Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Постепенно Гай Марий стирался из памяти Митридата, и он все чаще направлял свои взоры на юг и запад. Его хитрость в использовании царя Тиграна удалась, а благополучное возвращение Скавра восвояси укрепило трон Гордия. Благодаря визиту Скавра Армения вывела свою армию из Каппадокии, что входило в планы Митридата. Теперь настало, наконец, время для завоевания Вифинии. За год до этого события Сократ попросил убежища в Понтии и зарекомендовал себя верноподданным царя Митридата, в ближайшие планы которого входило посадить Сократа на трон Вифинии и при его помощи начать вторжение. Это и было запланировано на весну, причем продвигаться на запад нужно было с такой скоростью, чтобы царь Никомед III не имел времени собрать армию.
Новости, сообщенные Гордием, заставили Митридата медлить. Он не решался приступить к вторжению в непосредственной близости от римского наместника. Четыре готовящихся легиона в Киликии! Поговаривали, что четырьмя хорошими легионами Рим может завоевать весь мир. Конечно, это киликийцы, а не римские легионеры, – но киликийцы воинственны и горды. Четыре легиона – это двадцать тысяч солдат. Сможет ли его двухсоттысячная армия противостоять четырем легионам? По численности – вне сомнения. Но… Кто такой Луций Корнелий Сулла? Никто никогда не слышал о Гае Сентии и его легате Квинте Бруттии Суре, пока те не очистили всю Македонию, от Иллирии на западе и до Геллеспонта на востоке. Это беспокоило Митридата, который планировал дойти до Дуная.
Так кто такой Луций Корнелий Сулла? Почему послали именно его, хотя есть Гай Марий и Катул Цезарь, победившие германцев? Один из этих двух – Марий – всегда был начеку в отношении Понтии. Так почему же не он? Разве Сулла более талантливый военачальник, чем Гай Марий? Да, у Митридата много солдат, но мало талантливых военачальников. После победы над туземцами на севере Понта Эвксинского Архелай решил попытать удачи против более могущественного врага. Но Архелай – родственник и возможный претендент на трон, в его жилах течет царская кровь. То же самое можно сказать и о его братьях: Неоптолеме и Леониппе. А какой царь может быть уверен в собственных сыновьях? Их матери – его потенциальные враги; они жаждут власти.
«Если бы ему был дан дар военачальника!» – думал Митридат, переводя взгляд с одного своего подданного на другого. Но в его стране герои умерли, начиная с потомков Геракла. А был ли Геракл военачальником? Нет, он боролся в одиночку: против львов и медведей, богов и богинь, всякого рода чудовищ. В дни Геракла боролись один на один. В такой борьбе он бы победил! Но эти времена прошли. Теперь слово за армиями; военачальники теперь как полубоги, указанием перста посылающие тысячи людей в пекло. Военачальники будто родились с пониманием всего этого: флангов, маневров, осад, артиллерии, резерва, отступлений и атак. Ко всему этому Митридат не имел ни интереса, ни способностей.
Пока Митридат размышлял, его подданные внимательно следили за ним, чувствуя себя, как мыши в траве, которых высматривает ястреб. Вот он сидит на своем золотом инкрустированном троне, сияющий, величественный, внушающий страх. Полновластный самодержец, сочетание трусости и геройства. В Риме он бы вызывал только смех. В Синопе он внушал страх и веру.
Наконец царь Митридат заговорил:
– Кто бы он ни был, этот Луций Корнелий Сулла, он послан в чужую страну без охраны и солдат, чтобы организовать там армию. Из этого я заключаю, что он – достойный противник, – взгляд его остановился на Гордии. – Сколько своих солдат я послал в Каппадокию осенью?
– Пятьдесят тысяч, великий царь, – отвечал Гордий.
– Ранней весной я приду в Эзебию Мазаку еще с пятьюдесятью тысячами солдат. Неоптолем будет назначен военачальником. Архелай, ты пойдешь с пятьюдесятью тысячами в Галатию, на случай, если римляне начнут вторжение с двух сторон. Царица будет править страной из Амазеи, но мои сыновья пусть останутся в Синопе под стражей как заложники. Если она задумает измену, всех сыновей немедленно казнить! – приказал Митридат.
– Моя дочь не помышляет об измене! – вскричал потрясенный Гордий. Его волновало, как бы какая-нибудь из младших жен Митридата не умертвила его внуков.
– Да, у меня нет пока причин подозревать ее в этом, – сказал Митридат. – Это обычные меры предосторожности. Когда я уезжаю надолго, дети каждой из жен содержатся под стражей как заложники, гаранты ее хорошего поведения. Женщины – странные существа. Они всегда ценят жизнь своих детей выше собственной.
– Тебе бы лучше остерегаться тех, кто этого не делает… – заметил тонким голоском притворно улыбающийся толстяк из свиты.
– Я остерегаюсь, Сократ, остерегаюсь, – усмехнулся Митридат.
Царь испытывал некую симпатию к этому вифинянину, который, несмотря на омерзительную внешность, дожил до пятидесяти лет (то, что ни один из его собственных братьев, даже не столь отталкивающих, не дожил и до двадцати, Митридата не печалило). Хлипкий народец эти вифиняне. Если бы не Рим, Понтия давно проглотила бы их с потрохами. Ах, Рим, Рим! Почему бы ему не развязать длительную войну с кем-нибудь лет этак на десять? Тогда бы Понтия достигла былого могущества, и спустя десятилетие у Рима не было бы иного выбора, как обратить свои взоры на запад, на заход солнца.
– Гордий! Повелеваю тебе докладывать мне все, что тебе станет известно о действиях Луция Корнелия Суллы. Ничто не должно ускользнуть от твоего внимания. Ясно?
Гордий поежился:
– Слушаюсь, о Всемогущий.
– Хорошо! – зевнул Митридат. – Я проголодался. Но стоило Гордию двинуться вслед за зятем к столу, как Митридат рявкнул:
– Отправляйся в Мазаку! Немедленно! Каппадокия не должна оставаться без царя!
К несчастью Митридата, погода благоприятствовала не ему, а Сулле. При таком снежном покрове Митридат был не в силах провести пятьдесят тысяч солдат через три перевала. Гордий сообщал царю, что Сулла приведет свои войска быстрее. Поэтому, когда пришло следующее сообщение о том, что Сулла встал лагерем не доходя четырехсот стадиев до Мазаки, Митридат вздохнул с облегчением.
Тем не менее, невзирая на большие потери, он продвигал свою армию через предательские горы. К зятю Тиграну в Армению был послан гонец с вестью о том, что Киликия контролируется римлянами, и римский наместник движется с войском в Каппадокию. Тигран известил об этом своих парфянских хозяев и предпочел ждать их приказаний. Встретиться лицом к лицу с римлянами он – что бы ни думал Митридат – не спешил.
Когда царь Понтии переправился через реку Халис и расположил новые войска рядом с теми пятьюдесятью тысячами, что уже стояли в Мазаке, Гордий поспешил к нему с новостями: – Римлянин строит дорогу!
– Дорогу? – удивился царь.
– Да, дорогу через перевал, через Киликийские ворота, о Светлейший.
– Но там есть дорога.
– Да, я знаю!
– Так зачем им еще одна?
– Не понимаю!
После долгого раздумья (во время которого пухлые губы царя двигались взад-вперед, придавая ему сходство с рыбой) Митридат произнес:
– Они любят строить дороги. Видимо, это способ убить время. В конце концов он пришел сюда гораздо раньше меня.
– Что касается дороги, великий царь… – мягко вставил Неоптолем.
– Что такое?
– Может быть, Сулла улучшает старую дорогу? Чем лучше дорога, тем быстрее передвижение. Поэтому римляне и строят хорошие дороги.
– Но он уже прошел старой дорогой. Зачем же теперь ее перестраивать? – недоумевал Митридат, привыкший полагаться не на качество дорог, а на плети.
– Я полагаю, – терпеливо объяснил Неоптолем, – они решили улучшить дорогу на тот случай, если ею придется воспользоваться еще раз.
Это привело Митридата в бешенство:
– После того как мы выкинем его и его наемников из Каппадокии, я прикажу завалить эту дорогу камнями.
– Великолепно сказано, о Светлейший! – поддакнул Гордий.
Царь повернулся, ступил на согнутую спину раба, уселся в седло и пришпорил коня, не дожидаясь своей свиты. Гордий поспешил за ним вослед. Неоптолем остался стоять в недоумении: почему царь не понимает важности дорог. Оба они были понтийцы, не обучались на чужбине, Митридат больше успел повидать, однако был настолько слеп, что не понимал простейших вещей, ясных для Неоптолема, как день. В то же время другие вопросы царь схватывал быстрее… «Разный тип мышления, – подумал Неоптолем. – Может быть, когда человек делается самодержцем, понятия в его голове смещаются? Ведь он не глуп, мой брат Митридат. Жаль, что он так плохо понимает римлян. И даже не старается их по-настоящему понять. Как научить его видеть очевидное?»
Остановка Митридата в голубом дворце Эзебии Мазаки была недолгой: на следующий день он повел свою стотысячную армию в направлении лагеря Суллы. О дорогах думать там, к счастью, не приходилось. Местность была ровной, с редкими холмами и торчащими, как башни, туфовыми останцами. Митридат был доволен быстротой передвижения: сто шестьдесят стадиев за день (он бы не поверил, что римская армия, следуя тем же маршрутом, без труда покрыла бы вдвое большее расстояние).
- Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима - Александр Ахматов - Историческая проза
- По воле судьбы - Колин Маккалоу - Историческая проза
- Первый человек в Риме. Том 2 - Колин Маккалоу - Историческая проза
- Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу - Историческая проза
- Ирод Великий. Звезда Ирода Великого - Михаил Алиевич Иманов - Историческая проза
- Врата Рима. Гибель царей - Конн Иггульден - Историческая проза / Исторические приключения
- Проклятие Ирода Великого - Владимир Меженков - Историческая проза
- Мессалина - Рафаэло Джованьоли - Историческая проза
- Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден - Историческая проза
- Богатство и бедность царской России. Дворцовая жизнь русских царей и быт русского народа - Валерий Анишкин - Историческая проза