Возвращение - Александр Цзи

а он ненавидит Вечную Сиберию!

– И что? Он сделал из нее бомбу? Когда он дал мне эту батарею, мы с Витькой ехали в противоположном направлении.

– Он предполагал, что вы вернетесь.

– Херня какая-то... Слишком сложный план, чтобы совершить теракт в Вечной Сиберии с моей помощью...

– Слишком сложный для нормального, адекватного человека. А разве можно назвать адекватным Решетникова?

75... 74... 73...

– Логично, – согласился я, нервно поглядывая на индикатор. – Скажи, делают ли россы батареи с бесконечным зарядом? И чтобы они одновременно были бомбами?

– Бесконечный заряд невозможен. Но создать батарею, которая работала бы много лет подряд, вполне реально. Бомбу сделать тоже не трудно.

– И ты сейчас мне об этом говоришь! А зачем показывать обратный отсчет?

– Чтобы террорист успел сбежать...

35... 34... 33...

Сейчас или батарея сдохнет, или сдохну я вместе с батареей и целым мусоровозом.

Я больше не колебался. Выматерившись, выскочил из кабины на ходу, не удержался на ногах и покатился кубарем. Автомат и шпагу оставил в кабине – не подумал о них совсем. “Гришан”, впрочем, торчал за поясом. Вскочив, я помчался в темноте в сторону заброшенных складов.

На секунду в голове воцарилась уверенность, что я дурак. Надо было хотя бы остановить машину, а потом вылезать и смотреть, что будет.

Но только на секунду.

В следующий миг за спиной ослепительно вспыхнуло, превратив ночь в день. Самого взрыва я не услышал вовсе – сильный удар в спину оторвал меня от земли и поднял в воздух. Меня швырнуло обо что-то твердое с невероятной силой, барабанные перепонки лопнули, тело залила тошнотворная боль, а глаза залила кровь.

И сознание погасло.

***

Первое, что я увидел, когда поднял веки, был погасший монитор, нависающий надо мной на мощном белом штативе. В этом мониторе отражался мутный овал – мое лицо.

В следующее мгновение я осознал, что лежу на мягкой койке, а с двух сторон надо мной нависают два мужика в белых халатах и со скучными физиономиями. Дальше, кажется, маячили другие люди.

Я никак не мог вспомнить, кто я такой и где нахожусь. Я заморгал, сморщился, но окружающее по-прежнему воспринималось как во сне или после хорошей попойки.

В поле зрения нарисовался странно знакомый парень, холеный, гладко выбритый, в белой рубашке и шляпе трилби, на шее у него висели короткие стильные мужские бусы.

– Олесь? – позвал он меня. – Ты меня слышишь?

Я его слышал. Но не ответил.

Не дождавшись реакции, парень обернулся к еще одному человеку. Тот был в белом халате, как и два мужика возле меня, но выглядел намного солиднее. Выправка у него была военная, ему больше подошел бы военный китель или черный костюм с наушником на проводе-пружинке.

– Он меня не узнает, да, Тарас Игнатьич? – проговорил парень в шляпке. – Вот ведь фак... Извините. Это же мегаплохо... Что теперь будем делать?

Я поднял руки и нащупал на голой груди липкие электроды на проводках. Кто-то расстегнул мою рубашку и наклеил эти противные штуки. Я принялся их срывать.

Мужики справа и слева попытались помешать, но я отпихнул их.

Тарас Игнатьич подошел и встал в моих ногах.

– Пусть снимет... – кивнул он мужикам-помощникам.

Те отстали, и я избавился от электродов.

– Вы помните свое имя? – обратился ко мне доктор. – Как вас зовут?

Я вылупился на него. В голове вяло бурлила каша из обрывочных воспоминаний.

– Где... – прохрипел я. – Где Князьград?

Доктор приподнял соболиную бровь.

– Какой, простите, Князьград?

Я с трудом сел, испытывая легкое головокружение. Зажмурился.

Взрыв... Квест-башня... Мусоровоз...

Мысли никак не желали выстроиться по-порядку, наползали друг на друга, теснились, мешали друг другу – и мне.

– Вам лучше прилечь, – сказал доктор.

Я открыл глаза.

– Я... Олесь... Панов, – вспомнил я.

И тут мгновенно вернулась память. Вся целиком. Я вспомнил все. Так, по крайней мере, мне показалось.

Доктора зовут Тарас Игнатьич Пономарев, я на минус третьем этаже НИИ нейрофизиологии имени Павлова, а сюда меня привел мой сокурсник Димон. Вон он, в шляпке, рядом трется...

– Ах ты, Димон, сука! – заревел я. – Ты куда меня привел?

Доктор и Димон переглянулись. Мой дружбан смущенно хихикнул:

– Вот сейчас узнаю́ моего старого доброго сокурсника...

Я соскользнул с койки. Лаборанты отошли, но, судя по напряженным позам, готовы были в любой момент наброситься и скрутить меня. Я не обращал на них внимания.

Голова перестала кружиться, а мир вокруг обретал привычную четкость и определенность.

Я толкнул Димона в грудь. Легонько, но мой приятель отлетел на пять шагов назад и чудом не шлепнулся на задницу.

– Эй, ты чего? Изи-изи!

Я огляделся. Мы находились в длинном белом помещении без окон, забитом медицинской техникой. Вдоль одной стены тянулся ряд коек с ширмами и аппаратурой неизвестного предназначения. В углу возле двери – “кабинет” Пономарева. Простой закуток со столом, креслом и диванчиком.

Ну да, я прекрасно помню это помещение, откуда начались мои сумасшедшие приключения в Поганом поле.

– Бля, Димон, – сказал я, – ты не представляешь, как у меня кулаки чешутся из тебя бифштекс сделать...

Димон отступил к самой стенке с испуганной рожей. Я пошел на него, но меня окликнул доктор Пономарев:

– Чем вызван ваш гнев, Олесь? Что вам сделал ваш друг?

– Привел в эту сраную шарагу! – рявкнул я в ответ. – А вот ты, доктор, ты кто такой? А?

Я сменил курс, стремительно шагнул к нему и схватил обеими руками за грудки. Ко мне возвращалась моя нешуточная сила. Доктор почти повис над полом.

Лаборанты бросились на меня с обеих сторон и вцепились в локти. Я отпустил Пономарева, который при этом едва удержался на ногах, и занялся лаборантами. Они, конечно, крупные взрослые мужики, но после моих бешеных тренировок для меня не представляли никакой опасности. Оружия у них не было, и волшбой они не владели...

Одному я врезал локтем, освободил руку и дал мощную пощечину второму. От пощечины лаборант свалился животом на койку и повис. Вроде он так уже лежал когда-то... Второй сидел на полу и хлюпал окровавленным носом.

Я снова схватил Пономарева за лацкан его идеально выглаженного халата.

– Что за эксперименты вы со мной делали?

– Это не эксперимент. – Голос доктора был очень ровный и спокойный, словно он каждый день имел дело с буйными помешанными. –