Двор Красного монарха: История восхождения Сталина к власти - Саймон Монтефиоре

Сталин очень боялся, что через не такую уж надежную границу с Польшей в страну могут проникнуть шпионы. Польша была традиционным врагом России на западе. Именно Польша разбила Советскую Россию в 1920 году. Об антипольских настроениях красноречиво свидетельствует и тот факт, что на пленуме была совершена попытка обвинить в связях с этой страной даже Никиту Хрущева. Во время разговора в коридоре с Ежовым Сталин увидел Хрущева, неожиданно подошел к нему и ткнул пальцем в плечо.

– Как твоя фамилия?

– Хрущев, товарищ Сталин, – ответил перепугавшийся Хрущев.

– Нет, ты не Хрущев. – Вождь хитро улыбнулся. – Кое-кто говорит, что ты не Хрущев.

– Как вы можете верить этой лжи? – ужаснулся Никита Сергеевич. – Моя мать еще жива. Это можно легко проверить.

Сталин сослался на Ежова, но тот сказал, что никакой компрометирующей Хрущева информации у него нет. Иосиф Виссарионович сделал вид, что забыл сомнения относительно московского руководителя. Но этот разговор показывает, что он проверял даже членов ближайшего окружения.

Вождь был полон решимости подчинить своей воле строптивых руководителей регионов. Украина была особым случаем. Это вторая по значимости республика страны, зерновая житница, с хорошо развитой культурой. Украинские руководители Косиор и Чубарь продемонстрировали ненадежность во время недавнего голода, а второй секретарь Постышев вел себя как удельный князь в окружении собственной свиты.

13 января 1937 года Сталин написал телеграмму, в которой обвинял Постышева в недостатке «важнейшей партийной бдительности». Наводить порядок в Киеве отправился Лазарь Каганович. Он уже руководил этой республикой в конце двадцатых, поэтому Железного Лазаря здесь хорошо знали. Вскоре ему удалось найти «слабое место» Постышева.

Оказалось, удельный князь раздавил маленького человечка. У Поли Николаенко, говорили, не все в порядке с психикой. Она относилась к той породе людей, которым до всего есть дело. Неудивительно, что Поля критиковала Постышева и его жену, тоже занимавшую высокий пост. Постышева не нашла ничего лучше, как исключить надоедливую Николаенко из партии. Когда Каганович сообщил в Москву о Поле Николаенко, Сталин сразу понял: это как раз то, что нужно.

21 декабря 1936 года члены семьи Сталина и соратники приехали на дачу в Кунцево отметить его очередной день рождения. Песни и танцы продолжались до утра. Непрерывная борьба с внешними и внутренними врагами, раскрытие многочисленных заговоров не прошли даром даже для этого двужильного актера-драматурга. Иосифу Виссарионовичу часто досаждала хроническая ангина. Болезнь обострялась в периоды наивысшего напряжения. Сталин выписал из Мацесты профессора Валединского и назначил его семейным врачом в добавление к профессору Владимиру Виноградову. Этот известный медик имел большую практику еще до революции и сейчас жил в квартире, наполненной дорогим антиквариатом и прекрасными картинами. Больной пять дней пролежал на диване с высокой температурой. Его окружали светила советской медицины и члены политбюро. Врачи навещали Сталина два раза в день и дежурили около него по ночам. К Новому году вождь поправился. Он даже присутствовал на новогоднем вечере. Это был последний праздник, на который собралась вся семья в полном составе. 1 января 1937 года Сталин встретился с профессорами, которые приехали проверить его самочувствие. Он поделился с ними воспоминаниями о своей недолгой работе метеорологом и частых рыбалках во время сибирской ссылки.

В этот напряженный момент, когда вождь готовил свою самую рискованную после коллективизации авантюру – резню ленинской партии, – ему пришлось вновь отвлечься на дуэль с Серго Орджоникидзе.

* * *

Сталин вызвал на заседание политбюро Николая Бухарина и Юрия Пятакова. Пятакову, вспыльчивому промышленнику, вскоре предстояло быть главным героем на собственном показательном процессе. Бывший заместитель наркома тяжелой промышленности сейчас представлял собой наглядный пример методов работы следователей НКВД. Он подтвердил обвинения в адрес Бухарина в терроризме. «Живой труп. Это был не Пятаков, а его тень. Скелет с выбитыми зубами», – рассказывал Бухарин жене. Пятаков разговаривал низко опустив голову и все время старался закрыть лицо руками. Серго пристально смотрел на своего бывшего заместителя и друга.

– Вы дали эти показания добровольно? – спросил он.

– Да, добровольно. – Юрий Пятаков вяло кивнул.

Конечно, заданный Орджоникидзе вопрос кажется абсурдным.

Но это было единственным проявлением старой дружбы. Сделать что-нибудь еще означало бы пойти против самого политбюро. В нем же состояли такие фанатики, как Ворошилов, которые доводили себя до приступов бешенства и ненависти по отношению к врагам. «А твой заместитель оказался первоклассной свиньей, – сообщил Орджоникидзе Клим. – Тебе бы следовало знать, что нам рассказал этот сукин сын!»

Когда Серго прочитал подписанные Пятаковым протоколы допросов, он поверил в предательство старого друга и возненавидел его. Для Орджоникидзе эти месяцы стали самым тяжелым периодом в жизни.

Сталин следил за подготовкой предстоящего показательного процесса против «Параллельного антисоветского троцкистского центра». На самом деле это была атака на комиссариат тяжелой промышленности Серго. Именно в нем работали десять из семнадцати обвиняемых. Большая роль вождя в показательных процессах хорошо известна.

Придя в себя после ангины, Сталин вызвал в Кунцево генерального прокурора. Несложно представить эту встречу. Иосиф Сталин ходил взад-вперед по комнате, попыхивая трубкой и давая ценные указания. Трусливый Андрей Вышинский, бледный от страха, строчил в блокноте, стараясь не пропустить ни слова. «Эти злодеи не имеют никакого права быть советскими гражданами… они боятся советского народа, боятся наших людей… Их тайные соглашения с Японией и Германией являются соглашениями зайца с волком, – лихорадочно записывал прокурор мудрые мысли Хозяина. – Когда Ленин был жив, они выступали против Ленина…»

Сталинские мысли о врагах в 1937 году показывают более важную причину для убийств сотен тысяч людей, чем оппозиция большевистской партии. «Может, ваши ошибки объясняются тем, что вы потеряли веру», – говорил он, обращаясь к старым большевикам. Эти слова объясняют почти религиозную ярость надвигающейся резни.

От напряжения у Сталина вновь воспалились миндалины. Ему пришлось лечь на обеденный стол в столовой, чтобы профессора могли осмотреть его горло. Профессора остались в Кунцеве на ужин. Вскоре приехали и члены политбюро. За столом произносились тосты, рекой лились вино и водка. После того как гости вышли из-за стола, врачи с изумлением смотрели, как танцуют руководители Советской России.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});