Русский орден внутри КПСС. Помощник М. А. Суслова вспоминает - Александр Байгушев

Известно, что любое общественное мнение в стране всегда создается с помощью «полупосвященных». Из тех, кому вроде что-то доверено, что-то приоткрыто. Одним словом из тех, кто политикой интересуется, а не кому на нее, извините, как большинству русского народа до лампочки. Черт не свистнет — попадья не перекрестится. Так у нас русских большинство — в работягах. А у евреев — в «интеллигенции», в «полупосвященных». А «полупосвященные» вроде как всегда в курсе. Через прессу-блудницу ли, кухонные ли под водочку с закусочкой «доверительные» разговоры-оговоры, али каким другим, вроде семинарского «просвещения», дурным путем, а гордятся тем, что «в курсе». Ну, так вот все «полупосвященные» в стране только из яковлевских бафометовых рук вокруг себя и смотрели. Интеллигенция, а она всегда самая «полупосвященная», под его песнопение за неимением для себя другого Патриарха молилась. Православный Патриарх вообще-то формально существовал, но был в советское время в полном загоне, на самых последних задворках. А не молиться как? Вот на «Него» и молились.

А он моления оправдал. Дошлый мужичок, фронтовик с ранением — не хухры-мухры, он после войны, как поучился в Америках, вернулся вполне обученным «искоренять вековую рабскую парадигму русского народа» (слова-то какие нашел загранично ученые, до сердца нашей полупросвещенной интеллигенции сразу, как наркотический шприц, доходящие!).

В начале 70-х годов «Иудейская партия» перешла в наступление по всему фронту. Насколько мы «их» просчитали, криптозадача у них была свалить таки осторожного, балансирующего «слабого» Брежнева «крепкой» фигурой — Романова или Гришина. А затем, уже как тупых однолинейных «дуроломов», убрать быстро и их и поставить своего Андропова-Файнштейна, а «рабочей лошадкой» у Андропова, вместо «нейтрального» начетчика «серого кардинала» Суслова, сделать своего суперактивного «хромого беса» Александра Николаевича Яковлева. При этом Андропов-Файнштейн занял бы позицию его прикрытия, полностью себя не разоблачая, оставляя себе как бы «сталинские» тылы.

«Царствование» Брежнева с самого начала было не так безмятежно, как внешне казалось. С самого начала по заданию Брежнева мы оттирали «Железного Шурика» — Шелепина. Ну, с тем оказалось все не очень сложно. Старый партаппарат был против него — слишком уж молодой да ранний. А у молодых он подорвал себе репутацию поддержкой Шатрова (Маршака) с его откровенно троцкистскими пьесами о Ленине. Молодые к троцкизму не тянулись. Наелись при Хрущеве.

Но все же поработать над нейтрализацией шелепинцев пришлось. Реальной сплоченной силой у Шелепина были только «младотурки» — бывшие «аджубеевцы». Но ключи уже были не у них. Шелепин попытался опереться на «спецслужбы». А.Н. Яковлев в своих мемуарах «ОмуТ памяти» (— М.: Вагриус, 2000, 604 с.) признается, что он был одной из надежд заговора: «Я был тоже в списке людей, которых «молодежная группа» якобы собиралась использовать в будущем руководстве. В каком качестве не ведаю. Об этом мне сказал, сославшись на Микояна, первый заместитель председателя Гостелерадио Энвер Мамедов». Как видим, турки в заговоре были и реальные, а не только «младо». О зловещей фигуре «профессионала» спецслужб Мамедова я еще расскажу — он был убран с Гостелерадио только много позже — уже по настоянию Лигачева с подачи «русской партии». Пока же продолжу ссылаться на Яковлева. Он обращает внимание на то, что главными действующими лицами «малого заговора» оказались Шелепин (член Политбюро) — перед этим председатель КГБ, Степаков (зав. Отделом пропаганды ЦК) — бывший начальник УКГБ по Москве и Московской области, Месяцев (председатель Гостелерадио) — бывший следователь по особо важным делам еще при Сталине. Все из спецслужб. Яковлев раскрывает и распределение ролей после переворота: «Таким образом, планировалось, если свести все разговоры и намеки воедино, следующее: Шелепин — генсек, Косыгин — предсовмина, Ешрычев — его первый заместитель, Степаков — секретарь ЦК по идеологии, Месяцев — председатель КГБ». Про себя, что он должен быть сменить аж самого непотопляемого Суслова, он молчит.

Яковлев тяжко вздыхает, как все глупо провалилось. Якобы всецело по-русски, по-пьянке: «В аппарате, и не только в центральном, активно обсасывалась информация из Монголии. Там была партийно-правительственная делегация во главе с Шелепиным. Одно из застолий, видать, было затяжным и обильным. В конце его Николай Месяцев провозгласил тост за будущего Генерального секретаря ЦК Шелепина. Тем самым судьба молодежного клана была предрешена. Но Брежнев дал им возможность «порезвиться» еще какое-то время и выявить себя в более трезвой обстановке». Брежнев дал «порезвиться», потому что все были под наблюдением.

Как сам Яковлев «резвился», он откровенен: «Вскоре состоялся пленум ЦК (на котором собирались сместить Брежнева — А.Б.). Со. своим заведующим Степаковым я шел пешком со старой площади в Кремль. В ходе разговора он буркнул: «Имей в виду, сегодня будет бой. С Сусловым пора кончать. Леонид Ильич согласен». Но по плану нападение на Суслова должно было стать сигналом к тому, чтобы, как кабана, завалить самого Брежнева. Яковлев этого и не скрывает: «В кулуарах, еще до начала пленума, ко мне подошел Николай Егорычев — первый секретарь горкома КПСС — и сказал: «Сегодня буду резко говорить о военных, которых опекает Брежнев».

Далее все было, как в дешевом кино. Цитирую Яковлева: «Я сидел и переживал за Егорычева, ждал речей в его поддержку, но их не последовало. Его предали. Наутро выступил Брежнев. Кто-то сумел за одну ночь подготовить ему речь, достаточно напористую».

Я думаю, читателю не надо объяснять, что подготовить пламенную речь Брежневу могли только писатели из «русской партии». Так он сделал свой выбор, и так мы сделали свой выбор. Я думаю исторически правильный — уж с «младотурками»-то русским никогда не было по пути.

Брежнев быстро раскидал «заговорщиков». Егорычева сослали в какое-то министерство, Степакова послом в Югославию. Как плачется Яковлев: «Вскоре были освобождены со своих постов и менее значительные работники номенклатуры из политического окружения Шелепина». ‘«Железный Шурик» остался голым и медленно политически «ржавел».

Романов и Гришин были конкуренты повесомее и посерьезнее. За каждым был свой крепкий клан. Свои сторонники в ЦК. За ними приходилось крепко присматривать, чтобы не переиграли — не заработали больший, чем у Брежнева, политический авторитет. Это были, как «Кировы» при Сталине. Вроде бы и поддерживают и с трибуны Второго Ильича славят. А что там под трибуной? не бомбу ли замедленного действия кладут? Отсюда, может быть, и перегиб «Второго Ильича» с орденами и золотыми звездами себе на грудь. Наивно укреплялся таким детским игрушечным образом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});