Анжелика. Маркиза Ангелов - Анн Голон

Среди обилия подарков, которые семья де Сансе не могла себе представить в самых заоблачных мечтах, сердце Анжелики наполнилось неопределенной тоской, и это чувство мешало присоединиться к всеобщему веселью. Но она изо всех сил старалась себя перебороть. Потом кто-то поднес к ее губам бокал, и, наконец, она забылась. Монтелу вокруг нее преобразился.

На кухне Фантина Лозье угощала наваристым супом, колбасами и большим куском мяса тех, кого она высокомерно называла «прислугой», но очень скоро ее радушная натура взяла верх и она принялась чествовать приезжих со свойственным ей гостеприимством.

С повозки спустились музыканты: два скрипача и один флейтист. Они расположились в углу двора и немного посоветовавшись, заиграли обаду[81].

Мари-Аньес, вцепившись в руку старшей сестры, звонким голосом закричала ей в ухо:

— Анжелика, ну идем же! Анжелика, скорее пойдем наверх, в твоей комнате такие чудесные вещи…

Анжелика дала себя увести.

В просторной комнате, где она столько лет спала вместе с Ортанс и Мадлон, стояли большие сундуки из сыромятной кожи, обитые железом, которые тогда называли «гардеробами». Лакеи и служанки уже открыли их и выкладывали содержимое на пол и в колченогие кресла. На огромной кровати Анжелика обнаружила зеленое платье из тафты цвета ее глаз. Корсаж на китовом усе был украшен тончайшим кружевом, а спереди сплошь усеян бриллиантами и изумрудами, нашитыми в форме цветов. Таким же цветочным рисунком была отделана верхняя бархатная юбка черного цвета. Ее полы по бокам приподнимали брильянтовые аграфы.

— Ваше свадебное платье, — сказал маркиз д’Андижос, который вошел в комнату вслед за сестрами. — Граф де Пейрак очень долго искал среди тканей, заказанных из Лиона, ту, которая бы подошла к цвету ваших глаз.

— Но он никогда их не видел, — возразила Анжелика.

— Господин Молин описал их очень подробно: море, которое видишь с берега, когда солнечные лучи пронизывают его до самого песчаного дна…

— Чертов Молин! — воскликнул барон. — Вы не заставите меня поверить, что он так поэтичен! Я подозреваю, маркиз, что вы несколько приукрасили его слова, чтобы заставить улыбнуться невесту, польщенную таким вниманием со стороны будущего мужа.

— А это! И это! Посмотри, Анжелика! — повторяла Мари-Аньес, чье личико, напоминающее мордочку маленькой пугливой мышки, светилось от возбуждения.

Вместе с двумя маленькими братьями, Альбером и Жан-Мари, она вертела в руках изысканное белье, открывала коробочки, где лежали ленты, кружевные украшения и веера из пергамента и перьев. Там еще был очаровательный дорожный несессер из зеленого бархата с подкладкой из белого дамаста, окованный позолоченным серебром. В нем находились две щетки, золотой футляр с тремя гребнями, два маленьких итальянских зеркальца, квадратная подушечка для булавок, два чепчика, ночная рубашка из тонкого батиста, подсвечник из слоновой кости и зеленый атласный мешочек с шестью восковыми свечами. Было еще множество более простых, но не менее элегантных платьев, перчатки, пояса, маленькие золотые часики и бесконечное количество вещей, о назначении которых Анжелика даже не догадывалась. Как, например, маленькая перламутровая коробочка, в которой на покрытой клеем тафте находились разные по форме крохотные кусочки черного бархата.

— Это мушки, считается хорошим тоном приклеивать их, чтобы подчеркнуть цвет кожи и красоту лица, — пояснил граф де Карбон.

— У меня не настолько светлая кожа, чтобы была необходимость ее так подчеркивать, — ответила Анжелика, закрывая коробку.

Находясь под впечатлением от увиденного, она радовалась как ребенок и в то же время впервые ощутила восторг женщины, которую инстинктивно тянет к нарядам и всему красивому.

— А что вы скажете об этом? — спросил маркиз д’Андижос. — Это сияние тоже не подойдет к вашему оттенку кожи?

Он открыл плоский футляр, и в комнате, где толпилась служанки, лакеи и работники с фермы, раздался дружный возглас изумления, а затем восхищенный шепот. На белом атласе сверкало ожерелье ослепительного, в три ряда, жемчуга с золотистым отливом. Лучшего украшения для юной невесты нельзя было и придумать. Набор дополняли жемчужные серьги и две нитки более мелкого жемчуга, которые Анжелика сначала приняла за браслеты.

— Это украшения для волос, — объяснил маркиз д’Андижос, который, несмотря на брюшко и манеры вояки, подобно пажу разбирался в тонкостях моды. — Нужно приподнять волосы, хотя, по правде говоря, я не очень-то представляю, как это делается.

— Я причешу, мадемуазель, — вмешалась в разговор высокая крепкая служанка, приближаясь к Анжелике.

Она была молода, но удивительным образом походила на Фантину Лозье. То же сарацинское пламя — память о давних нашествиях — опалило ее кожу. Обе женщины бросали друг на друга враждебные взгляды.

— Это Маргарита, молочная сестра графа де Пейрака. Она прислуживала самым знатным дамам Тулузы и подолгу жила вместе с хозяевами в Париже. Отныне она будет вашей горничной.

Служанка ловко подняла тяжелые золотистые волосы Анжелики и искусно обвила их жемчугом. Затем она решительно вынула из ушей девушки скромные сережки, подаренные бароном на первое причастие, и вдела роскошные серьги. Настала очередь ожерелья.

— Ах! Вырез у платья должен быть больше! — воскликнул барон Сербало, чьи черные, как лесная ежевика после дождя, глаза разглядывали декольте Анжелики.

В ответ маркиз д’Андижос, не церемонясь, стукнул его тростью по голове.

— Не забывайте о приличиях, барон!

С зеркалом в руках к Анжелике подбежал паж.

Она увидела себя в новом облике. Все в нем казалось сияющим, вплоть до гладкой кожи, едва тронутой румянцем на скулах. Внезапная радость заполнила ее, поднявшись до самых губ, которые расцвели в очаровательной улыбке.

«Я красива», — подумала она. Но тут все окуталось туманом, и ей показалось, будто из глубины зеркала она слышит ужасный, насмешливый голос:

— Хромой! Хромой! Страшнее дьявола! Ах, у вас будет прекрасный супруг, мадемуазель де Сансе!

* * *

Свадьбу по доверенности запланировали провести через три дня. Предполагалась скромная церемония благословения в часовне замка на закате дня, а затем большой банкет с новобрачными во главе, родственниками, именитыми гостями, владельцами соседних замков и дворянами, приехавшими издалека.

Однако люди по всей округе начали праздновать заранее. Празднества в честь такого великого события должны были длиться несколько дней и продолжиться даже после отъезда невесты. В Монтелу устроили фейерверк, в воздух взлетали ослепительные ракеты и петарды. Вокруг замка вплоть до соседних лугов тянулись накрытые столы с кувшинами вина и сидра, разными сортами мяса и фруктами. Крестьяне, то и дело подходившие туда угоститься, подтрунивали над гасконцами и тулузцами, чьи бискайские барабаны, лютни, скрипки и соловьиные голоса посрамили деревенских музыкантов с их виолами и свирелями. Впрочем, последние вовсе не собирались покидать свои помосты и продолжали играть для неистовых танцоров бранля и буре.