S.W.A.L.K.E.R. Звезды над Зоной (сборник) - Вячеслав Бакулин

– Саня, – шепчет, – родненький, а ну глянь.

Поднял я голову – мать честная! По полю в нашу сторону два Карантина пылят. Да не просто так, а белой тряпкой размахивают. Значит, не стрелять, а говорить хотят, этому Иваныч нас давно научил. И слово какое-то сложное про них говорил, то ли монтеры, то ли полотеры, не помню, но стрелять в таких никак нельзя.

– Парламентеры, – Танька шепчет. – Сань, ты как думаешь, с чего бы это?

Я сказал, что никак не думаю, и так мы и просидели, пока парламентеры эти совсем близко не подошли. Ну, тут я очухался, взял обоих на прицел и спросил, чего надо. Оказалось, со старшими говорить надо, дело у них до наших старших, значит.

– Ладно, – говорю, – пойдем, будет вам старший.

Как пришли, собрались мы все, огонь разожгли, и такой у Карантинов с Иванычем разговор пошел, что вообще ничего не понятно. Только слова незнакомые взад-вперед и летают. Нелегальный эксперимент, лабораторный микроб, утечка, массовая эпидемия, иммунитет только у части детей, иммунных взрослых единицы, волевое решение правительства, массированная бомбовая атака, полное уничтожение города, подземные коммуникации, выжившие дети, отстрел носителей инфекции, сопротивление, катакомбы, международный красный крест, вотум недоверия, признано преступлением против человечества… У меня голова совсем кругом пошла. Гляжу на ребят: все обалдели, даже Иваныч, и тот, видно, не все понимает, а куда уж нам.

В общем, я уж и задремал под разговоры эти. А как умолкли все, тут Иваныч нам и выдал.

– Карантины согласились оставить нас в покое, – сказал он, а голос такой, будто помирать собрался, никогда Иваныч таким голосом не говорил. – Охоты на Зараз больше не будет. Те, кого отсюда вывезут, заживут в хороших домах, у моря. Тоже в карантине, но в полном достатке. Фрукты, прогулки на воздухе, книги.

– Постой, – Генка встрял, – не понимаю я, как это – в достатке? Нас уже и так достали, куда уж больше. И что такое книги?

– В достатке означает, что всего вдоволь. А книги – поверьте мне, ребята, это очень хорошие, просто отличные штуки. Но вот какое дело, нас это не касается.

– Как так не касается? – я совсем обалдел. – А кого ж тогда касается?

– Только девочек, – сказал Иваныч устало. – Они заберут только девочек. Остальных, возможно, потом. А возможно, и не заберут. Вы не поймете, я сам плохо понимаю, но это связано с передачей инфекции. Выяснилось, что девочки, как правило, не заразны. Так-то вот. Катюша, Танечка, собирайтесь.

– Мы никуда не пойдем, – сказала Танька и заревела навзрыд. Я вскочил, подбежал к ней сзади и обнял за плечи, но Таньку так и продолжало трясти.

– Не пойдем, – подтвердила Катька. – Мы останемся здесь, с вами. Кто за тобой ухаживать будет? Пусть к Кротам идут или к Крысоловам, их девчонок пускай забирают. Мы не сдохнем, – Катька перешла на крик, – ты же сам говорил, не сдохнем, у нас будут дети, уже скоро. Иваныч, миленький, мы не пойдем, скажи им, прошу тебя, пусть уходят отсюда, пусть убираются.

– Вы уйдете, – сказал Иваныч твердо, – уйдете прямо сейчас. Я не прошу вас об этом, я приказываю.

Иваныча не стало на третий день после того, как ушли девочки. Он выстрелил себе в рот. Мы с Генкой завернули его в мешковину, оттащили к Паучьей Шахте и опустили в нее. Все наши там лежат, и Володька, и Руслан, и Маша с Оленькой. С Иванычем им теперь будет спокойнее. Мы и жили-то все благодаря Иванычу. Он выходил нас, малолетних, тогда, после того, как настал Здец. А теперь он просто вернулся к своим. К тем, кого не сумел уберечь.

А на следующий день надумал стреляться Генка. Я чудом выбил у него из рук винтарь, и мы, сцепившись, покатились по полу. Я дрался с ним, со своим последним братом, единственным, который остался. До этого никто из нас не дрался со своими, никогда.

Прошло еще семь дней, теперь зарубки на стене делал я, сам не знаю для чего, просто потому, что их делал Иваныч. А на восьмой день они вернулись.

Я проснулся внезапно, просто почувствовал что-то. Рядом со мной на ноги вскочил Генка, мы бросились к выходу в Смрадный Туннель. И увидели их, наших девочек, и кинулись к ним, и я гладил Катьку по редким бесцветным волосам, и тыкался губами в обожженную Танькину щеку, и плакал. Впервые в жизни.

– Вы вернулись, – сказал Генка. – Почему? Вас обижали? Они издевались над вами, да? Я буду их резать, гадов, я давить их буду!

– Нет, – сказала Катька, – не издевались. Мы сбежали. Прошли через Карантин, они не стали стрелять. Мы вернулись, просто вернулись, к вам. Навсегда. В Наш Дом.

И тогда я закричал. Я орал, и крик мой эхом отражался от стен Нашего Дома, бился в потолок и улетал в двери и дальше, в Смрадный Туннель.

– Они вернулись, – орал я, – слышите, вы, как вас, Карантины, жабы, крысы. Вернулись наши девочки. Мы не сдохнем. Вы поняли, мы не сдохнем. У нас… У нас будут… У нас будут детииииииииииииииииии!

Андрей Белянин, Галина Чёрная

Хвостатый сталкер с пышными усами

– Милый, что-то я давно не видела Профессора, – неожиданно вспомнила я за завтраком, после третьей чашки кофе.

– Как это давно? – равнодушно удивился Алекс. – Мы всего три дня назад вместе вернулись с задания.

– Вот именно. Прошло уже три дня с задания! Аванс уже потрачен, зарплата будет через неделю. Ты три дня подряд жаришь вкуснейшие котлеты и поишь меня аргентинским кофе, из-за аромата которого хоббиты устраивают демонстрации. А Пусика так и нет! Тебе не кажется это подозрительным?

– А что именно? Что он всегда приходит перехватить деньжат между авансом и зарплатой?

– Сто процентов, Холмс! Ему же вечно не хватает.

– Хм, – серьезно задумался командор и, протянув руку, достал из кармана пиджака сотовый – звонки внутри Базы были бесплатны. – Не берет трубку, – после непродолжительного молчания сообщил он. – Ничего страшного, перезвоню вечером.

– Как это ничего страшного? – возмутилась я, потому что сердце после третьей чашки буквально рвалось наружу. – Твой напарник, мой мальчик для битья и наш общий друг семьи исчезает на три дня, и ты говоришь «ничего страшного»?! А если он заболел, ушел в депрессию или, того хуже, нашел себе новых друзей? В общем, – заключила я, укладывая две котлетки на тарелку и накрывая сверху другой, – ты как хочешь, а я пошла разбираться! Да-да, мне до всего есть дело! И это… кофе убери куда-нибудь подальше.

Увы, дома котика не оказалось: дверь нараспашку и, судя по полному разгрому, царящему в комнате, Анхесенпа тоже куда-то ушла. Я молча поставила тарелку с котлетами в прихожей, по-разбойничьи свистнула и быстро прикрыла за собой дверь. Двое котят все это время висели на занавеске, третий рвал профессорские научные работы, которые он для хвастовства всегда держал на виду, типа, пишет очередную диссертацию. Хотя сомневаюсь, что он действительно когда-либо защищал даже кандидатский минимум.

Ну да бог с ним, вернее с его вечным враньем, сам-то Пусик был мне очень нужен. Несмотря ни на что, я успела к нему привязаться. Кошки, как никто, берут в плен человеческие души. Гадать, куда он делся, можно было долго, а главное, смысла имело – ноль…

Но, судя по поведению котят (они вели себя, как обычно), Профессор просто отдыхал где-нибудь в хоббитском квартале, куда в последнее время повадился ходить. Вроде бы там кто-то из хоббитов открыл подпольный бар, о котором все молчали, даже шеф, делал вид, что не в курсе. Иначе заведение пришлось бы официально закрыть, а всем нашим мужчинам требовалась хоть иногда именно такая разрядка. Так что даже женщины не особо возмущались, а мягко закрывали глаза на эти сугубо мужские пивные посиделки.

Поэтому вечером я пинками выгнала Алекса в хоббитский квартал, посетить тот самый кабак, пока мне выпала дорожка прямым ходом в кабинет шефа. Гнома на месте не оказалось, но его секретарша, моя подружка троллиха Грызольда, без экивоков зашла в его рабочий компьютер, чтобы мы вместе посмотрели список агентов, ушедших на какие-нибудь особо секретные задания. Признаться, от изумления у меня просто глаза на лоб полезли:

– Арест Соловья-разбойника и экстрадиция его из Стамбула, где он попросил политического убежища по религиозным причинам! Экстренная доставка новой головы для Всадника Без Головы, потому что старая упала в каньон во время скачки! Подача апелляции для освобождения Гулливера после празднования в честь захвата морского флота противника, ввиду некорректного поведения некоторых лилипутов и лживых обвинений в том, что им наступили на больную мозоль! Разборки с оборзевшим Винни-Пухом, держащим в заложниках Пятачка до тех пор, пока его не переселят жить на пасеку бывшего мэра Москвы господина Лужкова! И это все?

– Все, – наматывая негустые волосы на толстый палец, подтвердила Грызольда. – А ты считаешь, этого мало?

– Я имею в виду, что агент 013 здесь нигде не записан.

– Ну, он, как правило, работает вместе с вами, – пожала широкими плечами троллиха. – На моей памяти я выписывала ему индивидуальные задания раза три, не больше.