Второй фронт - Владимир Поселягин

— Какие у нас свободные силы в наличии?

— Никаких, все на передовой. Я своей властью снял с эшелона пехотный батальон со всеми средствами усиления и на понтонах переправил его на ту сторону. Одна рота должна была усилить городскую комендатуру, остальные идти вот сюда, — ткнул карандашом в точку на карте капитан.

— Узловая станция и перекресток дорог; тот, кто сидит тут, контролирует целую округу, — задумчиво протянул полковник. — Что с воздушной разведкой?

Капитан скривился, вопрос был болезненный. Непонятно откуда взявшаяся авиация противника атаковала два аэродрома, напрочь уничтожив летный состав обоих частей, дислоцировавшихся на этих точках. Самое скверное было в уничтожении летного состава. Капитан сам был на ближайшем аэродроме и видел, что уничтожили русские. Стоянки с самолетами были фактически целы, судя по виду, на них сбросили то, что осталось, так, походя. Удары нанесли именно по казармам летчиков. Гестапо уже заинтересовалось, почему казармы технического состава остались целы, а летные уничтожены вместе со своими постояльцами. Очень похоже на работу разведки, но лично сам капитан думал, что это кто-то из сбитых русскими летчиков Люфтваффе сообщил сведения о дислокации летного состава.

— Посланы два разведчика, оба не вернулись.

— Как вы думаете, капитан, предположение оберста Кляйне может быть верным? — поинтересовался полковник.

— Оно не противоречит логике, — осторожно ответил капитан вместо да или нет.

— Возможно и так, но в свете новых событий его предположение о сильной и хорошо вооруженной группировке русских, что скрывается в этих лесах, не лишена смысла.

Капитан облегченно вздохнул. У Кляузе было несколько теорий. Первая: та, что озвучил полковник.

Сам оберст, изучив рапорта за последний месяц, предположил, что у этой группировки (вот смеху-то) есть даже авиация. Тут встает вопрос, что же они так долго сидели в своем лесу? Теория вторая: русские забросили своих диверсантов, много, те подготовили аэродромы подскока и, уничтожив мосты и ближайшие комендатуры, сейчас охраняли эти аэродромы. Кляйне предположил, что следующие налеты будут на немецкие города. Капитан принял именно эту версию, поэтому и направил батальон к развилке, в случае чего батальон помешает русским. Сил для этого должно было хватить, да и приданный мотоциклетный взвод поможет в поисках. Третья теория: о русском народе. Чушь про партизан капитан не воспринял всерьез, фантазия у обереста была буйная. Они кто? Освободители! Капитан сам видел, как радовались им приграничные жители.

— Возможно, там были также небольшие мобильные группы диверсантов противника, — осторожно ответил капитан.

— Потеря связи с нашими подразделениями на этой территории, — ткнул полковник в жирно обведенный неправильный овал на карте, — сильно ударила по управлению тыловыми службами. Перед Варшавской станцией стоят несколько эшелонов, командующий разрешил снять пехотную дивизию, следующую к фронту. Тот батальон, который вы, капитан, отправили передовым отрядом, был из этой дивизии. Через два дня пешим порядком они будут у Владимир-Волынска. А пока усильте разведку, думаю, мотогруппы тоже можно переправить понтонами?

— У нас нет мотогрупп, только небольшие подразделения фельджандармерии…

Тут в кабинет быстро вошел молодой адъютант и что-то прошептал на ухо полковнику. Отпустив офицера, полковник хмуро сказал:

— Понтонного моста больше нет, уничтожен с воздуха, капитан, в городе слышна сильная оружейно-пулеметная стрельба. Связь с городом снова потеряна…

— Товарищ старшина, смотрите, что творится! — воскликнул небритый военнопленный и указал грязным пальцем с искусанным ногтем в сторону двигавшейся колонны немецкой пехоты.

Посмотреть было на что. В будущем подобную ситуацию назвали бы просто ДТП, в местное время, столкновение военного транспорта на встречных курсах.

Какой-то шальной немецкий водитель выскочил из-за небольшого бугра, поросшего лесом, и врезался в ехавший передовым советский броневик БА-20 с грубо намалеванным крестом на башне, видимо, реквизированный в городе. Это был единственный броневик у пехоты, не считая десятка мотоциклистов, что шныряли по бокам колонны, изредка вырываясь вперед.

Но удивило бойца не это, мимо пехотной колонны в это время как раз проезжала очередная колонна из двадцати грузовиков. Вот на них как раз и показывал небритый.

Из-за столкновения пехотная колонна встала. Вперед разгневанным козликом рванул кто-то из командиров. Странно было не это, а то, что грузовики тоже встали. Расстояние между машин было по пятьдесят, а где и шестьдесят метров, то есть они растянулись почти в то же расстояние, что и батальон пехоты.

В тот момент как боец показал на машины, тенты их резко и быстро задрались, и с расстояния в двадцать метров, фактически в упор по немецкой пехоте заработали пулеметы. Видимо, командиры, что разработали эту операцию, просчитали ситуацию, поэтому работали не по два крупнокалиберных пулемета, а по пять-шесть ручных с каждого грузовика.

— Мать моя женщина?! — изумленно и как-то вдохновенно выразился старшина, жадно наблюдая за бойней.

В это время они упустили действия сержанта, за которым наблюдали, и не видели, как он вытащил из нагрудного кармана… часы?! посмотрел на них, недовольно скривился и пробормотал себе под нос:

— На две минуты раньше начали.

Дальше он встал и спокойно направился к вышке. План, разработанный командирами буквально час назад «на коленке», сработал как надо, на него никто не обращал внимания. Спокойно достав из карманов галифе гранаты, он с затяжкой кинул их на вышку. Через секунду в его правой руке появился ТТ, и вслед за двумя разрывами наступательных гранат раздалось три пистолетных выстрела. Замерший от неожиданной стрельбы за колючкой патруль упал замертво. Разрывы гранат и выстрелы гремели по всему лагерю, план по освобождению военнопленных близился к завершению. Расстрел обреченного батальона еще не закончился, а к лагерю уже направлялись две машины, набитые красноармейцами. Когда они приблизились к воротам, находящиеся рядом пленные рассмотрели сборную солянку из милиционеров, пограничников и бойцов НКВД в кузове. Тут даже тупому стало понятно, что власть меняется.

— Немцы хорошо воевать умеют. Наши немного запоздали, — услышал старшина сбоку.

Повернувшись, он увидел стоявшего рядом с невозмутимым видом сержанта, только в этот раз без бинтов на руке, спокойно перезаряжавшего пистолет.

— Что?

— Я говорю, немцы хорошие вояки. До рукопашной дошло, — кивнул сержант на четыре горевших грузовика и разбросанных рядом с ними в послебоевом беспорядке людей в защитных гимнастерках и френчах мышиного цвета. Там как раз начали работать санитары. Практически все грузовики были выведены из строя ответным огнем, сидевших в кузове бойцов спасли мешки с песком, что были наложены со стороны стрелявшего борта.

— Почему наши опоздали? — переспросил старшина.

— Танкисты должны были продольным огнем поддержать стрельбу, да не успели. Танки старые, ломаются часто, вон один на тросу, наверняка опоздали из-за него.

— Попадет им?

— Еще как, — кивнул сержант, — потери невосполнимы. Командир наверняка под трибунал попадет.

— Что с нами будет… товарищ сержант? Знаете?

Беседовавших командиров давно окружила толпа пленных, ловя каждое слово, поэтому этот вопрос поддержали одобрительным гулом.

— Знаю, — кивнул паренек. — Те, кто попал в лагерь по ранению или в беспамятстве, тех сразу в карантин и по распределению. Если сами сдались, то тут особисты разбираться будут. Как, почему? С командирами сложнее… Там на приемном пункте вам пояснят.

— А вы откуда знаете? — поинтересовался заросший до глаз, здоровенный боец в рваной гимнастерке с бурыми пятнами крови.

— Да мы уже третий лагерь освобождаем. Всегда одно и то же, видите, все наши к тому строению отошли, охраняют? Там архив. При первом освобождении несколько пленных под видом разгрома пытались поджечь архив, чтобы скрыть свои делишки, но мы тогда успели среагировать и потушить… Стрелять пришлось. Дальше понятно, в личных делах все написано, дальше опрос и в действующую часть. Уже отработано все.

Бойцы вслед за сержантом потянулись к воротам. Где уже поставили столы и лавки, за которыми сидели бойцы и записывали подходивших по очереди пленных, позади них стояли две походные кухни и дымили трубами. Хотя теперь уже бывших пленных интересовали не кухни, есть, конечно, хотелось, а водовоз, что разворачивался сейчас у ворот. Жажда мучила сильнее голода. Видимо, сержант не соврал, говоря, что освобождают они не первый лагерь, все было хорошо организовано, и освободители знали, что нужно бывшим пленным. Старшина же, остановившись у колючей проволоки заграждения и оперевшись рукой о столб, смотрел на стрелковую змею, идущую к городу.