Об этом нельзя забывать:Рассказы, очерки, памфлеты, пьесы - Ярослав Галан

Лука(с трудом сдерживаясь).Ты... о ком это?

Варвара. Хватит!

Пауза.

Мыкола.Начинается...

Семен.Простите, но моя кровь—не вода. И так уже иссушил меня сегодня лихой час, а тут еще этот прибавил...

Мыкола.Снова что-либо произошло?

Семен.Достаточно и того, что случилось утром. Кто-то хочет сорвать сев. Тот, кому ненавистна жизнь людей.

Лука.Лев?

Семен. Нет, хуже. Льва придется пристрелить, лишь сжав сердце.

Лука.А человека — с легким сердцем?.. Кого-кого, а тебя я понимаю, Семен...

Варвара.Лука, хватит!

Мыкола.Как петухи! В самом деле, как петухи.

Варвара.Одному из вас придется выйти. Лука, Семен — наш гость.

Лука.Ты права, Варвара.(Быстро выходит во двор.)

Мыкола.Вот горе!(Смотрит на стенные часы.)Скоро тронемся в путь. Еще до захода солнца должны быть над Мед­вежьим плесом. Сети для западни уже, наверно, готовы. Где отец?

Семен.Он сказал, что придет за вами.

Мыкола.А я тем временем малость отдохну. С Лукой же ты зря схватился. Сам видишь — он приехал оттуда с больной душой. Его скорее жалеть нужно. Он просто болен сейчас. Найти ему себя надо, снова на ноги встать, зажить по-новому...

Семен.Боюсь, что мы с вами, товарищ агроном, не вы­лечим его болезни.

Варвара сжимает руку Семена.

Мыкола. Гм...(Уходит в свою комнату.)

Пауза.

Варвара.Как тебе не стыдно! Ты забываешь, что Лука — его единственный сын.

Семен.Я хотел бы об этом забыть.

Варвара.И что? Не в силах?

Пауза.

Семен.Пока я об этом ничего не могу сказать.

Варвара.В своих письмах, Семен, ты был более откро­венным.

Семен.Пока я от вас ничего не утаивал.

Варвара.Ничего? Как перед богом, Семен?

Пауза.

Семен.В бога я не верю. В одном и том же сердце нет места для бога и для людей.

Варвара.Да, ты писал мне об этом. Об одном лишь ты не сказал в своих письмах — смог бы ты поднять руку на че­ловека, который... не сделал тебе ничего плохого...

Семен.Лука мне не сделал ничего плохого, учительница.

Варвара.Я не его имела в виду, Семен.

Семен.А кого же?

Варвара(опустив глаза, мнет платок).Я просто так спросила.

Семен(тихо).Нет, это не просто так. Между нами, учи­тельница, пробежала черная кошка. Боюсь, что ее выпустила та самая рука, которая выпустила льва из клетки.

Варвара(встрепенувшись).Неужели ты думаешь, что это он?

Семен.Кто — он?(Пауза.)Вы побледнели, учительница.

Варвара.Он... дорог мне, Семен.

Пауза.

Семен.О!..

Варвара(низко наклонив голову).Да.(Протягивает руку Семену,но ее рука повисает в воздухе и опускается.)Слу­чилось! Трудно.(Беспомощно разведя руками.)И вот я, Варвара Петрич, бледнею перед лицом этой любви.

Семен(медленными шагами идет к двери).А не кажется ли вам, что сейчас я тоже... побледнел?

Варвара(взглянув на него и снова опустив голову). Что же, тем легче сейчас тебе будет свести с ним счеты.

Семен.Нет, тем тяжелее мне будет сейчас... Но когда все, о чем я думаю, окажется правдой, тогда простите меня, учитель­ница, ибо я простить не могу.

Варвара(в глазах ее вспыхивают огоньки).Тогда и я не буду знать пощады.

Семен(грозно поворачивается к ней лицом и глядит так, будто впервые в жизни ее видит).Кажется, это сказала Варвара Петрич...

Варвара.Да. И слову ее можешь верить.

С е м е н. Я верю.

Варвара.Спасибо. И запомни, можно вернуть утраченное здоровье, можно даже возвратить молодость; только двух ве­щей никакая сила человеку вернуть не может: жизни и чести. С мыслью о неминуемой смерти человек сживается с детства, но горе тому, кто не знает цены своей чести...

Семен(перебивая).Правильно, Варвара! И даже если через пятнадцать лет плуг старости избороздит ваше лицо — ваша жизнь, жизнь сельской учительницы, станет еще богаче. А знаете, почему? Да потому, что рядом будет шагать в буду­щее ваша человеческая гордость! Вы будете гордиться тем, что подготовили поколение образованных людей. Они сделают нашу землю еще радостнее и прекраснее. Когда же пробьет ваш по­следний час, то вам даже умирать будет легко с мыслью, что жизнь прожита честно и недаром...

Варвара.Ты не обижайся .на меня, Семен. Я рада, что наша юношеская дружба не переросла в нечто большее. Это помешало бы нам сейчас сказать друг другу в глаза всю правду... Я знаю, Семен, что такое любовь, я знаю и чувствую это особенно сильно сегодня, но, клянусь тебе нашей дружбой, если даже мое сердце ослепнет, глаза мои останутся зрячими. Даже в самую темную ночь они найдут верную мишень.

Семен(подходя к ней).Я не совсем понял. Вы хотите сказать...

Варвара(перебивая).Я хочу сказать лишь то, что ска­зала. Будущее моих детей, а их в школе более ста душ, мне дороже всего на свете, и я их не променяю на... моего избранника, как не променяю своего достоинства на то, что люди долгое время называли личным счастьем. Ты понял?

Семен.Такие слова пишут своей кровью.

Варвара(взволнованная окончательно).А ты как ду­мал?

На пороге появляется отец Юлиан. Он без шляпы и без палки. Увидев его, Варвара отворачивается, стремясь скрыть слезы, потом быстро уходит в свою комнату.

Отец Юлиан(Семену).Я, кажется, не Вовремя.

Пауза.

Семен(неуважительно).Вы...

Отец Юлиан.Хотите сказать, Семен, что я всегда не во-время. Ходячий анахронизм, не так ли?

Пауза.

Семен.Как вы поседели за это время...

Отец Юлиан.Неужели вы когда-нибудь видели меня молодым, Семен?

Семен.Кажется, да.

Отец Юлиан.Это Вaм лишь кажется. У меня не было молодости. Я понял это слишком поздно, и, может быть, толь­ко оттого появилась эта преждевременная седина.

Семен.Я думаю, вы сказали правдивое слово.

Отец Юлиан(с горькой усмешкой).Впервые в жизни Негрич согласился со мной.

Пауза.

Семен.Я не узнаю вас, преподобный!

На пороге своей комнаты появляется Варвара. Отец Юлиан и Семен не замечают ее.

Отец Юлиан.Я сам себя не узнаю. Раньше я верил, что бессмертная душа моя в свое время станет белее снега на божьих лугах, если земной путь ее будет дорогой всепрощения и милосердия. Как это ни странно, но этой веры не убили во мне даже годы гитлеровской оккупации. Я понимаю теперь, почему глаза мои были все еще ослеплены блеском церковных свечей, а уши залеплены их воском. Но пришло время — и померкли огни свечей, зато пробудилась совесть. Вот я и подумал: какая же цена бессмертию твоей души, если за ней надсмотрщиком будет ходить голос мятежной и неутешной совести: «Ты предаешь братьев и сестер своих за ничтожный миг твоего вечного бла­женства»... А сегодня... точнее говоря — полчаса назад, этот вопрос возник передо мной со страшной силой.