Башня Ласточки - Анджей Сапковский

— Нет.

— А если я скажу, что твоя активность, свидетельствующая о неверии в непоколебимые механизмы Цели, Плана и Результата, может, хотя вероятность этого исчезающе мала, все же действительно кое-что изменить, но исключительно в худшую сторону? Продумаешь ли ты эту проблему заново? Ах, я уже вижу по выражению твоего лица, что нет. Тогда спрошу напрямую: почему нет?

— Ты действительно хочешь знать?

— Да.

— Потому что просто-напросто не верю в твои метафизические баналы о целях, планах и идущих откуда-то сверху замыслах творцов. Не верю также в ваше знаменитое предсказание Итлины и другие пророчества. Я считаю их, представь себе, точно такой же ерундой и мистификацией, как твоя наскальная картина. Фиолетовый бизон, Аваллак’х. Ничего больше. Не знаю, то ли ты не можешь, то ли не хочешь мне помочь. Однако я на тебя не в обиде…

— Говоришь, не могу или не хочу помочь? А как можно это сделать?

Геральт на мгновение задумался, прекрасно понимая, что от соответствующей формулировки вопроса зависит многое.

— Я найду Цири?

Ответ был дан незамедлительно.

— Найдешь, но только для того, чтобы тут же потерять. Насовсем, безвозвратно. Одного из своих спутников ты потеряешь в ближайшие же недели, возможно, дни. Может быть, даже часы.

— Благодарю.

— Я еще не кончил. Непосредственным и скорым результатом твоего вмешательства в перемалывающие жернова Цели и Плана будет смерть нескольких десятков тысяч людей. Что, впрочем, не имеет особого значения, поскольку вскоре после этого с жизнью расстанутся десятки миллионов человек. Мир, каким ты его знаешь, просто исчезнет, перестанет существовать, чтобы после определенного времени возродиться в совершенно ином виде. Но на этот-то раз никто не имеет и не будет иметь никакого влияния, никто не в состоянии этого предотвратить или повернуть пути свершений. Ни ты, ни я, ни чародеи, ни Знающие, Ведуны. Ни даже Цири. Никто. Что скажешь на это?

— Фиолетовый бизон. Тем не менее, благодарю тебя, Аваллак’х.

— Однако же, — пожал плечами эльф, — меня интересует, что может сделать камушек, попадающий в жернова… Могу ли я еще что-то для тебя сделать?

— Пожалуй, нет. Ведь показать мне Цири, думается, ты не можешь?

— Кто тебе сказал?

Геральт затаил дыхание.

Аваллак’х быстро направился к стене пещеры, дав знак ведьмаку следовать за ним.

— Стены Tir na Bea Arainne, — указал он на искрящиеся друзы горного хрусталя, — обладают особыми свойствами. А я, без ложной скромности, обладаю особым искусством. Положи сюда руку. Вглядись. Думай интенсивно. О том, как сильно ты сейчас ей нужен. И прояви, я так скажу, максимальное желание помочь. Думай о том, что хочешь мчаться ей на выручку, быть рядом, что-то в этом роде. Изображение должно возникнуть само. И быть четким. Смотри, но воздержись от бурных реакций. И ничего не говори. Это будет изображение, а не связь.

Геральт так и сделал.

Первые картинки, вопреки заверению, не были четкими. Они были размытыми, но при этом столь неожиданными, что он невольно отпрянул. Отрубленная рука на крышке стола… Кровь, разбрызганная по стеклянной плите… Скелеты людей на скелетах лошадей… Йеннифэр, закованная в цепи.

Башня. Черная Башня. А за ней, в глубине… Полярное сияние?

И вдруг, совершенно неожиданно, без предупреждения изображение стало четким, даже слишком четким.

— Лютик! Мильва! — крикнул Геральт. — Ангулема!

— Что? — заинтересовался Аваллак’х. — Ах, да. Сдается мне, ты все испортил.

Геральт отскочил от стены. Чуть не перевернулся, задев за базальтовый постамент.

— Не важно, черт побери! — крикнул он. — Слушай, Аваллак’х, мне необходимо как можно скорее добраться до друидского леса…

— Каэд Мырквида?

— Кажется, так! Моим друзьям грозит смертельная опасность! Они борются за жизнь! Под угрозой и другие люди… Как можно скорее. Ах, дьявольщина! Я возвращаюсь за мечом и конем…

— Ни один конь, — спокойно прервал эльф, — не сумеет донести тебя до леса Мырквид до наступления сумерек…

— Но я…

— Я еще не докончил. Иди за своим знаменитым мечом, а я тем временем подыщу тебе носителя. Прекрасного носителя по горным тропам. Это будет носитель, я бы сказал, немного нетипичный… Но благодаря ему ты будешь в Каэд Мырквиде через неполных полчаса.

***

От стучака несло лошадью — но на этом и кончалось подобие. Геральт когда-то присутствовал в Махакаме на краснолюдских состязаниях по объездке горных муфлонов, и это показалось ему тогда совершенно изумительным спортом. Но лишь теперь, сидя на спине мчащегося как ветер стучака, он понимал, что такое истинная изумительность!

Чтобы не свалиться, он конвульсивно впивался пальцами в жесткие патлы и стискивал бедрами косматые бока чудища. Стучак вонял конским потом, мочой и водочным перегаром. Гнал, как сумасшедший, от ударов его гигантских ступней земля гудела так, словно подошвы у стучака были из бронзы. Чуть-чуть притормаживая, он взмывал на склоны, а спускался с них так быстро, что воздух завывал в ушах. Мчался по граням, крутым горным тропинкам и полкам таким узким, что Геральт зажмуривался, чтобы не глядеть вниз. Он перелетал через водопады, каскады, пропасти и расщелины, через которые не перепрыгнул бы муфлон, а каждый удачный прыжок сопровождался диким оглушительным ревом. То есть еще более диким и еще более оглушительным, чем обычно — потому что практически стучак ревел беспрерывно.

— Не гони так! — Встречный ветер вгонял слова ведьмаку обратно в глотку.

— Почему ж?

— Ты же пил!

— Уууууаааахаааа!

Дикая гонка продолжалась. В ушах свистело.

Стучак вонял.

Грохот огромных стоп о камень оборвался, загудели пролысины и щебень. Потом грунт сделался не таким каменистым, мигнуло что-то зеленым, это могли быть горные сосны. Потом мелькнуло зеленым и коричневым — это стучак в смертоубийственных прыжках мчался сквозь еловый лес. Запах смолы перемешивался с вонью чудища, создавая неповторимый букет.

— Ууааахааа!

Кончились ели, зашумела опавшая листва. Теперь кругом было красно, бордово, охрово и желто.

— Мееедлеееннееей!

— Уаааахахахахха!

Стучак длинным прыжком перелетел через груду поваленных деревьев. Геральт чуть было не откусил себе язык.

***

Дикая скачка окончилась так же бесцеремонно, как и началась. Стучак врылся ступнями в землю, зарычал и скинул ведьмака на устланную листьями почву. Геральт какое-то время лежал, не в состоянии даже выругаться. Потом встал, шипя, и принялся массировать колено, в котором снова заговорила боль.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});