Как разговаривать с собакой - Стэнли Корен

Будучи не в состоянии извлечь мало-мальски существенное количество информации из запахов, оставляемых собаками, мы реагируем по крайней мере на одно такое сообщение вполне определенно: можем точно отличить запах щенка До 9 недель от всех других собачьих запахов. Это происходит автоматически, и даже дети обладают такой способностью. Когда я завел своего охотника на уток — новошотландского ретривера Дансера, соседские дети пришли посмотреть на него. Троим из них было от 10 до 12 лет. Одна из младших девочек подняла щенка, прижала к себе и объявила: «Он Даже пахнет как щенок!»

Хотя люди обычно не в состоянии понять, что именно учуяла собака или какой из окружающих запахов она изучает, есть несколько способов, которыми собаки дают понять, что они чуют. Некоторые из них особенно в этом преуспели. Сначала я столкнулся с собаками, способными выразить, чей запах они чувствуют, — это было, когда я служил в армии и обучался в Форт-Ноксе, штат Кентукки. В сельской местности, окружающей Форт-Нокс, было много жителей, обожающих собак, и я познакомился с некоторыми из них. Оказалось, самыми популярными собаками здесь были гончие. Звездой считался красный кунхаунд Гамильтон, прославившийся благодаря своей способности находить и загонять на деревья диких кошек. Именно там я узнал также кое-что о собаках породы крапчато-голубой кунхаунд (или енотовая гончая), которые оказались довольно интересными. И красных, и крапчато-голубых кунхаундов, возможно, разводили, чтобы «получить музыку». Это означало, что они по-разному лаяли на разную дичь. Я не поверил и захотел убедиться в этом сам.

По слухам, здесь проживал баптистский священник, который был владельцем «лучших крапчато-голубых кунхаундов в мире». Его обычно называли — преподобный Джон или просто брат Джон. Однажды в субботу во второй половине дня я отыскал его дом.

Подойдя к дому, я увидел двух из его собак. Они были высокими, с темными носами и черными подрезанными ушами. Шерсть у них в основном была белого цвета с множеством черных пятнышек, рассеянных по спине. Если бы луч солнца упал непосредственно на эти крапины, можно было бы увидеть фиолетово-синие искры, из-за которых собаки, видимо, и получили свое название. Одна из собак, старый кобель, издала предупреждающий лай, затем подошла, чтобы познакомиться; а другая — прекрасная молодая сука — осталась сидеть у крыльца. Брат Джон вышел, услышав лай, и помахал мне.

— Так это вы хотели видеть моих собак?

— Да. Говорят, у вас лучшие крапчато-голубые в стране. Я слышал, они разговаривают с вами, сообщают, на что они охотятся.

Мы расположились на крыльце, брат Джон вынес эмалированные кружки и прозрачную бутылку с небольшим количеством янтарной жидкости. Мы сидели, потягивая нечто вроде местного бурбона, пока он рассказывал о своих собаках.

— Я развожу крапчато-голубых почти тридцать лет. Слежу за тем, чтобы у них был хороший нос, сообразительность и желание охотиться. Но я также развожу их с тем расчетом, чтобы они могли сказать мне, какой запах они почуяли. У меня если собака не поет правильно, она исключается из разведения.

Он указал на старого кобеля и продолжал:

— Вот Зек, он типичен для моего завода. Когда он идет на кролика, то выдает своего рода тявканье с йодлем. Когда идет на белку, то главным образом тявкает, а когда учует енота, то издает в основном йодль. Когда же он идет по следу медведя, то дает такой лай с рычанием, но не очень громко. Если же почует тигра, то по большей части издает высокий, почти писклявый лай. А вот Бэкки, — он передвинулся к суке, которая удобно развалилась на солнышке поблизости, — не ходит на медведей. Когда она чует медвежий запах, то просто стоит и рычит, а отслеживать не станет. Она тявкает и поет йодлем, только если чует добычу, которую может достать. Тем не менее, кота она облаивает совсем не так, как Зек. В конце каждого лая у нее есть небольшое повышение, но не писк, как у большинства моих кобелей. Настоящая музыка начинается, когда они чуют оленей. Я так думаю, они поют как настоящие гончие или как ищейка, потерявшая собственную душу или беглого преступника. Будто они почуяли запах своих собственных, украденных кем-то оленей.

Представители различных генеалогических линий гончих могут иметь свои охотничьи «слова». Красные кунхаунды отличаются от крапчато-голубых, но они, кажется, понимают язык друг друга. Однажды я прогуливался около Браунсвилла, а Стивен преследовал большого дикого кота со своим Гамильтоном — большим красным кунхаундом. Голос Гамильтона, когда он преследует дикого кота, в основном походит на звуки моих собак, когда они охотятся на оленей, только намного более взволнованный и прерывистый. Зек услышал Гамильтона и полетел в направлении его голоса, но издал свой писклявый лай — сигнал охоты на дикого кота. Возможно, собаки изучают диалекты или переводят «язык» других собак.

Он посмотрел на меня, улыбнулся, и продолжил:

— Может быть, они делают это, просто чтобы смущать людей?

Брат Джон не первым придумал выводить собак ради их голоса. В течение многих столетий собак-нюхачей разводили не только благодаря их способности чуять запах и желанию выслеживать, но и за звуки, производимые ими во время охоты. Лай выслеживающих собак действует как маяк, который позволяет охотникам в любой момент точно знать, где его стая. Число собак, лающих вдали в этот момент, и интенсивность их лая дают охотнику возможность понять, насколько силен и нов запах зверя. Когда собаки сообщают информацию о том, что они чувствуют запах, охотник использует это, чтобы попробовать выяснить, как близко находится дичь. Определенный контроль над движением своры люди могут осуществить через сигналы охотничьего рожка, похожих на специальный лай.

Звук лая так же важен на охоте для других собак, как и для их владельца. Способность собаки воспринимать запах ограничивается явлением, известным как обонятельная адаптация. Когда вы входите в комнату, то можете уловить слабый запах, например, чьих-то духов, свежих цветов, молотого кофе или еще чего-либо. Спустя какое-то время вы перестаете чувствовать этот запах из-за обонятельной адаптации. На самом деле это результат усталости чувствительных к аромату рецепторов, которая появляется, когда специфический аромат присутствует в носу какое-то время. То же самое случается с собаками на охоте. Как правило, когда собака чует запах, она начинает лаять, или подавать голос. Этот звук интерпретируется ее собратьями в своре как знак: «Следуйте за мной. Я определил местонахождение запаха нашей добычи». В случае сильного запаха, однако, обонятельная адаптация начинается спустя всего лишь две минуты, а затем собака на следе теряет способность обнаруживать запах. В этот момент пес идет медленно и поднимает голову, чтобы вдохнуть воздух вне следа и позволить носовым рецепторам вновь подготовиться к обработке запаха. Это занимает по крайней мере десять секунд, а может занять и минуту, в зависимости от того, насколько сильным был оригинальный аромат. По этой причине собаками в своре управляют. В каждый отрезок времени одни собаки будут чуять запах и лаять вдалеке, в то время как другие — безмолвно бежать рядом со сворой, ожидая, когда их носы оправятся. Собаки в своре меняются, отслеживая запах, и нельзя допустить, чтобы все они одновременно дали отдых своим носам. Собаки, носы которых временно «вышли из строя», знают, за кем из своих собратьев они должны следовать, так как на следе остаются те собаки, которые все еще лают. Эти звуковые сигналы позволяют своре продолжать перемещаться скоординированно, так, чтобы каждая собака находилась довольно близко к следу.