Это смертное тело - Джордж Элизабет

Мередит отпросилась с работы на полдня, сославшись на сильную головную боль: жара, мол, да еще и месячные. Она поработает дома, если они не возражают. Там она положит на голову холодный компресс. Она уже сделала большую часть своей работы. Какой-нибудь час, и все будет закончено.

Босс согласился, и она ушла. Приехав в Линдхерст, припарковалась возле музея Нью-Фореста и прошла по главной улице к чайной. Посреди лета Линдхерст осаждали туристы. Город находился в центре заповедника, и посетители делали там первую остановку, желая ознакомиться с этой частью Хэмпшира.

Комната Джины находилась над чайной, оттуда пахло свежей выпечкой. К верхним помещениям вел отдельный вход. Поскольку комнат там было только две, а из одной из них доносилась музыка в стиле хип-хоп, Мередит выбрала другую дверь. Здесь она применила знания, полученные в результате просмотра телевизионных полицейских сериалов: воспользовалась кредитной картой, чтобы открыть замок. Ей потребовалось пять попыток, Мередит взмокла от пота — частично это было вызвано нервами, частично духотой, — но все-таки у нее получилось. Когда она попала в комнату, то поняла, что приняла правильное решение: на тумбочке звонил мобильник, и это давало ей ключ.

Она рванулась к телефону. Взяла трубку, произнесла «да?» как можно более уверенно и задыхаясь, чтобы изменить голос. Сделав это, она оглядела комнату, обставленную очень просто: кровать, комод, тумбочка возле кровати, письменный стол и гардероб. Имелась здесь и раковина и зеркало над ней, но ванной не было. Поскольку окно было закрыто, в комнате стояла удушающая жара.

На другом конце провода молчали. Мередит подумала, что опоздала, и мысленно выругалась, как вдруг заговорил мужской голос:

— Детка, здесь был Скотленд-Ярд. Черт возьми, сколько еще ждать?

Мередит похолодела с головы до ног, словно по комнате пронеслась струя воздуха из морозильника.

— Кто это? Скажите, кто это? — спросила она.

В ответ молчание, потом тихое «черт!» — и больше ничего.

— Алло! Алло! Кто это? — повторила она, хотя и знала, что, кто бы это ни был, он уже отсоединился.

Мередит нажала на кнопку, чтобы сделать обратный звонок, хотя и знала, что звонивший человек вряд ли ответит. Но этого ей и не нужно было. Она хотела лишь увидеть номер, с которого пришел вызов. Однако на дисплее высветилось: «Частный номер». Черт, подумала она. Кто бы это ни был, он установил запрет на определение своего номера. Звонок на том конце продолжал надрываться. Ни тебе голосовой почты, ни автоответчика. Это наверняка звонил сообщник Джины Диккенс.

Мередит почувствовала ликование. Ее открытие доказывало, что с самого начала она была права. Она знала, что Джина Диккенс еще та особа. Оставалось лишь определить настоящую цель ее приезда в Нью-Форест. Что бы там Джина ни талдычила о программе помощи девочкам, попавшим в трудную ситуацию, Мередит в это не верила. Насколько она понимала, единственной девушкой, угодившей в такую ситуацию, была Джемайма.

Музыка «хип-хоп» проникала сквозь стены. Шум из чайной усиливался. От движения транспорта на улице дрожали стекла: мимо дома проезжали грузовики, автомобили, направлявшиеся в Саутгемптон или Болье, машины переключали скорость. Туристские автобусы размером с небольшой дом направлялись в Брокенхерст или еще дальше, в портовый город Лимингтон, на экскурсию на остров Уайт. Мередит вспомнила, как Джина рассказывала о какофонии под ее окном. Хотя бы в этом случае она не лгала. Но во всем остальном… Что ж, Мередит это сейчас и выяснит.

Нужно было спешить. Мередит снова бросало то в жар, то в холод, но она знала, что не может открыть окно: нельзя привлекать внимание к комнате. Температура и духота помещения вызывали у нее клаустрофобию.

Сначала она набросилась на прикроватную тумбочку. Радиочасы, стоявшие на ней, были настроены на программу «Радио-5», что, пожалуй, ни о чем не говорило. В единственном ящике тумбочки не было ничего, кроме коробки с бумажными платками и старой открытой упаковки «Блю-так»,[54] почти не использованной. На полке внутри лежала стопка журналов, Мередит подумала, что они слишком старые, поэтому вряд ли принадлежат Джине Диккенс.

В гардеробе хранилась одежда, но не так много, как если бы человек рассчитывал на долгое проживание в этом месте. Одежда была в хорошем состоянии, и Мередит это не удивило, — она давно обратила внимание на то, в чем ходит Джина. У нее был дорогой вкус, модного барахла она не признавала. Одежда не дала Мередит дополнительного ключа к персоне ее владелицы. Непонятно только было, как Джина намеревалась сохранить свои привычки при доходах Гордона Джосси.

Такая же история ожидала Мередит при осмотре ящиков комода. Она лишь убедилась, что свое белье Джина покупала не на распродажах. Трусики у нее были шелковые либо атласные, по меньшей мере шести разных цветов и рисунков, причем к каждым прилагался соответствующий лифчик. Еще там лежали аккуратно сложенные футболки, свитера, несколько шарфов. Вот и все.

Письменный стол давал еще меньше информации. В деревянной подставке стояло несколько туристических брошюр, а в центральном ящике — на удивление дешевая писчая бумага и две открытки с изображением чайной «Безумный шляпник». В отделении ящика лежала одинокая ручка. Мередит закрыла ящик, уселась на стул и задумалась о том, что увидела.

По сути, ничего полезного. У Джины была хорошая одежда. Она любила красивое белье, и у нее был телефон. Интересно только, почему она не взяла мобильник с собой? Забыла? Не хотела, чтобы Гордон Джосси знал о нем? Может, мобильник открыл бы ему то, о чем она не собиралась ему рассказывать? Может, она в бегах? Единственным способом получить ответ на один из этих вопросов было спросить Джину об этом напрямую, но сделать это Мередит не могла, не открыв того, что она проникла в ее комнату, но так ничего и не узнала.

Мередит огляделась по сторонам. От нечего делать она заглянула под кровать и не удивилась, когда увидела там чемодан, в котором, однако, ничего не обнаружилось. Чувствуя себя смешной, она даже проверила, нет ли у чемодана двойного дна, но потерпела фиаско. Разогнулась, еще раз отметив духоту в комнате, и решила сполоснуть лицо водой: не повредит воспользоваться раковиной. Но вода оказалась теплой, пришлось бы несколько минут дожидаться, пока она не станет попрохладнее.

Мередит промокнула лицо полотенцем, аккуратно сложила его и снова повесила на вешалку, потом пригляделась к раковине. Она висела на стене и была довольно современного вида, очень миленькая, с нарисованными на фаянсе цветами и виноградными лозами. Мередит провела по ней рукой и подумала, что так, должно быть, делала и Джина, потом запустила руку под раковину. Пальцы ее на что-то наткнулись. Мередит присела, чтобы лучше разглядеть.

Под раковиной что-то было приклеено «Блю-таком». Маленький бумажный пакет. Мередит оторвала его от днища раковины и принесла к столу. Осторожно сняла клейкое вещество, чтобы снова потом им воспользоваться.

В развернутом виде бумага оказалась листом дешевой бумаги. Она была свернута конвертиком, и в нем лежало что-то вроде маленького медальона. Мередит предпочла бы увидеть там записку, шифр или что-нибудь подобное. Вот если бы там было написано: «Я попросила Гордона Джосси убить Джемайму Хастингс, чтобы он достался мне»! Впрочем, Мередит не возразила бы и против такой записки: «Думаю, что Гордон Джосси убийца, хотя я не имею к этому отношения». Вместо этого она увидела круглый предмет, сделанный довольно топорно, как будто на уроке труда в школе. Задуман он был совершенно круглым, но таковым не получился. Сам металл был похож на грязноватое золото, но, скорее всего, был чем-то другим. Мередит подумала, что вряд ли школьникам дают тренироваться на столь дорогих металлах.

Мысль о школе неминуемо заставила ее вспомнить об Уинчестере, откуда приехала Джина Диккенс. Надо будет это расследовать. Мередит не знала, принадлежит ли этот предмет Джине и зачем Джина или кто-то другой прикрепил его к раковине, хотя открытая упаковка «Блю-така» говорила о том, что это ее вещь. Поскольку этот предмет мог принадлежать Джине, расследование нельзя было считать завершенным.