Трудности языка (СИ) - Кононова Ксения "MidnightLady"

— И не одна…

Поддеваю краешек, заправленный внутрь и удерживающий абсолютно лишнюю ткань на тебе, полотенце соскальзывает на пол.

— Расскажешь о других?

— Минут через двадцать, — притягивая меня ближе и сжимая ладонями мои ягодицы.

Наши «минут двадцать» заканчиваются синхронным оргазмом, причем от раковины мы так и не сдвинулись ни на сантиметр. Приводим себя в порядок, я чищу зубы, тоже бреюсь, одеваемся и перебираемся на кухню. Ты почти не умеешь готовить, зато руководить умеешь отлично. В результате чего, я первый раз в жизни готовлю паэлью — нечто отдаленно напоминающее наш плов, под твоим чутким руководством. И если ты таким тоном рассказываешь что, как и куда, то мне даже страшно представить, как ты руководишь своими подчиненными. Тебе же слова поперек нельзя сказать. Ты точно знаешь, как нужно и этого достаточно, даже если я сделал бы по-другому. Такое впечатление, что мы не готовим, а проектируем сложнейший жилой комплекс. Но замечаю, как ты время от времени сам себя одергиваешь, и после каждой твоей безапелляционной реплики следует еще одна, уже мягче и подкрепленная прикосновением или поцелуем. Поэтому я даже не успеваю вспылить, понимая, что тебе каким-то непостижимым образом удается балансировать на моих вспыльчивых состояниях. Учишься взаимодействовать со мной. Почти научился.

Рассказываешь, что твой отец родом из Валенсии и что Холли, ваша домработница и няня, была вынуждена учиться правильно готовить паэлью, потому что это было одно из его главных условий для принятия на работу. Мама родилась и выросла в Мадриде, а познакомились они, когда отец приехал учиться. Там и остался. Создал свою компанию с нуля, но ему повезло познакомиться с нужными людьми и они ему очень помогли. Одним из таких людей был твой нынешний тесть. О жене ты практически ни слова не говоришь, кроме нескольких упоминаний вскользь, и я, если честно, не особо горю желанием это слышать. Как можно испытывать неприязнь к совершенно незнакомому человеку? Теперь я знаю как. Очень легко. Особенно, когда этот человек владеет тем, что для тебя важнее всего в жизни. Тем, что никогда твоим не будет, как бы ты этого не хотел. Ревность? Да. Наверное. Еще одно, на что я не имею права.

Накрыв на стол, усаживаемся завтракать или уже обедать. Тебе нравится то, что мы приготовили, хоть по твоим словам оно все равно не до конца похоже на то, каким должно было быть. Очевидно, ты что-то забыл или неправильно сказал. Про себя удивляюсь твоей постановке вопроса. Это не я не так приготовил, это ты не так руководил. Хмыкаю. День лениво тускнеет из-за вновь наплывающих туч. Ты не любишь дождь, но любишь запах озоновой влажной свежести. Улыбаюсь. Отдаешь ли ты себе отчет в том, что одно без другого невозможно?

Натыкаешься на мою коллекцию книг Коэльо и чуть удивленно интересуешься, нравятся ли они мне. Я согласно киваю, не признаваясь, почему начал читать его и что некоторые зачитал до дыр. Говорим. Целуемся. Бархатисто смеешься, помогая стаскивать моим жадным рукам с себя одежду. Отвечаешь на мои ласки и стонешь, отдаваясь мне. Уже немного изучив тебя, на секунду поражаюсь этому факту. Ты привык командовать, это я уже понял. Почему с такой готовностью позволяешь мне брать тебя? Действительно хочешь меня? Захлебываюсь от собственных ощущений и эмоций. Это позволено только мне. Только со мной. Пусть я не до конца все о тебе знаю, но я знаю то, что неизвестно больше никому. И это та часть тебя, которая принадлежит только мне. Это все, что мне позволено. Это все, что у меня есть.

Пока дождь стучит о стекла и мой балкон, мы прячемся под невесомыми прикосновениями, пахнущими тайными желаниями, о которых известно лишь нам. Дышу тобой. Сгораешь во мне. Наш с тобой секрет от всего мира. Незаметно наступает ночь, и я пытаюсь отгонять от себя мысли об оставшихся, уже посчитанных часах, рядом с тобой. Наше время истекает. Снова.

Утро пахнет твоим любимым влажным запахом озона. Постель пахнет тобой. Так же, как и я. И, кажется, нет ничего естественней этого. Знаю, что тебя уже нет и неспеша открываю глаза. Замечаю записку на журнальном столике. Улыбаюсь и хмыкаю. Тянусь за ней и, развернув, несколько секунд смотрю. Немного пораженно и удивленно.

«Трудно уходить, когда ты спишь. Но не тогда, когда ухожу, чтобы вернуться. Я ухожу, чтобы скучать по тебе, огонек».

Но не это удивляет меня, а дописка внизу, которая, очевидно, была сделана наспех чуть позже. Всего лишь набор букв и знаков. Адрес электронной почты.

Глава 23

Some things fall apart

Some things makes you hold

Something that you find

Are beyond your control

I love you and you're beautiful

You write your own songs

But if the right part is leaving

Turned out to be wrong

If I could kiss you now

I'd kiss you now again and again

Until I don't know where I begin

And where you end…[25]

Moby — Where You End

«Что такое, в конце концов, счастье? Любовь, отвечают мне. Но любовь не приносит и никогда не приносила счастья. Скорее наоборот: любовь — это тоска и смятение, поединок, это — ночи без сна, когда терзаешься вопросом, правильно ли ты поступаешь. Истинная любовь состоит из экстаза и агонии…»

Пауло Коэльо

Сев на диване и спустив ноги на пол, продолжаю держать в руках листок бумаги. Зачем ты оставил свой адрес? На всякий случай? Чтобы я тебе написал? Растерянно всматриваюсь в набор знаков, отделяющий меня от тебя всего в несколько ударов по кнопкам клавиатуры и пары кликов мышкой, и кажется, уже запомнил его на память. И что ты хочешь, чтобы я тебе написал? Но если бы не хотел, не оставлял бы, ведь так? Что-то внутри заполняется слегка нервной дрожью. Я не знаю, что тебе писать. И нужно ли тебе это в той, другой «идеальной» жизни? Может, ты уже успел передумать и пожалеть о своем порыве?

Встаю и откладываю записку на стол возле ноутбука. Маленькая ниточка, которая может связать нас, когда тебя нет рядом, но… Мне нужно подумать. Нахожу свой мобильный телефон, пролежавший отключенным все время, пока ты был здесь. Включив его, замечаю семь пропущенных звонков и три сообщения. Пять звонков от Арсения, два звонка от мамы. Захожу в сообщения.

«Дубровский, ты мудак!» от Арсения. Хмыкаю. Спасибо на добром слове. Следующее через десять минут «Он опять приехал, да? Я так и знал!». Да, Сень. С логическим мышлением у тебя все в порядке. И последнее. «Ты все равно мудак. Кинул друга ради траха. Но я тебя прощаю. Натрахаешься, перезвонишь». Беспомощно качаю головой, улыбаясь такому великодушию своего друга.

Перезваниваю сначала маме. Просит приехать. Интересуюсь, дома ли Ванька и когда слышу утвердительный ответ, мягко отказываюсь. Я понимаю, что не смогу всю жизнь его игнорировать, как он меня, и избегать встреч. Да, нужно как-то это решать, но сейчас я слишком вымотан и рассеян, чтобы придумать выход из сложившейся ситуации и столкнуться с его отвращением или игнором. Не хочу. Потом. Мама понимает или делает вид, что понимает. Ей, вероятно, тоже сложно наблюдать за этим, но моей вины здесь нет. Ничьей вины нет. Просто все так, как есть. Еще несколько общих фраз обо всем и заканчиваем разговор. Набираю Арсения, но он недоступен. Непроизвольно улыбаюсь. Сам перезвонит.

Весь день будто больной и причина только одна — белый листок на столе с твоим электронным адресом. Как-то доживаю до вечера и, оправдывая себя совершенно несуществующим желанием побродить в интернете, включаю ноутбук. Беглый взгляд по твоей записке. Потом на часы. Девять вечера. У нас с тобой разница минус один час, значит, у тебя восемь вечера. Неосознанно барабаню пальцами по столу, понимая, что вообще не обращаю внимания, что читаю. Передо мной открыта вкладка «20 рецептов паэльи». Господи, я даже не помню, как сюда залез, или это уже подсознание взяло на себя функцию управления мозгом, не дождавшись хоть каких-то адекватных и однозначных процессов от сознания.