Суббота Воскресенского - Наталья Литтера

Как такое вообще можно на глаза наносить? Но крестнице… шло. Выходит, не такая уж Полина прогрессивная мать, каковой всегда себя втайне считала. Выходит, прогрессивная мать – это Нонна.

– Как ваша великая любовь? – спросила Полина, разламывая мандарин и отдавая половину подруге.

– Продолжается, – мрачно ответила Нонна. – Еле полугодовую контрольную по математике написал, а собрался в строительный. Как его возьмут с такой математикой? И, главное, нет чтобы влюбиться чуть позже…

– Позже – это когда? Под самые ЕГЭ? – уточнила Полина. – Или во время поступления? А, может, на первом курсе, когда идет адаптация к вузу? Или прямо к сессии?

Мандарин оказался сладкий, но с косточками, поэтому на салфетке скоро образовалась горка из косточек.

– Ты чего такая язвительная?

– Прости. Просто я думаю, что для любви не бывает подходящих и неподходящих моментов. Она приходит и все. И чаще всего – совершенно не вовремя. Моему вон диссертацию защищать, а он, как мне кажется, голову потерял.

– Безответно влюбился?

– Да вроде ответно.

– Тогда что тебе не нравится? Девочка не та?

Полина съела свою половину мандарина и теперь принялась разрывать ярко-оранжевую кожуру на мелкие части.

– Не знаю, – ответила тихо. – Я не в восторге. Нет, это не ревность матери, и девочка… девочка умненькая, с характером, красавица. Да и Данька ей нравится, я же вижу…

– Тогда что? Что тебя пугает?

– Меня пугает… – Полина методично складывала кусочки кожуры один на другой, строила башню. – Меня пугает, что, если… или когда она его бросит… Данька не переживет. Она поломает ему жизнь.

– Но почему она должна его бросить? Что, если наоборот – это он ее бросит? Данька у тебя еще тот любитель девчонок, опыт расставаний у него побольше, чем у нас с тобой. И вообще, ты не думала о том, что, может, они не расстанутся? Может, они тебе еще внуков в подарок принесут?

– Про внуков я как-то не думала, – согласилась Полина. – Ладно, это просто материнские страхи. Как у тебя, только у тебя про ЕГЭ, а у меня про диссертацию.

– Защитит он свою диссертацию, вот увидишь, – произнесла Нонна таком уверенным тоном, что ей сразу же захотелось поверить. – Чайник поставить?

– Поставь.

Часы как раз показывали первый час ночи. Самое время для чаепития.

Полина поднялась из-за стола и, пока Нонна доставала кружки, выбросила мандариновую шкурку и косточки. Ей хотелось рассказать про Олега, про то, что в ее жизни появился мужчина, с которым хорошо. Впервые хорошо с тех пор, как Полина рассталась с Андреем. Но она не знала, как начать этот разговор, решила, что начнет за чаепитием, однако, когда на столе появился стеклянный чайник, лимон на блюдце и шоколадные конфеты, разговор снова вернулся к Дане.

– А она кто? – спросила Нонна, разворачивая конфетную обертку. На обертке были изображены всем знакомые медведи. – Чем занимается? Студентка?

– Нет, она тренер по фигурному катанию.

– О-о-о… – подруга явно была впечатлена.

– Детский, – добавила Полина.

И Нонна забыла про конфету.

– Как ее зовут? Слушай, если она тренер, значит, когда-то каталась сама.

– Да? – вопрос прозвучал тихо и даже беспомощно.

А ведь и правда. Не зря лицо Жени все время казалось знакомым, да и в рекламе она снималась. В рекламу же не приглашают неизвестных спортсменов. Значит, Женя известная? И как Полина сама не додумалась? Ведь это же так просто и так логично.

– Ее зовут Женя. Фамилии я не знаю, но знаю, что когда-то она снималась в рекламе воды.

Следующие полчаса подруги, забыв про чай, измучили поисковую систему запросами. «Евгения фигуристка», «Женя фигуристка брюнетка», «Фигуристка реклама воды» и так далее. Упражнялись до тех пор, пока не выпал нужный ролик.

– Это она! – Полина расширенными глазами смотрела на темноволосую девушку, выписывавшую пируэты на льду и рассказывавшую о том, какую воду предпочитает пить в перерыве между тренировками.

Внизу экрана было написано: «Евгения Суббота, чемпионка России, серебряный призер чемпионата Европы по фигурному катанию».

– Это она, – повторила Полина шепотом.

– Обалдеть! – Нонна наконец вспомнила про остывший чай, взяла кружку и выпила его залпом. – А Даня знает?

– Конечно, они же вместе. Просто он мне… не сказал.

– Может, чего покрепче? Коньячку? – участливо поинтересовалась Нонна. – Все-таки не каждый раз Даня охмуряет… чемпионок.

– Давай.

Они открыли коньяк, который Полина несколько часов назад презентовала мужу Нонны на Новый год, и совесть не мучила. У них была весомая причина! Под коньяк уже изучалась Википедия, и только ближе к трем ночи подруги решили, что все же пора идти спать.

– Я так и знала, – причитала Полина, запивая коньяк чаем, – я знала, что она непростая. У чемпионок знаешь какой характер? Ужас! Чемпионами не становятся послушные и добрые. Она его погубит.

– Даня сам кого хочешь погубит, – успокаивала ее Нонна.

– Да?

– Точно тебе говорю, – Нонна уверенно закивала головой. – Так что пусть эта Суббота побережется. У нас мальчик не промах.

Проснулись подруги ближе к полудню, когда все остальные обитатели дома уже позавтракали и разошлись по своим делам. Кто к планшету, кто к телефону, а кто снег чистить.

Полина долго лежала с закрытыми глазами, предаваясь сладкой полудреме и не желая вставать. Ведь выходные – можно себя побаловать. А потом вдруг вспомнила вчерашнее чаепитие с коньяком, и глаза резко открылись сами. Евгения Суббота, чемпионка по фигурному катанию. Сон как рукой сняло. Полина протянула руку, нащупала на столике рядом с диваном, на котором всегда ночевала, телефон и скинула ссылку на статью в Википедии сыну.

Дан: Привет. И?

Полина: Ты знал?

Дан: Да.

Полина: Почему мне не сказал?

Дан: Это что-то меняет?

Полина: Меняет в чем?

Дан: В твоем отношении к Жене.

Полина: Нет.

Дан: Вот видишь. Она давно закончила. Это прошлое. Но она большая молодец.

Следом сын прислал ей ролик. Полина включила и сразу узнала музыку. «Верано портено». До того момента Полина считала, что это исключительно ее музыка, но оказалось, что еще и Женина. Она ей очень подходит. И совершенно по-другому, не как Полине. В танце Жени не было ни осени, ни Москвы. Там была страсть.

2

Дан отправил маме ролик с танго и вернулся к диссертации. Работы предстояло много. Перед Новым годом они долго сидели с профессором Назаровым, разбирали черновик диссертации, профессор вносил правки и объяснял свои оставленные на полях заметки. Назар был въедливым и педантичным, а почерк имел похлеще врачебного. Хорошо, что Дан все разбираемые пункты записывал в блокнот, иначе не разобрался бы. Он обещал профессору внести правки за новогодние праздники и к началу студенческих экзаменов сдать исправленную работу. В принципе,