Звезда Смерти - Стив Перри

Кто-то из архитекторов засмеялся.

– Напрасно тратят боезапас. Пушки слишком малы, чтобы пробить броню.

Тила нахмурилась. Каньон показался ей знакомым…

Она вышла из конференц-зала и направилась в свой кабинет. Нажала несколько кнопок на компьютерной панели, провела рукой над считывателем и вывела схему.

У истребителей против "Звезды Смерти" шансов не больше, чем у снежинки – загасить сверхновую звезду. Если повстанцы добыли планы станции, как она слышала, они должны знать, что станция выдержит любую атаку, которую они смогут предпринять, не получив значительных повреждений. Они напрасно стараются: любой причинённый станции ущерб можно легко исправить за пару дней, будто его и не было.

Но что-то её беспокоило, что-то почти забытое… Посмотрим… Каньон ведёт к основной шахте теплоотвода, верно? Конечно, она надёжно защищена щитами и магнитным полем, сквозь которые не проникнуть ни одному истребителю.

Зачем же пытаться? Ведь если у них есть планы, они должны знать, что это бесполезно?

Она прищурилась и взглянула ещё раз, повнимательнее. Ой…

Ой!

Та ненужная вспомогательная шахта, которой она так противилась! Она же прямо под главной!

Тила Карз была архитектором, хорошим архитектором, и у неё был намётанный глаз инженера. Отверстие было маленьким, около двух метров в диаметре. Если не знать, где оно расположено, его ни за что не заметить. Лучевой щит у него был слабый, он остановил бы разве что случайный пучок частиц. Если такой и проникнет внутрь, его поглотят стены шахты, и он не успеет проделать путь даже в полкилометра, так что здесь проблем не было.

Но если взять, скажем, протонную торпеду и выстрелить прямо в шахту…

Чирикнул комлинк. Звук был на удивление громким, и раздался он не из кармана, где Тила обычно носила этот прибор. На мгновение она поддалась панике. Что, если сейчас её решит вызвать один из товарищей по заговору? Она осмотрелась, заметила комлинк на полке и схватила его.

– Да?

Это оказался Райтин. Судя по голосу, он был крайне взволнован.

– Почему ты так долго не отвечала?

– Извините, забыла комлинк в кабинете.

Он раздражённо выдохнул сквозь зубы.

– Уже давно пора лететь, Тила!

– Ещё несколько минут. Мне надо…

– У тебя нет этих минут. Немедленно беги в условленное место!

– Послушайте, я знаю, куда целятся повстанцы!

– Для нас это неважно. Беги!

– Вы не понимаете! Они могут уничтожить станцию!

Последовала короткая пауза – не более двух ударов сердца.

– И что?

Тила моргнула, сбитая с толку его ответом.

– Мы живём на станции, которую именуют "Звездой Смерти", Тила. Она уже убила миллиарды людей, и ты знаешь, что всё может стать только хуже. И станет. Её зубы почувствуют на своём горле все, кто попытается противостоять Империи. И жертвам её не будет конца.

– Но – всех этих людей на борту…

– …даже близко нельзя сравнить с населением Алдераана. Беги, пока не поздно, Тила. Ты ведь не хочешь иметь отношение ко всему этому?

Внутри неё шла борьба. На одной чаше весов – вся её работа. Все её друзья и коллеги. Гражданские служащие. Заключённые… На другой – все погибшие на Безнадёге и Алдераане и все, кто ещё может погибнуть. Тысячи миров, которые в мгновение ока может испепелить "Звезда Смерти".

Он был прав.

– Беги, немедленно!

– Хорошо, – ответила Тила.

Она не стала выключать мерцавшую над столом схему и выбежала в коридор.

"Звезда Смерти", выход на лётную палубу № 17

Вейдер шёл по коридору вместе с двумя пилотами личной эскадрильи, которые только что к нему присоединились. Пришло время отправиться на передовую. Повстанцы знали, куда нацелить удар, – он это чувствовал. Пилотам он сообщил:

– От основной группы отделилось несколько истребителей. Следуйте за мной.

Его СИД-истребитель уже был заправлен и готов к взлёту – он всегда был заправлен и готов к взлёту – и Вейдер намеревался лично показать повстанцам, что будет, если пойти против тёмного повелителя. Его корабль – опытный образец СИДа типа "опережающий Х1" – был быстрее, чем обычные истребители, лучше вооружён и оборудован гиперприводом небольшого радиуса действия, которым не обладали более старые модели.

Какой бы отпор ни собирались дать ему эти выскочки, Вейдер их остановит.

Он поднял руку, и люк истребителя открылся будто сам собой.

Он забрался в кабину, завёл двигатели и в сопровождении двух ведомых вылетел в холодную черноту космоса.

"Звезда Смерти", медцентр

Ули был в своём кабинете. Он переговорил по комму с Райтином и теперь складывал в чемоданчик нехитрые пожитки, служившие напоминанием о годах армейской службы. Внезапно дверная панель без звонка скользнула вверх. Вошли два офицера военной полиции, коротко стриженые, затянутые в безупречную форму, с непреклонным выражением на лицах.

– Капитан медицинской службы Корнелл Дивини? – спросил один из них.

Ули уставился на него, чувствуя, как надежда, пылавшая в его сердце последние несколько часов, в одно мгновение гаснет. Всё кончено. Их раскрыли. Впереди – короткий военный трибунал и расстрельная команда.

Он почувствовал страх, но, как это ни странно, не за себя. Он чувствовал, что подвёл двух женщин, которые изменили его жизнь – принцессу Лею Органу и джедая Бэррисс Оффи.

– Да, – сказал он. Отрицать что-либо не было смысла. – Я доктор Дивини.

Другой офицер отчеканил:

– Вы арестованы за нарушение постановления ОВ-СРО-1198[33] о нелегальных медицинских исследованиях.

– Пройдёмте с нами, – приказал первый.

Ули был слишком ошеломлён, чтобы задавать вопросы, но, возможно, это было и к лучшему. Полицейские вывели его из кабинета и повели по проходу к основному коридору. Там они влились в поток солдат, гражданских рабочих и дроидов – большинство расступалось перед Ули и его эскортом.

Ули перестал волноваться за друзей-заговорщиков, потому что их, несомненно, не станут задерживать за подобную провинность. У них ещё остался шанс сбежать. По крайней мере, он не утащит их за собой в тюрьму.

Но при чём тут нелегальные медицинские исследования? Что могли расценить как…

Тут он вспомнил.

Мидихлориане сержанта Стила. Несколько недель назад он поместил в Медсети запрос на информацию по мидихлорианам. Ответа он не получил и через какое-то время, с головой окунувшись в работу, совсем забыл о нём. Он вспомнил, как размышлял, насколько разумной будет идея разместить в сети подобный вопрос.

Очевидно, не слишком…

"Звезда Смерти", полярный каньон № 12

– Держать атакующий строй, – приказал Вейдер ведомым.

Три Y-крыла спикировали к станции, намереваясь проникнуть в один из каньонов. Они с ума сошли? Истребители не смогут нанести станции вред, даже если намеренно в неё врежутся. У них должна быть какая-то цель…

Вейдер переключился на командную частоту:

– Всем орудиям квадранта Д – прекратить огонь.

Пилоты Y-крылов явно считали какой-то элемент станционной конструкции уязвимым. Своим ведомым Вейдер передал:

– Я с ними разберусь. Прикройте.

Они подтвердили приказ, но он уже не слушал.

Три имперских истребителя заняли позиции позади Y-крылов. Поймать в прицел машину, летящую последней, было делом нескольких секунд. Вейдер нажал на гашетку…

Попадание.

Взорванный корабль превратился в огненный шар, и Вейдер пролетел сквозь него. Ему даже не надо было использовать Силу – у удирающего повстанческого пилота не было пространства для манёвра.

Вейдер выстрелил снова. Второй уничтожен.

Он пристроился за последним Y-крылом. Выстрелил. Тот взорвался.

Слишком просто.

Что всё это значит?

"Звезда Смерти", коридор на верхней палубе

Ули вместе с эскортом двигался по изогнутому коридору. Он часто слышал, как говорят: когда угасает всякая надежда, когда понимаешь, что бороться нет смысла, приходит чувство спокойствия, безмятежности, умиротворения…

Зачастую облегчение наступает оттого, что больше нет неопределённости – наоборот, всё решено и смерть неизбежна. Он в это верил. Он слишком часто стоял у постелей умирающих, наблюдая за последними мгновениями их жизни, чтобы думать по-другому. Конечно, так умирали не все. Лишь те, кто уходил, оставаясь по крайней мере частично в сознании и более-менее владея собой. Удивительно, как много коллег рассказывало, что в моменты, предшествующие последнему вздоху, умирающие входят в подобное блаженное состояние.

К Ули это не относилось. Он не лежал на смертном одре, но, без сомнения, имел все причины считать, что жизнь его вот-вот оборвётся. Возможно, он слишком ценен, как хирург, и это его спасёт, хотя он в этом сомневался. Единственный шанс наконец-то вырваться из армейского ада, в котором он, казалось, прожил всю жизнь, в последний момент у него отняли. Может, он всё ещё в шоке от того, как неожиданно провалился план побега, но чувствовал он отнюдь не безмятежность. Чувствовал он гнев.