Демид. Пенталогия (СИ) - Андрей Вячеславович Плеханов

по-русски. - Какая же ты сука, Демид!

– Сука?… На русском языке это, кажется, означает «самка собаки»? - спросил старый голос за спиной.

– А ты что, знаешь русский язык? - поинтересовался я.

– Знаю. Когда-то я говорил на русском намного лучше. В пятидесятых годах. Тогда я еще не был профессором. Я был просто молодым ученым, и поэтому все, на что я был пригоден, - валить лес под Хабаровском. В рамках советско-китайской интернациональной дружбы. Было такое…

– Слушай, Ван. - Я повернулся. - Зачем вы притащили меня сюда?! По-моему, вы прекрасно справляетесь без меня. Я только совершаю дурацкие поступки и путаюсь у вас под ногами…

– Ты - самый важный и незаменимый здесь из всех нас, - спокойно произнес Ван Вэй. - Демид так думает. И я тоже так думаю. У тебя - особая роль.

– Плевать на Демида! Но ты-то зачем меня обманываешь?

– Я тебя обманываю? - Ван недоуменно качнул головой. - О чем ты, Мигель?

– Помнишь День Дьявола?

– Помню.

– Тогда Демид тоже только и талдычил, что я - самый главный. Я чуть не загордился. А на самом деле какова была моя роль? Самая ничтожная. Всем командовал Демид.

– А кто убил большого земляного демона? Кто проткнул кинжалом его сердце? Кто изгнал его обратно во Врата Дьявола?

– Ну, я, - признал я неохотно.

– И это - ничтожная роль, по-твоему? Без тебя нам не стоило бы и затевать то дело. Главная роль - не у того, кто командует. Поверь мне, Мигель. Главная у того, кто исполняет. Причем именно у того единственного, кто только и может исполнить это действие. Ибо на него указал золотой перст Небес.

Ван сидел на земле, скрестив ноги. Выглядел он неважнецки. И без того маленький и тощий, он усох за то время, пока я его не видел, раза в полтора. Казалось, подуй легкий ветерок, и он разлетится по воздуху призрачным желтым облачком.

– Это ты - Бог Пчел? - спросил я.

– Да. Откуда ты знаешь?

– Хоть и тупой, но догадался. Осенило меня, когда вы танцевали небесные танцы с Демидом. Кто, кроме тебя, еще так хорошо владеет школой Багуа-синь?

– Это не Багуа-синь. Это другая школа. Тайди-сянь мынь. Это особая школа. Врата Великого Земного Бессмертного.

– Тогда не «мынь», а «мэнь», - заметил я, припомнив немногочисленные уроки китайского языка, преподанные мне Диего Чжаном. - «Ворота» - это называется «мэнь».

– Мынь! - произнес Ван и улыбнулся. Глаза его утонули в сеточке добродушных морщинок. - Мэнь - это на пекинском диалекте. А я - из провинции Гуандун. Я - южный китаец.

– А! Так бы сразу и сказал! - произнес я радостно. - Обожаю южных китайцев! Даже если они притворяются пчелками.

Нравилось мне разговаривать с Ваном. Не то что с Демидом.

Глава 8

Все. Свершилось. Демид, как и положено, оказался провидцем. День Очищения пришел. Наверное, гвардия могла бы застать врасплох повстанцев Светлого Мира - подпалить их брезентово-деревянные лагеря ночью, а потом перебить в поднявшейся суматохе. Но Госпожа рассудила по-своему. Ей хотелось выдающегося, эпохального, грандиозного боя. Наверное, она так же, как и диссиденты, хотела показательной победы добра над злом. Только ее добро и зло и наше добро и зло имели противоположные полюса.

Черт бы тебя побрал, Клементина Шварценберг! Может быть, когда-то, сотни лет назад, ты была действительно хорошим человеком. Но теперь ты превратилась в труп, сосущий жизнь из живых.

– Томас, ты тоже будешь убивать? - спросил я. - Ты, кажется, был против того, чтобы убивать обитателей Светлого Мира? Ты сказал мне, что они - такие же люди, как и мы с тобой. Я запомнил твои слова, Начальник Зверей. Я много думал об этом. И знаешь, что я скажу? Ты прав, парень.

– Я не хочу убивать, - сказал Томас Ривейра. - И я не буду убивать. Я не позову своих диких зверей из леса на помощь. Пусть все будет так, как будет. Плохо все получилось, Мигель. Я думал, что будет лучше.

– Почему же у тебя в руках меч?

– Я буду обороняться. Не хочу умереть как курица, которой отрубают голову. Но нападать я не буду.

– А я не буду перевоплощаться, - сказала Цзян. - Хватит прятаться. Буду работать в своем обычном виде. И тоже постараюсь никого не убить.

Я хмыкнул. «Работать»… Хорошее словечко. Впрочем, я вполне понимал Анютку, избегающую патетичного слова «сражаться». Именно так оно и было - для нас эта страшная сказка была всего лишь работой. Неприятной работой, которую нам хотелось выполнить побыстрее. Желательно также было не слишком запачкаться в процессе этой работы.

– Я вообще не хочу принимать участия в этой мясорубке, - сказал я. - Не потому, что я трус, а просто свинство все это. И гореть я, само собой, не буду. Нет, пожалуй, одно исключение может быть.