Канал - Владимир Дудченко

— Ялла! Рассказывай, азизи! — сказал Сафват, доставая сигареты. — Ты не представляешь, Искяндер, как я рад тебя видеть! Ну, давай, как там в Фаиде? Бомбили?

— Пока нет, слава Аллаху! — ответил Полещук, удивляясь про себя схожести вопросов Сафвата и Озерова. Хотя ничего удивительного, подумал он, и тот, и другой знают, что я попал в ПВО, где работать смертельно опасно… — Еще не бомбили, — повторил Полещук. — Присматриваются, ждут, наверное, когда заработают наши радары…

Бармен расставил на столике тарелочки с турши и соленым арахисом, принес лед в металлической емкости, стаканы и бутылку виски «Тичерз». Сафват открыл бутылку, сделал знак стоявшему в полунаклоне бармену, чтобы тот удалился, и стал наливать виски в стаканы.

— Мне хватит, Сафват! — сказал Полещук, хватая подполковника за руку.

— Да здесь всего чуть-чуть! — удивился Сафват. — Не узнаю тебя, Искяндер! Ты же — русский офицер, черт возьми, — произнес он по-русски. — И не виделись мы сто лет!

— Я тебя прошу, азизи…

— Ладно, как хочешь, — укоризненно сказал Сафват. — А себе я налью, как обычно. — И он наполнил стакан на треть, кинул в него несколько кубиков льда и поднял, глядя на Полещука. — За встречу, азизи!

Они чокнулись стаканами и выпили.

— Давай, давай, продолжай! — сказал Сафват, перебирая в тарелочке соленые овощи. Выбрал маленький огурчик, кинул его в рот. — Рассказывай!

И Полещук, закурив, продолжил свой рассказ о подробностях службы в 6-й роте, минах, колючке, самолетах-разведчиках, алжирской бригаде, проблемах быта… Выпитое виски ни капельки не расслабило его, он был внутренне напряжен и, незаметно (как ему казалось) поглядывая на часы, ждал появления Озерова, и мучительно не мог перевести разговор с Сафватом в нужное русло, подготовить египтянина к встрече с разведчиком ГРУ. А время поджимало, вот-вот должен был прийти Валерий Озеров.

— Помнишь наш разговор в госпитале? — наконец решился Полещук. — Ну, насчет предателя, помощи русской разведке…

Сафват молча кивнул, плеснул в стакан виски, залпом выпил и посмотрел в глаза Полещуку.

— Да, Искяндер, помню. — Он закурил, глубоко затянулся, встал и… направился к барной стойке.

"Куда это он? Зачем? — с ужасом подумал Полещук и привстал со стула. — Что он собирается делать?!"

А Сафват переговорив о чем-то с барменом, указал ему рукой на угол зала, где по-прежнему сидел лысый посетитель. После чего бармен, громко извиняясь, вышел из-за стойки, подошел к столику лысого, схватил его за руку и поволок к выходу. Сафват молча наблюдал. Через минуту в зале кроме Полещука и Сафвата никого не было. Посетитель в мятом пиджаке как-то незаметно ушел раньше.

— Халас, — сказал Сафват. — Лишних глаз поменьше… Выпьем, Искяндер?

— Да, ахи, — не возражал Полещук. — Но я не договорил: сейчас должен подойти один человек, с которым я хотел тебя познакомить. Его зовут Иван Петров…

Валерий Озеров показался в дверях кафе буквально через пару минут, когда Сафват и Полещук, выпив виски, закурили. Он был одет в скромный серенький пиджак и темные брюки, в руке — свернутая в трубку арабская газета. Высокий, элегантный молодой человек в очках. Ни за что не подумаешь, что это — сотрудник Главного разведуправления.

— Ас-салям алейкум! — поздоровался Озеров, дружески улыбаясь и протягивая руку. — Прекрасный вечер, господа! — Искяндер, друг мой, познакомь меня со своим приятелем, — сказал он на прекрасном египетском диалекте. — Слышал о вас, смелом египетском офицере, — добавил Озеров, пожимая руку Сафвата.

Сафват сдержанно улыбнулся, пододвинул стул и сказал на русском языке:

— Не надо комплиментов, мистер Петров… Искяндер! — он повернулся к Полещуку, сделал вопросительный жест рукой и спросил, перейдя на арабский язык:

— Что ты рассказывал обо мне господину Петрову?

— Ничего особенного, — смутился Полещук. — Война, плен… Недавняя разведка боем, гибель батальона… Понимаешь, Сафват, Петров — мой бывший преподаватель арабского языка, как-то разговорились при встрече, а я тогда в твоем батальоне работал…

— Преподаватель арабского языка? — переспросил Сафват и посмотрел на Озерова. — Мабрук! [Поздравляю! — араб. ] Великолепное произношение!

— Ну вот, теперь вы, господин Сафват, взялись за комплименты, — усмехнулся Озеров. — Шукран, спасибо!

— Пора выпить за встречу и знакомство, — сказал Сафват и взял бутылку виски. — Как на это смотрит мистер Иван Петров?

— Не возражаю, господин Сафват, — подставил стакан Озеров. — Только давайте, Сафват, без официальностей: мистер, господин…

— Договорились, — сказал Сафват, наливая виски в стакан. — А скажите мне, уважаемый Иван, у вас в России всех зовут Иванов, Петров и… как еще?

— Сидоров, — подсказал Полещук.

— Да, Сидоров, — повторил Сафват улыбаясь. В глазах египтянина сверкнули озорные смешинки. Казалось, он догадался, что Ивана Петрова на самом деле зовут совсем по-другому.

— Не повезло с фамилией! — откровенно рассмеялся Озеров, поднимая стакан. — Ну, за знакомство!

Все трое чокнулись стаканами, Сафват выпил свой до дна, погремел кубиками льда, и, не закусывая, потянулся к пачке сигарет. Озеров и Полещук — лишь пригубили и стали закусывать соленым арахисом. За столиком возникло молчание. Полещук поймал взгляд Озерова, поднялся со стула и сказал:

— Я прошу извинения, но мне пора идти. Дела!

Сафват вопросительно посмотрел на него, затем на «Петрова», молча перебиравшего в тарелочке турши, все понял и сказал:

— Понимаю, Искяндер. Девушка, наверное, заждалась? — И добавил, обращаясь к "Петрову":

— Отпускаем лейтенанта? Человек он молодой, не терпится после канала…

— Конечно, пусть идет, — сказал Озеров. — Каир после канала действительно кажется раем! Про девушек и говорить нечего — красавицы как на подбор! Гурии! Давай, Александр, иди! А мы с Сафватом немного побеседуем…

…На черно-белой фотографии была изображена молодая светловолосая женщина, слегка за 30, с едва заметной грустной улыбкой на миловидном, типично русском лице. На коленях у нее сидел смугленький черноволосый трехлетний мальчик с плюшевым медвежонком в руках.

— Как зовут… сына? — охрипшим от волнения голосом спросил Сафват после долгого молчания. Он плеснул в свой стакан виски, залпом выпил и закурил, глубоко затягиваясь дымом.

— Михаил, — ответил Озеров. — Миша Архипов. Да, уважаемый Сафват, вы не ошиблись: он — ваш сын.

Сафват вновь стал рассматривать фотографию. На глазах египетского мужчины, много видевшего и испытавшего в жизни, неожиданно навернулись слезы, он загасил в пепельнице сигарету, достал из кармана носовой платок и промокнул им глаза. Перевернул фотографию, прочел на обороте надпись: "С сыночком Мишей. Солнечногорск, январь 1970 г." Озеров молча смотрел на Сафвата, размышляя о сентиментальности арабов и о том, какой точный ход был выбран им и резидентом в этой "шахматной игре". Сафват ласково погладил снимок рукой и поднял глаза на "Ивана Петрова".