Холод, пиво, дробовик - Андрей Круз

— Теть Маш! Я отъеду на пару часов, как договорились, хорошо?

Тетя Маша, приятная такая дама бальзаковского возраста, сменила Хмеля за стойкой, а я пересел к Дмитрию.

— На моей поедем, — сказал я. — Ты за рулем тогда. Высадишь нас на Балояна, знаешь где?

— Параллельная.

— Точно. И езжай, наверное, на рынок или в Кишку, в ваш магазин, где ждать удобней.

— На рынке.

— Вот на рынок и езжай, жди звонка. А подберешь нас на Юннатской, где магазинчик «Продукты». Мы из двора выйдем.

— Хорошо.

Хмель появился минут через пять, кивнул, что готов. Выехали мы через ворота заднего двора, для того чтобы не двигать «сабербен», а заодно на случай, если наблюдение ведется. Машина серая, уже почти стемнело, задняя аллея не освещается — так лучше. Ехать, правда, пришлось все равно по Красному, потому что заброшенный район чистится редко и плохо, причем по какой-то только чистильщикам известной схеме. То есть никогда заранее не знаешь, где проехать получится, а где нет. Доехали до «Берлоги», клуба с довольно бандитской репутацией, куда ходит больше всякая блатота как раз с Северной окраины, а затем свернули налево.

— Через Автозаводскую выезжай, лады? — сказал я Дмитрию.

— Я помню.

— Ну и отлично.

Северная окраина была застроена больше хрущовками, пятиэтажными и девятиэтажными. Район, как я понимаю, и до провала здесь был не очень, с репутацией, так сказать, а после провала так и вовсе в гетто в детройтском стиле превратился. Разруха, граффити на всех стенах, варщики в каждом доме и барыги, банчащие наркотой, чуть не в каждом подъезде. Район был как раз оплотом Семеры, ее члены все родом отсюда, но кроме по-своему солидной Семеры, здесь обитало еще несколько банд, дерущихся, а иногда и воюющих между собой за право контролировать территории и получать долю с обосновавшихся там наркоточек. Кроме того, из этих банд набирались мелкие мокрушники-исполнители, пехота низового уровня, и лишь немногие, если не помирали в молодости, вырастали для членства в Семере. А других перспектив тут и не было, в общем.

Граничила Северная окраина с гетто, от которого ее отделял серьезный периметр безопасности, и там же неподалеку находилось автохозяйство, в котором на постоянной основе обосновались наемники Лиги. Говорят, что уличную преступность они там заметно прижали, теперь человек хотя бы имеет возможность пересечь этот район, не будучи избитым и ограбленным, и это в лучшем случае, но Семеру они не трогали, а скорей даже наоборот.

Улица Балояна была маленькой, скорей даже переулком, темной и освещалась лишь тем скудным светом, который падал из окон близлежащих домов. Эти дома хотя бы обитаемы были, потому что пустых здесь едва не половина.

— Вот здесь, — сказал Хмель, показав чуть расчищенное пространство в сугробе, наметенном снегоочистителем.

Дмитрий тормознул, мы вывалились из теплой кабины на мороз, а «экспедишн», подмигнув задними огнями, свернул направо и исчез из виду. Оставлять тут машину на улице не только нарушение конспирации, но и самоубийство для машины — или разберут, или просто изувечат, потому что руки чешутся. Хотя во дворах машины местами стояли, где расчищено, все больше всякие старые «жигули». Думаю, что местным авторитетным пацанам принадлежали, поэтому и целы.

Я уже по привычке быстро дотянулся до кобуры с «сигом», ножа в кармане и «Щелчка», посмотрел на Хмеля, который, похоже, занят был тем же самым, дождался кивка — и мы пошли. Быстро протопали по скользкой извилистой тропке между двумя домами, по такой же тропке, подпертой с двух сторон замусоренным снегом, местами подсвечивая себе фонариками, пересекли по диагонали неширокий двор с торчащими железяками, оставшимися от когда-то существовавшей здесь детской площадки, прошли мимо дома заброшенного, откуда, как мне показалось, слышны были чьи-то голоса.

На шпану бы местную не нарваться, но надеюсь, что их мороз разогнал если не по домам, то с улицы. Такие и были в пустом доме, наверное. Заперлись в уцелевшем помещении, экран включили и там тусуются. Или Л-13 пользуют, или траву. А может, там торговая точка, барыга с покупателем говорил.

Еще две пятиэтажки. Из тех двух, меж которых мы прошли, пустовала левая, а здесь пустует правая. А левая жилая. И к ней даже как-то дорожка расчищена, а на ней следы от пикапа, которые мы же вчера вечером и оставили. Второй подъезд, квартира сразу налево, однушка.

Дверь в подъезд была железной и на удивление солидной, но без замка. В самом подъезде темнота, запах мочи и какой-то плесени, все стены и потолки измалеваны. Где-то сверху, этажа через два, мужик с теткой ругаются за дверью, за дверью справа пьяный голосит, причем такое впечатление, что сам с собой. Если и есть в Форте дно ниже этого места — я его не видел. В гетто и то приличней, там люди больные, но нормальные, а тут…

Хмель постучал в дверь условным стуком — тук-тук, тук, тук, тук-тук-тук. Замок сразу же щелкнул, и поначалу заслонивший собой весь дверной проем Грачев отступил в сторону и запустил нас в квартиру.

— В окно засек нас? — спросил я, протягивая руку.

— Ну да.

Вооружен он был помпой десятого калибра, одет тепло, хоть куртка и расстегнута. Отапливались здесь буржуйками, а запас угля в квартире почти отсутствовал. Тут вообще почти все отсутствовало, кроме изодранного дивана, который служил постелью для хозяина квартиры, нескольких ящиков на кухне и на удивление роскошного ковра на стене, но изгаженного и порезанного ножом. И еще то ли хозяину, то ли кому-то из его гостей когда-то достался баллончик с краской, и это сильно отразилось на стенах. При этом никакой смысловой нагрузки все эти красные загогулины не несли.

— Наш друг как? — спросил Хмель.

— У себя в апартаментах, — Ваня кивнул на люк в полу. — Достать?

Хмель.

10 января

Северная окраина — место, где здравомыслящему человеку делать нечего, от слова «совсем». И совершенно все равно — бандит этот здравомыслящий человек или добропорядочный обыватель. Такое уж это место.

И если северо-восток Форта еще более-менее «причесали», то в районе гетто никаких подвижек к лучшему за последние годы не произошло. Пусть крупных банд там поубавилось, а самых одиозных личностей отстреляли наемники Лиги, но суть района от этого нисколько не изменилась.

Наркотики, безработица, безнадега.

При таком раскладе преступность не победить. Да никто и не пытался, ведь жили там не те, кому больше некуда ехать, а те, кому это делать незачем. Пропащие души.

Я Северную окраину не любил и бывал там нечасто. Обычно проезжал по центральным улицам на автомобиле и во дворы не сворачивал. А сегодня вот — пришлось…

Когда мы с Николаем Гордеевым дотопали до снятой моим помощником квартиры, нервы звенели, будто натянутые струны. Нет, от местной шпаны мы бы отбились, но если начнется заварушка, сразу лиговские наемники подтянутся. А у нас — мало того что с Лигой отношения натянутые, так еще похищение человека статья не из легких. И ладно бы коммерса какого похитили, так нет — кондуктора. Тут сразу вышкой дело пахнет, никакие связи не помогут.

Это на адреналине лихим кавалерийским наскоком проблемы решать хорошо, а так посидишь полночи, в вой сирен вслушиваясь, — такого страха натерпишься, просто караул.

И даже когда Иван дверь отпер, я нисколько не успокоился. Хотелось только одного — выпотрошить Фомина и убраться отсюда; пришлось себя даже сдерживать.

— Говорить буду сам, — предупредил я Николая. — И внизу. Там антураж лучше.

Иван умудрился отыскать квартиру на первом этаже с люком в подвал. Не знаю, кто обустроил для себя эту нору, но к делу он подошел творчески: пробил в полу дыру, а каморку внизу отгородил от основного подвала железной дверью.

Там мы кондуктора и поместили. И криков слышно меньше, и подвал — это всегда подвал. Подвалов люди боятся на каком-то инстинктивном уровне. Не всех и не всегда, разумеется, но когда прикован наручниками к трубе отопления, тебе и без того не по себе, а темнота и сырость добивают окончательно.

— Не шумел клиент? — спросил я, пока Иван убирал загораживавший дыру в подвале лист.

— Нет, таблетки отличные.

Таблетки я выдал помощнику из собственной аптечки. Приобретал успокоительное для особо буйных клиентов, но не использовал ни разу, а теперь вот пригодились.

Я посмотрел на часы.

— Когда последний раз давал?

— Три часа назад.

— Нормально, уже отходить должен.

Иван включил фонарь, но я сразу его забрал и попросил:

— Карауль.

В подвал мы спустились вдвоем с Гордеевым. Николай сразу проверил, надежно ли прикован пленник к трубе, потом отошел ко входной двери и прислонился к ней плечом.

Я с сомнением посмотрел на соседа и обреченно вздохнул. Скрыть от него информацию о своем таинственном поставщике не представлялось возможным, а настаивать на разговоре тет-а-тет мне и в голову не пришло. Все сейчас в одной лодке, все рискуем одинаково. Жизнями своими рискуем, не чем-нибудь.