Ошибка Марии Стюарт - Маргарет Джордж

– Они должны умереть! – эхом отозвались слушатели. Их голоса возвысились и заполнили темный неф собора.

Когда Нокс пробирался наружу посреди толпы, Мейтленд дернул его за край плаща.

– Лорды Конгрегации ждут в Стирлинге, – прошептал он, прикрыв лицо. – У них есть армия.

Нокс посмотрел на него:

– А как же вы, сэр?

– Я с ними. Я присоединюсь к ним, как только смогу освободиться.

– Не задерживайтесь, иначе вас причислят к сторонникам королевы и сожгут вместе с ней. – итак, секретарь королевы тоже спешит покинуть ее, словно мышь, убегающая из горящего амбара. – Где сейчас находится королева?

– Они на регате в Лейте, отмечают свою свадьбу, – с нервным смешком ответил Мейтленд.

Нокс тоже засмеялся, но его смех вышел хриплым и болезненным.

XXXII

Вода сияла и переливалась между судами, усеивавшими поверхность залива Форт, где Босуэлл собрал весь шотландский флот: галеоны, каракки и торговые барки. Суда были полностью оснащены и вычищены, а флагманский корабль был украшен цветочными гирляндами толщиной с мужскую руку, обвивавшими поручни и носовую фигуру. Его паруса были снежно-белыми, словно подвенечное платье.

– Ты сошел с ума, когда потратил столько денег, – упрекнула его Мария, но, несмотря ни на что, она была довольна.

– Нашу свадьбу нужно отметить, – отозвался Босуэлл. – В конце концов, свадьба требует каких-нибудь экстравагантных жестов.

Он посмотрел на толпу, собравшуюся на берегу и глазевшую на флотилию, которая покачивалась на воде.

– Нельзя лишать их возможности разделить нашу радость с нами.

Этот человек изумлял ее: он сохранял непреклонное спокойствие посреди моря ненависти и надвигающегося шторма. Был ли он героически мужественным или просто не понимал происходящего?

– Мы не должны стесняться, – добавил он. – Если мы не будем радоваться, кто будет радоваться вместе с нами? И зачем тогда было заходить так далеко?

Значит, он понимал.

– Ах, Босуэлл, – сказала она. – Не знаю, смогу ли я последовать за тобой в огонь, чтобы ты мог гордиться мною.

– Я видел, как ты проходила через другое пламя, – наконец ответил он. – Как ты думаешь, что заставило меня полюбить тебя?

Так вот почему он полюбил ее? Это немного смутило Марию. Почему мужчина влюбляется в женщину из-за того, что она иногда ведет себя как мужчина?

– Они кажутся такими спокойными, – сказала она, указывая на толпу. – Они не проявляют враждебности и не собираются восставать против нас.

– Они пришли ради представления, бесплатной еды и хорошей погоды. Для них это повод отвлечься от ежедневного труда. Когда что-то дают бесплатно, вокруг собирается толпа. Так всегда было и будет. Это ничего не значит. Нет, это представление предназначено для нас, для тебя и меня. У нас будет что-то, о чем мы сможем вспоминать.

Она поежилась:

– Когда они нанесут удар? Мы распродали все, чтобы расплатиться с солдатами. Мы вели себя так благоразумно, что даже восьмидесятилетние старики сочли бы наше общество скучным. Однако лорды так и не вернулись из своего укрытия.

– Сильный бьет открыто, слабый прячется и ждет удобного момента. Трудно сказать, насколько они сильны. Мы оставили Эдинбургский замок и Данбар под охраной, и я собираю пограничную стражу. Кроме того, есть много других людей, которые будут лично преданы тебе и последуют за королевским знаменем Стюартов.

– Сомневаюсь, будет ли их так много, как ты думаешь, – пробормотала она. Когда-то вся Шотландия была полна ее сторонниками, но теперь…

Суда выстраивались в линию для демонстрации мореходного искусства. Босуэлл был достойным адмиралом, он хорошо обучил свой флот за годы своего командования.

– Есть ли более прекрасное зрелище, чем корабль с развернутыми парусами? – спросил он таким тоном, которым он пользовался лишь в тех случаях, когда что-то глубоко трогало его. – Для меня существуют три непостижимые вещи – вернее, четыре, которые остаются неведомыми для меня: путь орла в небе, путь змеи на камне и путь корабля посреди океана.

– А четвертая вещь? Ты же сказал «четыре».

– Так говорил поэт. Четвертая – «путь мужчины к девице», – Босуэлл посмотрел на нее ровным взглядом, который она так любила. – Верь или нет, но это из Священного Писания[18].

– Все вы, реформисты, назубок знаете Священное Писание, – завистливо сказала она.

– Нокс вернулся, – добавил Босуэлл и выдержал паузу, пока не убедился, что его слова дошли до нее. – Сегодня он читает проповедь.

Это должно было случиться. Если не сегодня, то завтра или послезавтра.

Он взял руку Марии, поднес ее к губам и поцеловал. Потом он переплел ее руку со своей и прижал к себе.

* * *

В Холируде царила странная тишина, и дворец казался почти заброшенным, несмотря на обычных слуг и стражников. Но толпы придворных, дипломатических посланников, секретарей и их родственников куда-то исчезли.

– Помнишь истории о пустых зачарованных замках? – спросила она. – Там всегда находились какие-нибудь сокровища или спящая принцесса. Я гадала, каково попасть в такой замок: будет ли он покрыт паутиной или окажется удивительно чистым…

– Ты слишком много мечтаешь. Сейчас прекрасная принцесса не может спать или предаваться мечтам, иначе она окажется без дворца, когда проснется.

Босуэлл шел по гулким залам в королевские апартаменты. Стражники у двери приветствовали его легким кивком, но в остальном выглядели безучастными.

Наступил вечер, но никто не зажигал свечей или факелов. Выругавшись сквозь зубы, Босуэлл сам зажег факел, подошел к окну и обвел взглядом улицу Кэнонгейт, которая тоже была непривычно безлюдной.

– Мне что-то не по себе, – признался он. – Думаю, пора вызвать лордов, приказать им покинуть Стирлинг и предстать перед нами. Кроме того, нужно приступать к сбору армии.

– Как, уже сейчас?

– Мы уже опоздали. Нам следовало сделать это две недели назад. Надеюсь, еще не слишком поздно.

Мария передернула плечами. Но хотя мысль о войне была ей ненавистна, она не сомневалась в исходе. Босуэлл не проиграл ни одной битвы, и его мастерство полководца не подвергалось сомнению. Лорд Джеймс, тоже уважаемый командир, покинул Шотландию и не мог выступить на той или иной стороне. Кто еще оставался у лордов Конгрегации? Мортон, Хоум и Линдсей, не показавшие себя особенно достойными или проверенными в бою. Киркалди из Грейнджа был хорошим воином, но определенно не ровней для Босуэлла.

Босуэлл, стоявший рядом с ней, грустно вздохнул:

– На поле боя впервые появятся новые солдаты. Это войдет в учебники военной истории. В следующей эпохе ученики будут говорить «на поле боя появилась новая сила», как мы сейчас говорим об осадных механизмах, катапультах и аркебузах. Это простолюдины – орды сторонников Нокса, которые теперь имеют голос и власть, равную Киркалди из Грейнджа или даже Елизавете Английской. Простолюдины, – с горечью повторил он. – Со своими вилами, тупым рвением и зловонным дыханием, такие же переменчивые, как облака в летний день, но сильнее гранитного валуна, который катится по склону холма, и такие же безжалостные. Они будут крушить все на своем пути.

– Тогда мы можем убраться с их пути. Их будет достаточно легко увидеть и уклониться от них.

Босуэлл рассмеялся.

– Вот королевский дух, который я люблю, – он обнял ее. – Давай писать призывы для наших людей. Соберем наш собственный валун.

Королевская прокламация призывала графов, баронов, рыцарей, свободных людей, землевладельцев и йоменов явиться с оружием и двухнедельным запасом провианта «к королеве и ее дражайшему мужу» 15 июня в Мелроузе. Причиной были названы беспорядки в Лиддсдейле, самом диком и опасном участке Королевского тракта.

В то же время королева обратилась с призывом к лордам Конгрегации в Эдинбурге. Никто не ответил, но, находясь в безопасности за стенами Стирлинга, они объявили, что людей собирают в Мелроузе с целью нарушить законы Шотландии и даже похитить маленького принца.

Мария была вынуждена опубликовать опровержение со словами: «Что касается ее дражайшего сына, о ком еще Ее Величество может заботиться, в чьем благополучии заключается ее радость и без кого она не может помыслить своей жизни?»

Потом над Шотландией воцарилась тишина… если не считать проповедей Джона Нокса об Иезавели и Ахаве.

Неделя, миновавшая без особых происшествий, была не передышкой, а подготовкой к действию. Мария и Босуэлл жили в королевских покоях Холируда, подобно призракам или последним женщине и мужчине на Земле.

– Должно быть, так себя чувствовали Адам и Ева в раю, – заметил он однажды вечером, когда они заканчивали свою одинокую трапезу. – Но есть большая разница между первыми и последними. Первые исполнены надежд, а последние терзаются ужасом или сожалениями.