Кровь и Пламя - Максим Вишневенко

WC к бтру.

Пикап вильнул на дороге и развернулся поперёк улицы, получив несколько попаданий в борт. Пулемётчик замешкался на мгновение, выбирая цель, прекратил стрелять — его подстрелили, и он свалился назад. Сидевший до этого рядом с ним ещё один мужчина встал во весь рост с гранатомётом на плече.

— Граната! — закричал караульный, укрывшийся за оградой забора. В тот же миг в сторону русских полетел снаряд. Прочертив пыльную полосу в воздухе, он влетел в стену дома под одним из закрытых окон и взорвался. Фонтан разбитого стекла окатил палисадник. Два джипа остановились рядом с пикапом и оттуда вывалились люди в чёрном, кто с замотанными тряпками лицом, кто в балаклаве, и залегли на дороге.

— Ермак Змею! — закричал Игнат, нажав на рацию.

Взревел моторами бронетранспортёр, подался назад и шевельнул пулемётами, наводясь на цель. Нападавшие открыли огонь, заставив русских укрыться за забором. Ещё одна ракета понеслась в их сторону и врезалась в борт бронемашины, та дёрнулась, словно от боли, но упрямо продолжила выезжать на более удобную позицию.

Боец с позывным Апач, что укрывался за воротной колонной, выглянул из-за неё и выстрелил из подствольного гранатомёта. Граната прошла чуть выше пикапа и разорвалась где-то позади. Со стороны джипов поднялось трое мужчин с гранатомётами.

— Ермак Змею! Ермак Змею, твою мать! — кричал в рацию Куприянов, но она безмолвно молчала, не желая даже включаться.

— Игнат Кондратьевич, — произнёс боец с позывным Литвин, не отрываясь от стрельбы через решётку, — Они, походу, ЭМИ[2] в нас засадили, сейчас заметил, даже браслет не включается.

— Граната! — закричал Апач со стороны ворот, получил пулю в бедро и завалился на бок.

Игнат Кондратьевич рванул к нему, подхватил на руки, утаскивая за колонну — вражеские пули из неё уже выбивали пыль. Один снаряд попал в стену дома, выбив оставшиеся стёкла. Второй влетел в окно второго этажа рядом с пулемётным расчётом — взрывом смело пулемётчика, оружие замолчало и выпало из окна.

Третий гранатомётчик мешкал, выбирая цель, и тут заговорили спаренные пулемёты на бронетранспортёре. Нападавший что-то выкрикнул, опуская гранатомёт, и тут же был сражён очередью — пули прошили и его, и джип, стоявший рядом. Падая, мужчина нажал на спуск своего оружия и выстрел прозвучал. Граната попала в дверцу автомобиля и взорвалась, разметав всех вокруг, а сам джип подбросив и уронив на бок. От взрывной волны пикап двинулся дальше, наехав на стрелка, что лежал перед ним.

Дверь русского штаба распахнулась, когда к ней рванул Куприянов, таща Апача на собой. На пороге, пригибаясь, показался боец с позывным Ермак, который раньше сидел за столом на входе. Он помог втащить раненого внутрь и передал автомат своему командиру:

— Электроника погасла, мы без связи! — пули ударились о камень сверху крыльца, заставив бойца пригнуться.

— Что по нашим?! — в шуме боя Игнату приходилось кричать.

— Два трёхсотых на втором этаже, сейчас Апача перевяжем, — наёмник отвечал ему в тон.

— Перевязывайте, и выходим под бронёй! Грузим раненых и патроны, — Куприянов махнул в сторону бронетранспортёра. Боец кивнул ему в ответ и скрылся внутри.

Огонь противника ослаб, нападавшие пытались вжаться в булыжную мостовую или укрыться за изрешечённым транспортом от огня русской бронемашины.

Глава наёмников подбежал к Вольфгангу и Литвину, перекидывая автомат и целясь сквозь решётку:

— Будем выбираться, добеги до бэтэра, скажи, чтобы заводились и выезжали, — потом обернулся к волшебнику и добавил по-немецки, кивая на своего подчинённого, — Держись за ним, будем выходить.

Вольфганг не стал задавать вопросов, он лишь согласно кивнул и с прытью, не свойственной его возрасту, направился вслед за Литвином. Сам же глава русских присел у забора, просунув ствол в решётку.

Он видел, как посреди улицы лежал на боку джип, возле которого не шевелилось несколько тел. С одного бока от них стоял, дымясь, пикап, за которым прятались люди, которые уже перестали пытаться стрелять. Станковый пулемёт в его кузове безмолвно смотрел в сторону русских. Ещё один чёрный джип, также без всех стёкол, осел на пробитых колёсах, накренившись на бок, и за ним тоже укрывались нападавшие.

Замолчали русские пулемёты, а в голове Игната Кондратьевича успело появиться множество вопросов, основным из которых был, а кто же эти люди, что сейчас спешно укрывались за автомашинами? Логичным представлялся ответ, что это кто-то из тех, кто поднял восстание против нового Канцлера, но почему тогда они так безумно напоминали ему каких-то арабских моджахедов?

Улица буквально замерла, только что кипел бой, но уже всё стихло, и казалось, что стоит лишь пошевелиться, ты навлечёшь на себя гнев русского оружия, стеной вставшего на пути опасной банды.

Издали снова донеслись выстрелы, а Куприянова услышал слова какого-то ближневосточного языка — выжившие переговаривались, видимо, решая, как быть дальше.

Взревел мотор бронетранспортёра, массивная машина аккуратно двинулась задом, выворачивая к крыльцу. Глава наёмников отпрянул, становясь спиной к столбу и пропуская закованную в броню махину. Пока тишина, можем загрузиться, только вот куда бежать? Совсем из города — не вариант, во-первых, контракт никто не отменял. А во-вторых, бросать мирных жителей, когда к ним пришла кровожадная банда, кто вообще на такое пойдёт?

Бтр натужно рычал, но всё же аккуратно подъезжал к крыльцу. За ним, держась за бортом, следовали Литвин и Вольфганг Рейн. Уходить надо, это точно, но уходить к союзникам. А единственными союзниками тут казались мракоборцы Шваница. Куприянов не питал пиетета к их заказчику, однако формально на его людей можно было полагаться. Рядом была больница, в целом, там достаточно крепкое каменное здание, можно попробовать прорваться к ним, и укрепиться там.

От этих мыслей у Игната ёкнуло сердце, он вспомнил историю простого русского городка Будённовск на северокавказском Ставрополье. Уж слишком сильна была аналогия: такой же небольшой город, такая же кровожадная банда, напавшая на него. Жаль, что у тех людей не было десятка наёмников, которые могли укрыться в больнице и организовать там оборону.

Он аккуратно выглянул из-за воротной колонны и занял позицию. Активного движения у противника не наблюдалось, если что там и делали, то только переговаривались на своём непонятном наречии. Бронетранспортёр же успел подъехать к крыльцу, раскрыть кормовые люки, куда уже занесли раненого Апача и теперь загружали ящики с боеприпасами. Интересно, а сколько осталось выстрелов у пулемётов нашей бронемашины? Ответа на этот вопрос Игнат Кондратьевич не знал, к своему глубочайшему стыду.

— Куда двигаемся? — голос Ермака отвлёк его от раздумий и молчаливой улицы.

— В больницу! Броня вперёд, потом направо, — Куприянов не повернул головы на подчинённого, наблюдая в прицел разбитые автомашины, — Мы следом, затем под прикрытием