Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Петр. Груша, так ты меня так любишь? Ну, пропадай все на свете! Скажи ты мне теперь: загуби свою душу за меня! Загублю, глазом не сморгну.
Груша. Что ты, что ты?! Нехорошо! Нешто такие слова говорят? В какой час скажется. Вот у нас кузнец Еремка, все этак душой-то своей клялся, в преисподнюю себя проклинал… Ну, что ж, сударь ты мой… такая-то страсть!.. И завел его на сеновал под крышу. Насилу стащили, всего скорчило. Уж такой-то этот Еремка распостылый! Каких бед с ним не было! Два раза из прорубя вытаскивали, а ему все как с гуся пода.
Петр. Что мне себя жалеть-то? Уж и так пропащая моя голова, заодно пропадать-то! Говори, мое солнышко, чего тебе нужно: золота, серебра, каменьев самоцветных — себя заложу, а тебе подарю.
Груша. Ничего мне, голубчик ты мой беленький, не надо, всего у меня довольно. А ты вот что, парень, люби ты меня, как я тебя люблю.
Петр. Эх, девка! Что балясы-то точишь! Видишь, я в каком разе! Проси, чего хочешь. Дорогого проси!
Груша. Чего у тебя просить-то! А вот что: ходи почаще, носи пряничков послаще, да еще ленту поалее, да гляди на меня помилее, да целуй покрепче… ха, ха, ха!.. Да вот еще я у тебя давно хотела попросить: купи ты мне перстенечек.
Петр. Ужо два привезу.
Груша (поет).
Мне не дорог твой подарок,Дорога твоя любовь!Золото твое колечкоПрижму ко сердечку.
У нас у всех девушек есть… ну, понимаешь… приятели. Посмотри в праздник, сколь хорошо: на улице сидят все вместе; а ты вот со мной никогда не погуляешь. По крайности я перстенек покажу, что есть у меня такой парень, который меня верно любит. Ты приезжай ужо пораньше, заложим тройку, насажаем девок, поедем кататься с песнями.
Петр. Давай руку. (Берет руку.) Значит, кончено! (Ударяет ее по руке. Груша кивает головой.) Так на кой нам шут девок! Мы двое поедем.
Груша. Что ж не поехать!
Петр. Поедешь?
Груша. Известно, поеду.
Петр (целует Грушу). Вот это лю6лю! Это по-нашему. Поди посмотри, нет ли кого в избе либо на дворе.
Груша. Что так скоро? Посиди.
Петр. Теперь некогда. Еще вечер-то наш.
Груша. Ну, нельзя, так не надо. (Уходит.)
Явление шестоеПетр (один). Ух! Загуляю! Эку паву поддел! Нас ли девушки не любят?
Груша входит.
Явление седьмоеПетр и Груша.
Груша. Ступай, никого там нет, только какая-то старушка приехала, по здешняя.
Петр. Ну, прощай!
Груша. Прощай, соколик.
Петр уходит.
Какие мы девки баловницы! Вот приласкай парня, он и не отстанет, и будет подле тебя увиваться. Только чтой-то он иной раз такой хорошим, веселый, а иной раз чудной такой? Что-нибудь у него па душе есть. Может, он что недоброе затевает… так мы с матушкой и двери покажем, у нас недолго! А все будет жаль. Вот шуткой, шуткой, а ведь как полюбила, ажио сердце ноет, так вот и бьется, ровно голубь.
Входит Степанида.
Явление восьмоеГруша и Степанида.
Степанида. А что, девонька, погреться бы у вас тут у печки можно?
Груша. Погрейся, тетенька.
Степанида. Я вот одежонку-то тут положу да мешочки-то вот… Изломало всю… да прозябла немножко; не близко ведь ехать-то, третьи сутки в дороге. А дорога-то, милая, известно, масленица, не первый путь. Ох, ох, ох! В Москву со стариком, девушка, приехали, дочку навестить, да не знаем, где найтить-то. Пообогреемся, ночку переночуем, а завтра пойдем поищем.
Груша. Как же это ты, тетенька, не знаешь, где дочь найти?..
Степанида. В Москве-то всего впервой, толку-то не скоро найдешь; опять же время к вечеру.
Груша. Что ж, она у вас здесь замужем?
Степанида (усаживается у печки). А вот, девонька, видишь ты, какое дело-то вышло. Город-то наш на проезжей дороге; мещане мы. Живем-то хоть бедненько, а домишко-то у нас хоть куда. Вот и останавливаются у нас купцы и баре, случается. Семья-то у нас небольшая была: я с мужем да дочка Дашенька; хозяин-то у меня уж старенек. Останавливался у нас проездом купец молодой, начал он Дашу-то уговаривать да улещать. Нам и невдомек такое дело. А в прошлом году, около святок, и сманил ее у нас.
Груша. Ишь ты, а!
Степанида. Сманил, сманил. Горя-то, горя-то что было! Ну, да уж нечего делать, не воротишь. Только получаем мы от нее письмо из Москвы. Вот оно и теперича со мною… Всё так с собой и ношу. Пишет, просит прощения и благословения от нас нерушимого, и что как приехали они в Москву, он на ней женился, и у него семья и торговля, всё как следует, и что живет она благополучно и с мужем в любви.
Груша. Видишь ты, счастье какое! За купца за богатого!.. Поди-тка ты!.. Знать, из себя хороша?
Степанида. Уж куда хороша!.. Не знаю, теперь как; может, горе-то ее повысушило, а допреж-то этого была такая красавица, полная, да белая… Вот хоть с себя пример возьми.
Груша. Ну, что я за красавица, помелом нарисованная.
Степанида. Нет, что ж, ты хорошая лапушка, видная, и тебя, гляди, хороший жених возьмет.
Груша. Да ведь это, тетенька, какое счастье выдет; не родись пригож, а родись счастлив.
Степанида. Не завидуй, девушка, чужому счастью. Вот мы было и порадовались, что так дал ей Бог. Должно быть, честный человек, хороший, на ее долю вышел. Да как и не порадоваться? Своя кровь, своя болезнь. Только после этого письма она нам ничего и не писала, и слуху о ней не имели — жива она или нет. Сбирались ехать, да не на кого дома оставить; а вот недавнушко слышали мы от проезжих людей, что муж-то с ней стал дурно жить, нагуливать, хмелем зашибаться. Нечего делать, собрались со стариком, да и поехали. Ну, там, конечно, родин богатая, еще как примут: бывает, мать-то и выгонют. Скука-то меня больно обуяла без дочушки-то!.. Все глазыньки выплакала, от питья, от еды отбило… Сама, милая, посуди.
Груша. Известное дело.
Агафон входит.
Явление девятоеТе же и Агафон.
Степанида. Что это ты, старты, замешкался?
Агафон (распоясываясь). Я все с лошадкой: отпряг, поставил на место, сенца дал. Животинку-то жалеть надо; ведь она не скажет. Ну вот, старуха, Бог дал и приехали, а ты все торопилась. Зачем торопиться-то? Тише едешь, дальше будешь.
Степанида. Да мне больно доченьку-то увидать хотелось.
Агафон. Вот и увидишь, коли Бог даст. Все своим чередом, торопиться-то никогда не надо.
Степанида. Уж я не чаяла и дожить-то. Ноги-то старые, а то бы так и побежала.
Агафон. Что бежать-то? Ну что бежать-то? Зачем? Баба дура, зачем? А мы смирненько придем, скромненько… всему свое время, свой предел. Достань-ка мне лепешечку из мешка, пожуем пока.
Степанида (достает). На тебе помягче, а то не угрызешь.
Агафон. Ну, хорошо, ладно. Вот это мне по зубам. (Едят молча.)
Степанида. Что-то наша Даша делает теперь, поглядела б хоть одним глазком.
Агафон. Что? Известно что — свое дело делает; хозяйство есть, чай, хлопочет; люди богатые, не то что мы.
Степанида. А ведь как, чай, трудно ей, бедной, в чужой-то семье!
Агафон. Не в чужой, а в своей.
Степанида. Да говорят, что муж-то ее не любит.
Агафон. Мало что говорят: не всякому слуху верь.
Степанида. А уж как она, бедная, нам рада-то будет!
Агафон. Известно, рада будет. А все, старуха, чай, маленько зазорно будет на стариков-то своих смотреть. Как ты думаешь, а?
Степанида. Что ж зазорно? Бог ей судья, мы сами не безгрешные.
Агафон. Известно, не безгрешные… А все как-то тово… детищу-то против родителей… как будто не годится.
Степанида. Что ж, Агафон Потапыч, ты ведь в те поры сам первый ее простил.
Агафон. Что ж не простить! Я любовь к ней имею, потому одна, а кого любишь, того и простишь… Я и врагу прощу, я никого не сужу. Да разве я один судья-то? а Бог-то? Бог-то простит ли? Может, оттого и с мужем-то дурно живет, что родителей огорчила. Ведь как знать?
Спиридоновна и Даша входят.
Явление десятоеТе же, Спиридоновна и Даша.
Спиридоновна. Сейчас, матушка, сейчас! Подожди немного, красавица. Лошадок заложут тебе хороших, мигом довезут. Посиди вот тут, подожди.
Даша (садится к столу). Хорошо, я подожду.
- Том 4. Пьесы 1865-1867 - Александр Островский - Драматургия
- Том 9. Пьесы 1882-1885 - Александр Островский - Драматургия
- Полное собрание сочинений. Том 2. Драматургия - Иван Крылов - Драматургия
- Гроза - Александр Островский - Драматургия
- Собрание сочинений в пяти томах. Том 4. Пьесы и радиопьесы - Фридрих Дюрренматт - Драматургия
- Собрание сочинений в десяти томах. Том четвертый. Драмы в прозе - Иоганн Гете - Драматургия
- Раннее утро - Владимир Пистоленко - Драматургия
- Матери-соперницы - Иван Лажечников - Драматургия
- Как много знают женщины. Повести, рассказы, сказки, пьесы - Людмила Петрушевская - Драматургия
- Желание и чернокожий массажист. Пьесы и рассказы - Теннесси Уильямс - Драматургия