Журнал «Приключения, Фантастика» 1 95 - И. Волознев

Рассматривая лицо канадца, он думал, что если перед ним в самом деле потомок сибирского рода купцов Пушилиных, то, наверное, старейшине этого рода — Игнатию Пушилину, — он доводится правнуком. Возможно, даже праправнуком.

— А отчество? — спросил Пушели. — У всех русских есть обязательно отчество. Не так ли?

— Андрей Андреевич, — назвал Зимин свое имя-отчество.

— Мне говорили, вы вчера искали меня, господин Зимин, — сказал Пушели. — Важное дело?

— Как вам покажется… Ваша компания ведь не только строит, но и реставрирует дома?

— Дома, которые имеют архитектурную ценность, — подтвердил канадец.

— Недавно я видел у одного человека картину, на которой изображена эта улица. Фрагмент улицы, начиная от кирпичного дома с куполом. Картину рисовали, когда дом еще имел ставни на окнах и обитые железом двупольные двери.

Зимин не импровизировал. Такая картина действительно была. В доме у Василия Терентьевича Засекина на Подъельниковском кордоне.

— Интересно, — сказал Пушели.

— Картина, правда, написана любителем, — продолжал Зимин. — Но это даже лучше. Выписан тщательно каждый кирпичик, каждый узор на ставнях.

— Можно и мне видеть эту картину? — спросил Пушели.

— Это трудно. Хозяин ее — пасечник. Сейчас далеко в тайге.

— Жаль. Я не могу посылать в тайгу своих людей.

— Но вы не сейчас, не немедленно займетесь реставрацией?

— Сейчас впереди — отделка четырех коттеджей.

— А к холодам, к снегу пасечник вернется в Пихтовое.

Разговаривая, они медленно шли но улице. Остановились, оказавшись около кирпичного дома с шатром на крыше.

— Скажите, господин Пушели, вы знаете, что было здесь, — Зимин кивнул на дом, — в начале века?

— Мне говорили, тоже магазин, — ответил директор «Альянса».

— Верно. Купеческий торговый дом. Владельцы его имели свой маслосырзавод, и были самыми богатыми в Пихтовом людьми.

— Так выгодно было торговать сыром и маслом?

— Не знаю. У них еще были магазины мануфактуры и скобяных изделий.

— Что значит «скобяных»? Я не совсем хорошо знаю русский.

— Очень даже хорошо, — возразил Зимин. — А скобяные — это металлические изделия. Пилы, топоры, замки, защелки… Много.

— Значит, они имели универсальную торговлю, — сказал директор «Альянса».

— Почти… Не знаю, где были их другие магазины, но вот в этом двухэтажном особняке, рядом с торговым домом, они жили, — сказал Зимин.

— Красивый особняк, — отозвался Пушели. — Но уже старый. Компания располагает чертежами этого дома и еще трех Те три совсем плохие. Будут строиться снова.

— Вам не рассказывали о судьбе владельцев торгового дома? — спросил Зимин поспешно, опасаясь, как бы разговор не ушел окончательно на сугубо деловые темы, касающиеся возведения коттеджей и реставрации ветхих домов дореволюционной постройки.

— Конфискация, экспроприация — их судьба? Да? — с улыбкой сказал Пушели.

— В общем-то так. Но это судьба недвижимости, всего, что имели Пушилины, это фамилия владельцев торгового дома. Сами они с падением старой власти ушли в тайгу. Сколотили отряд в триста с лишним штыков и сабель и воевали восемь месяцев. Пока не прислали против них регулярную часть Красной армии. Отряд был разбит, глава торгового дома Игнатий Пушилин погиб в урочище Трех Истуканов. Сын его, Степан, еще очень недолго был в тайге, потом решил выйти. Объявили амнистию. Прощение. И вот под эту амнистию его на шестнадцать лет закатали в концлагеря. До тридцать шестого года.

Рассказывая, Зимин внимательно смотрел на собеседника, пытаясь понять, новость ли для него все то, о чем он говорит. По лицу Пушели невозможно было угадать.

— А в тридцать шестом, — продолжал Зимин, — из него, рядовою зека, заключенного то есть, решили сделать крупную фигуру — руководителя движения, выступающего против новой власти Он чудом вырвался, застрелил (Зимин хотел сказать «сотрудника НКВД», но передумал, сказал по-другому): — застрелил своего тюремщика и вместе с семьей ушел в Читу, где ему помогли скрыться за границу.

Директор частной строительной компании уже давно не улыбался, смотрел серьезно и слушал очень внимательно.

Сын главы торгового дома ушел за границу не бедным. Имея около пятидесяти килограммов золота. Три пуда высокопробного золота. Оно ему досталось волею случая еще в Гражданскую войну. Кстати, не без помощи золота Степан Пушилин вырвался на свободу.

— Он подкупил своего тюремщика? — заговорил наконец, задал вопрос канадец.

— Не совсем так. Он пообещал, выбравшись на волю, поделиться золотом, а когда они оказались вдвоем в тайге, на берегу глухой речушки, убил тюремщика…

— Очень подробно рассказываете, Андрей Андреевич. Даже как в тюрьме был. Вы из КГБ? — Тон директора «Альянса» был по-прежнему спокойным, дружелюбным.

— Нет. Я историк, Из Москвы.

— О, московские историки теперь приезжают в Сибирь изучать жизнь мелких торговцев начала века?

Прозвучало на сей раз холодно и с легкой насмешкой. Чувствовалось, еще минута — и собеседник пожелает с ним распрощаться. Если еще не сделал этого, то лишь из желания понять, кто все-таки Зимин, чего хочет добиться своим рассказом?

Однако могла быть и вторая причина: директору канадской частной строительной компании очень интересно знать о пихтовских лавочниках-маслоделах Пушилиных из далекого прошлого. В таком случае…

— Я о Пушилиных случайно услышал, — сказал Зимин. — От здешних краеведов. А они о Пушилиных знают, потому что это имя связано с колчаковским кладом, который здесь где-то спрятан.

— Так вы приехали сюда искать клад? — холодок отчуждения, недоверия как возник, так не ослабевал.

— Приехал к другу, с которым вместе воевал.

— Воевали? — удивленно переспросил Пушели.

— Да. В Афганистане. Слышали об этой войне?

— О, да-да. Конечно. Значит, ваш друг живет здесь?

— Да. А то, что мне известно даже, как Пушилин в тюрьме сидел, об этом рассказывал человек, который в тридцать шестом году находился с ним в одной камере. Ростислав Андреевич Мурашов.

— Вы сказали — Мурашов?

— Ростислав Андреевич Мурашов.

— Когда он рассказывал? — спросил Пушели.

Все! Зимин готов был с этой минуты чем угодно поклясться: директор частной строительной компании Мишель Пушели — потомок сибирского, пихтовского рода Пушилиных. До этого вопроса можно было еще сомневаться, можно было объяснить интерес иностранца к судьбам русских купцов, фамилия которых была созвучна с его фамилией, простым человеческим любопытством. Но вот этот вопрос. Чересчур уж далеко простиралось любопытство заокеанского предпринимателя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});