненых стакана прозрачной ледяной жидкостью. Рука его подрагивала, и горлышко графина чуть позвякивало о края хрустальных стаканов.

— Водка? — поинтересовалась Натали.

— Да. Вы что-нибудь имеете против? — агрессивно спросил генерал.

— Нет, ничего… — ответила вежливо Натали, принимая из его пальцев стакан.

— Залпом! — потребовал Лапшин. — У нас так заведено: первую залпом.

Натали выпила жидкость настолько холодную, что она не имела ни запаха, ни вкуса. Только горло ее обожгло огнем. Она надеялась, что Уоллес не шутил, говоря о том, что, если выпить залпом, она меньше пьянит, чем когда ее пьют маленькими глотками на западный манер.

Александр тут же вновь наполнил до краев пустые стаканы. Он жадно жевал бутерброд, молча указывая пальцем на сервированный стол, предлагая и Натали выбрать себе закуску. Золотистые от жира кусочки прозрачной рыбы были разложены на тарелках, икра, копченое мясо, нарезанное щедрыми ломтями, спелые груши и виноград, действительно напоминающий дамские пальчики, — все это радовало взор и вызывало аппетит.

— Наша армия на самообеспечении. От колхозов и совхозов не дождешься нормальной еды, необходимой солдатам.

— И ваши солдаты едят подобную пищу?

— Солдату положен свой рацион. Поэтому каждый солдат мечтает стать генералом. На честолюбии держится армейская доблесть.

— Я думаю, Горбачев поморщился бы, увидев, как мы здесь проводим время, — рискнула пошутить Натали. — Он ведь за трезвый образ жизни.

— Постановления пишутся для рядовых, а не для командиров. Пусть рабочие и крестьяне мнут себе бока в очередях за выделенной им бутылкой. Он только множит ненависть и презрение к себе в народе.

— Он борется против привилегий и роскоши.

— Мы здесь не роскошествуем. Это экспериментальное хозяйство Советской Армии по самообеспечению. Здесь каждый сыт, пьян и нос в табаке! Таких хозяйств множество в ведении Министерства обороны. Вам будет интересно лицезреть, как мы разводим норок? Могу предложить экскурсию по заснеженным полям. На тройке лошадей. «Гайда тройка! Снег клубится у коней из-под копыт!»

— Не считайте меня занудой, но я хочу докопаться до сути вещей. Только лишь армейский порядок может сделать Россию счастливой?

— Без сомнения! — Александр молча вышел в соседнюю комнату и тут же вернулся, вытолкнув сапогом на ковер сверкающий лаком и хромированной окантовкой пылесос. Он включил его и стал водить щеткой по роскошным коврам, застилающим комнату. Пылесос, яростно гудя, втянул в себя содержимое пепельницы. Натали была уверена, что эта мощная машина втянет и ее самую, если хозяин того пожелает.

— Там что, установлен танковый двигатель?

— Почти угадали, — усмехнулся Александр. — Это продукт конверсии наших ракетных заводов. — Он уменьшил ревущий звук. — Любая домохозяйка может запросто избавиться от надоевшего ей мужа. Достаточно только включить пылесос. Нам обеспечен рынок в Соединенных Штатах.

Натали сделала вид, что оценила его шутку.

— Слишком много шума! — сказала она.

— Ученые подумают, как его уменьшить. На то им даны мозги, которые мы оплачиваем. Тот, кто хорошо работает, тот и неплохо кушает.

— А кто оценивает качество работы?

— Специалисты, такие, как я. Я, например, специалист по танкам.

— Я думала, по вертолетам, — съязвила Натали, вспомнив ночной полет от Кремля над Москвой.

— Вертолет в наше время — это тот же танк, только летающий. Афганская война доказала это.

— Что-то здесь не пахнет коммунизмом по Марксу и Ленину.

— Они были евреи, а мы русские. Мы привыкли брать крепости штурмом, а не осаждать их.

Его взгляд был красноречив. Он готовился к штурму «крепости». Натали предупредила его на случай, если он проявит излишнюю агрессивность:

— Я привыкла бывать на приемах и выслушивать монологи. Это моя работа.

— Коммерция? Торговля?

— Я еще и финансист в прошлом. До встречи с Уоллесом.

— Он научил вас, как развязывать языки. Я это понял, но мне наплевать, кому и что вы передадите. — Александр в одиночку выпил свой стакан водки. Новая порция алкоголя повергла его в мрачное настроение.

— Вы хотели показать мне норок. Ваш питомник.

— Не думаю, что вам это интересно. Вы их навидались достаточно.

— Только в виде шкурок. Выдубленных и подготовленных к шитью. И никогда живьем.

— Сейчас темно. Слишком темно… на дворе, — повторил он зловеще. — И холодно, и голодно. Голод — не тетка, есть у нас такая поговорка!

— Вы лишили меня кремлевской трапезы.

— Я вас накормлю.

Его сильные пальцы впились в руку Натали. Он провел ее через анфиладу низеньких темных комнат и усадил за уже накрытый на двоих стол. В камине жарко горели дрова. Отблески огня отражались в хрустале и серебре столовых приборов.

— Ваши военные еще не изобрели скатерть-самобранку?

— Пока нет. Зато у нас есть Надежда, Надя — единственная и неповторимая.

Колыхая широкими бедрами, вплыла Надя, обтянутая военной формой. Впереди своего выдающегося бюста, достойного премии на конкурсе «Мисс Мира», она несла поднос с горячими яствами.

— Госпожа Невская специально приехала из Америки, чтобы отведать твоего супчика, Надюша. Познакомьтесь, Наталья. Вот кто кормит и поит нашу Советскую Армию.

Надя тут же залилась румянцем. Ее крепкая сильная ладонь коснулась руки Натали. Это было рукопожатие не только поварихи-служанки и не только армейской спортсменки, это было прикосновение разъяренной от ревности любовницы.

— Екатерина Великая ела суп и щи утром, днем и вечером. И потчевала ими своих фельдмаршалов. Потом, после приема у императрицы, они дома вдосталь наедались свежего мясца.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});