Киндрэт. Кровные братья - Наталья Турчанинова

Звонкий смех Констанс прервал размышления. Дарэл стоял, с глубокомысленным видом качая головой, и внимательно рассматривал жертвы эксперимента.

— Этот слабее магически. — Он указал на смущенного Арчи. — Но его потенциал будет расти. А этот, — кивок в сторону улыбающегося мажордома, — уже достиг своего «потолка». И вот что забавно: его сила как будто законсервирована. Видимо, всплеск произойдет в момент нервного возбуждения. Себастьян, рассердись! Подумай о чем-нибудь неприятном! Ну!

Сканэр схватил подушку с кресла и швырнул в невозмутимого испытуемого. Тот, продолжая улыбаться, поймал ее и аккуратно положил на место.

— Ладно. Оставь его в покое, — со смехом сказала Констанс — А что ты можешь сказать про меня?

Дарэл прищурился, потом посмотрел на нее исподлобья и произнес странным, глухим голосом:

— Ты — глубокий колодец. И тебе понадобится много тысячелетий, чтобы он заполнился.

Телепат медленно повернул голову и обжег Фелицию ледяным, пробивающим любую защиту взглядом.

— А вы, Леди, — бездна.

Мормоликая поднялась, со стуком опустила крышку бюро, и он тут же потупился, понимая, что позволил себе бестактность:

— Извините. Я готов просканировать Миклоша в любое время, когда вы посчитаете нужным. Доброй ночи.

Повернулся и вышел. Констанс повелительным кивком велела Арчи следовать за ней и тоже ушла, понимая, что учительница хочет остаться в одиночестве. Себастьян потушил верхний свет, перенес любимое кресло Фелиции ближе к низкому столику, поставил на него лампу. И удалился бесшумно.

Раньше она любила проводить время перед восходом солнца в полумраке. Ей нравились бархатные тени, скользящие по стенам, лежащие на полу за пределами желтого круга лампы, и шелест пламени в жаровне, и чернота за окном. Теперь в мертвые предутренние часы к ней стали являться призраки. Воспоминания о погибших детях и друзьях. Слишком много их накопилось за эти века. Все они теснились в ее памяти и рвались в реальность.

Можно было велеть Себастьяну оставлять включенным верхний свет, но это было бы слабостью. А Фелиция не могла позволить себе быть слабой.

Чаще всех приходила Екатерина. Подруга, почти сестра, единомышленница. Черное обуглившееся лицо, руки как корявые ветки, рассыпающиеся лохмотья. Такой она осталась в воспоминаниях. Екатерина Святая. Ее сожгли на костре. Сначала пытались колесовать, но свершилось «чудо». Орудие пытки сломалось. Тогда ее обезглавили и сожгли.

Костер сыпал искрами и выбрасывал в небо красные языки пламени. Черными клубами стлался дым.

Даханаварская магия дала ей удивительный дар убеждения, и она хотела научить людей христианским заповедям, пыталась приручить дикое стадо, дать ему человеческие законы. Они сожгли ее, а потом канонизировали. И придумали красивую легенду о том, как Екатерина сама положила голову на плаху.

«Бедная моя сестра. Ты была бы против, зная, что я хочу сделать… „Золотой миллиард“?.. Их нельзя воспитывать и учить, можно лишь отобрать самых лучших и оставить жить спокойной, сытой жизнью». — Фелиция встала, расправила складки хитона, пробежала пальцами по шпилькам в волосах — все были на месте, ни одна не выпала. И медленно пошла в спальню.

Глава 12

Волков надо убивать…

Существует только один грех — глупость.

Оскар Уайльд. Критик как художник.14 ноября 2004

Звук бьющегося стекла заставил кисть в руках господина Бальзы дрогнуть. Стараясь подавить ярость, он повернулся к провинившемуся Роману.

— Нахттотер, — виновато промямлил тот, — я пыль хотел протереть. Как вы сказали. А она не удержалась, и…

— Лучше бы не удержалась твоя голова! Китайский фарфор бьешь, паскуда! И чего я лишился на этот раз? — Миклош мрачно изучил осколки на полу. — Ясно… Между прочим, если, конечно, тебе интересно, благодаря кривым рукам ты только что лишил уникальный сервиз одной из лучших менажниц. Знаешь, какая это редкость?! Она в три раза старше, чем ты! Где я теперь такую достану?! Из тебя вырежу?! Рад бы, да не умею! Ты только крыс способен убивать! На большее ума не хватает! Вон!

Роман, бросив ежедневную уборку кабинета главы клана, поспешно направился к двери.

— Стой! — окликнул его Миклош. — Где Йохан?

— Собирался в спортивный зал. Пойти поискать?

— Вон!!

Тупица! Идиот! Неуклюжая скотина!

Все желание писать пропало. Нахттотер отложил кисть и бросил раздраженный взгляд на картину. Зеленое поле, узкая река, алое закатное небо. На ближайшем берегу стоят облаченные в красное воины. Шлемы с гребнями, высокие щиты, копья, орлы с распростертыми крыльями — штандарты римских легионов. А через реку, на песчаном пляже, неровными рядами выстроился черно-коричневый вал тех, кого жители Апеннинского полуострова привыкли называть варварами. Господин Бальза решил увековечить одну из битв времен Маркоманской войны.

Старательно вымыв руки, он с раздражением отметил, что, уходя, Роман и не подумал убрать осколки. Те так и остались на полу. Нет! Ну что за свиньи его окружают?!

— Роман! — позвал он.

Ответа не было.

— Роман!!! — оглушительно рявкнул господин Бальза.

Без толку.

Опасаясь злости нахттотера, умник смылся куда подальше. Забился в самое дальнее крыло особняка, точно улитка в раковину. Теперь до следующей ночи не появится. Не стоило выгонять его столь поспешно. Живешь словно в хлеву!

Раздраженный Миклош вышел из кабинета, с грохотом хлопнув дверью. Тхорнисхов, находящихся в это время в коридоре, словно ветром сдуло. Как и Роману, им неприятности были не нужны. Господин Бальза тихо зарычал и огляделся по сторонам, ища, на ком бы выместить зло.

Ни души.

— Р-р-раздолбаи! — задыхаясь от праведного гнева, произнес он услышанное от Рэйлен новомодное словечко. На его взгляд, для нынешней ситуации оно подходило как нельзя лучше. — Йохан! Йохан, черт тебя побери!!

Ослепленный яростью, не сразу вспомнил, что помощника поблизости нет. Решительным шагом направился к лестнице, ведущей на четвертый этаж огромного особняка. Именно там располагался спортивный зал.

Роман не соврал. Хоть на том спасибо. Ландскнехт и вправду проводил очередную тренировку с Рэйлен, нещадно гоняя ее из угла в угол. Мускулистое тело девушки блестело от пота.

Миклош оценивающе хмыкнул. Чтобы заставить вспотеть киндрэт, надо очень постараться.

На этот раз вместо привычной кожи на Рэйлен был короткий черный топ из тонкой ткани и не менее короткие шорты из того же материала. Вместо сапог на высоком каблуке — потертые кроссовки. Медные волосы убраны под надетую задом наперед бейсболку с надписью «Нью-Йорк навсегда!». Руки облачены в неизменные перчатки с обрезанными пальцами. Она крепко сжимала укороченную магическую алебарду и отбивала мощные атаки Йохана.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});