Женское лицо СМЕРШа - Анатолий Терещенко

— Управлять таким кораблем, как Россия, всегда было трудно, опасно и с непредсказуемыми последствиями. Вот и наш шеф с тобой Абакумов уже больше года сидит в каталашке. Всей правды мы не знаем, что твориться там наверху. Чувствуется, идут сплошные подсидки. Разве он враг народа? Однако я уверена, что его таковым сделают. А вообще, чтобы жить спокойно, надо быть оптимистом. При другой полярности можно просто сгореть. Понятно, страна в лице правителей порой ошибается. Права она или нет — это наша страна.

— Говоришь, наша, — нет, она ихняя сейчас, после войны, а нашей она снова будет в момент, когда новое военное лихолетье нагрянет на Родину. Вот тогда правители и вспомнят и о вере, и о традициях, и о народе, у которого слезно попросят, чтобы их защитили «братья и сестры» от какого-либо супостата, — надтреснутым голосом высказалась Зинаида. — А вообще я недавно прочитала слова, сказанные аж в 1765 году фельдмаршалом Минихом: русское государство имеет то преимущество перед всеми остальными, что оно управляется самим Богом. Иначе невозможно объяснить, как оно существует.

— А знаешь, кто Бог у России? Это ее Народ. А скорее, многие народы, ее населяющие, собранные разными способами и живущие вместе. Вот они, эти более чем сто двадцать народностей, представляются мне прутиками. Именно их войны собирали в тугой веник, который выметал из ее просторов любую нечисть, любой оккупантский сор.

Развяжем веник и Россия перестанет существовать. Он стянут бечевками из Веры, Спокойствия, Патриотизма и Традиций, — подытожила Лида.

Еще молодых женщин, но увидевших на своем недолго веку, особенно за войну, столько, что другие бы не узрели и за всю свою жизнь, почему-то потянуло на философию…

* * *

Время было интересное. Одни боялись продолжения репрессий, другие наслаждались миром после войны, третьи ожидали перемен, глядя на стареющего вождя, который все реже и реже казал себя на людях.

В 1949 году страна готовилась к 70-летнему юбилею Вождя и Учителя — Иосифа Виссарионовича Сталина. Накануне декабрьского праздника Лаврентий Павлович Берия решил преподнести шефу интересный идеологический подарок от вчерашнего поверженного врага — бывшего императора созданной японцами Великой Маньчжурской Империи — Маньчжоу-Го с населением более 30 миллионов человек (северо-восточный Китай. — Авт.), на территории которой располагались части и подразделения Квантунской армии, нависающей над Дальневосточным подбрюшьем Советского Союза гигантско-опасным японским мечом. Звали императора — Пу И.

Незадолго до создания Маньчжоу-Го он принял клятву поклонения предкам при жертвоприношении. В ней он уповал на внешнюю помощь в борьбе с врагами. Понятно, кто были его друзья и враги. Покровитель — японцы, противник — россияне.

И вот, что он писал Сталину из нашего заточения:

«Для меня высшая честь писать Вам настоящее письмо…

Я пользуюсь вниманием и великодушием властей и сотрудников лагеря. Здесь я впервые начал читать советские книги и газеты. Впервые за 40 лет жизни я прочел «Вопросы ленинизма», «Краткий курс истории ВКП(б)».

Узнал, что СССР — самая демократическая и прогрессивная страна в мире, путеводная звезда малых и угнетенных народов…

Ваше гениальное предвидение в книге об Отечественной войне о неизбежном крахе фашистской Германии…

В прошлом я просил об оставлении меня в СССР, но до сего времени нет ответа. У меня одинаковые интересы с советскими людьми, я хочу работать и трудиться так же, как советские люди, дабы тем отблагодарить за Ваше благодеяние».

Сталин внял мольбам бывшего императора, и «благодеяния» вождя выразились в том, что он передал своего пленника другому вождю, теперь всего Китая, — Мао Цзе Дуну. Из советского плена его переместили в китайский.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1945 года вводится высшее воинское звание в Вооруженных Силах СССР — Генералиссимус Советского Союза. На следующий день, 27 июня, по предложению Политбюро ЦК ВКП(б), оно было присвоено И.В. Сталину в ознаменование исключительных заслуг в Великой Отечественной войне. Кроме того, Иосиф Виссарионович был награжден орденом «Победа», и ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Из воспоминаний современников, вопрос о присвоении звания генералиссимуса обсуждался несколько раз. Сталин дал согласие после того, как хитро вмешался Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский, заявивший:

— Товарищ Сталин, вы маршал и я маршал, вы меня наказать не сможете.

— Хм, а ведь правда…

А вот воспоминания другого военачальника — Маршала Советского Союза И.С. Конева. Когда решался вопрос о присвоении этого звания, Сталин недовольно ворчал:

— Зачем это нужно товарищу Сталину? Подумаешь, нашли ему звание! Чан Кай Ши — генералиссимус, Франко — генералиссимус… Хорошая компания…

Но в конце концов согласился.

После этого началась эпидемия написания портретов Сталина в форме генералиссимуса.

Мне вспоминается праздничный концерт в Красном уголке паровозного депо станции Сарны Ковельской железной дороги в 1947 году. Открылся занавес, и зрителям предстал портрет во весь рост Сталина. Местный художник Вакуленко изобразил его в серо-голубой шинели с золотыми погонами генералиссимуса. На голове фуражка. В правой руке он держал черные лайковые перчатки. На зрителей «отец родной» смотрел с приятной улыбкой.

Юрка, мой друг из детства, сидевший рядом, вдруг обмолвился:

— Вот окончу десятый класс и поступлю в военное училище и, может, тоже приеду в Сарны в такой форме.

Он после школы действительно окончил военное училище, но завершил службу майором или подполковником на Дальнем Востоке, так и не став генералиссимусом.

* * *

Старость и старики — это неизбежный процесс жизненного финала. Старость — это когда человек каждый день чувствует на два-три дня старше, это когда на отдых требуется больше времени, чем на то, чтобы устать.

Сталин, все чаще уединялся на Ближней даче, которую как-то назвал «островком уюта», хотя она была островом, окруженным смертью. Здесь он уже перестал завидовать и начинал сожалеть. Закат приближался частыми простудами, стремительно падала сопротивляемость организма. Он часто вспоминал молодость, встречи с женщинами после смерти двух жен — Екатерины Сванидзе и Надежды Аллилуевой. Вспоминал теплом Лепешинскую и Давыдову.

«Да, чем ближе к закату, — говорил он сам себе, — тем длиннее тень воспоминаний. Стареть скучно, но это единственный способ жить долго».

И вот он решил встряхнуть стариной, поменял режим жизни: еще недавно он ночами работал, «свет кабинета сталинского окна» долетал до окраин. Теперь он по ночам устраивал ночные застолья с баньками, «горьким и кислым чаепитием», анекдотами, а иногда и плясками. Соратники после нервного рабочего дня должны были ехать в гости к старцу, который в случае отказа мог и ужалить, считая такое уклонение слабостью здоровья или игнорированием приглашения.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});