Блистательный маркиз - Джулия Куин

Она ворвалась в дом и устремилась в гостиную, откуда раздавались громкие вопли и смех. Сьюзен, Джейн и Лукас, взявшись за руки, кружились в хороводе, смеясь и распевая во все горло непристойные песенки.

Элизабет онемела. Она никогда не видела, чтобы ее младшенькие вели себя подобным образом. Она льстила себя надеждой, что, приняв на свои плечи большую часть их проблем, смогла обеспечить им приятное и достаточно беззаботное детство, но впервые видела их совершенно опьяненными счастьем.

И не знала, что ответить, когда, присоединившись к ней, Блейк шепотом спросил:

— Вы не знаете, в чем дело?

Секунд через пять Сьюзен заметила стоявшую в дверях сестру, с изумлением взиравшую на них, и резко остановила хоровод, в результате чего Джейн и Лукас налетели друг на друга, сцепившись в хохочущий узел из худеньких рук и белокурых волос.

— Элизабет! — воскликнула Сьюзен. — Ты пришла!

Элизабет медленно кивнула.

— Что здесь происходит? Я не ожидала, что вы еще не спите.

— О Элизабет! — закричала Джейн. — Произошла самая прекрасная на свете вещь. Ты не поверишь!

— Замечательно, — отозвалась Элизабет. Она чувствовала себя слишком измотанной, чтобы вложить достаточно чувства в это слово. Хотя и старалась. Не представляя себе, что могло привести ее сестер и брата в такое восторженное состояние, она считала своим долгом скрыть свою боль и попытаться выглядеть просто взволнованной.

К ней подлетела Сьюзен, сжимавшая в руке листок бумаги, который она вытащила из письменного стола.

— Посмотри, что пришло, пока тебя не было. Курьер доставил.

— В форме, — пояснила Джейн. — Ужасно красивый.

— Подумаешь, простой служащий, — бросил Лукас.

— Это не значит, что он не может быть красивым, — парировала девочка.

Элизабет почувствовала, что улыбается. Перепалка Лукаса и Джейн казалась восхитительно обыденной. Ничего общего с этим богопротивным вечером. Она взяла листок из рук Лукаса и взглянула на него.

И тут ее руки затряслись.

— Разве это не здорово? — спросила Сьюзен с радостным изумлением в голубых глазах. — Кто бы мог подумать?

Элизабет ничего не сказала, пытаясь подавить накатившую тошноту.

— Как ты думаешь, кто бы это мог быть? — поинтересовалась Джейн. — Наверняка кто-то совершенно замечательный. Самый добрый и прекрасный человек на свете.

— Вы позволите? — промолвил Блейк.

Элизабет молча вручила ему бумагу. Подняв глаза, она увидела Сьюзен, Джейн и Лукаса, уставившихся на нее с выражением замешательства на лицах.

— Разве ты не рада? — прошептала Джейн.

Блейк вернул ей листок, и она снова заглянула в него, словно, прочитав его еще раз, могла изменить его вызывающее содержание.

Сэр Лукас Хочкис, мисс Хочкис, мисс Сьюзен Хочкис, мисс Джейн Хочкис.

Имею удовольствие сообщить Вам, что Вы являетесь получателями анонимного благотворительного чека в размере 1500 фунтов.

В соответствии с дальнейшими распоряжениями Вашего попечителя сэр Лукас зачислен в Итон с начала следующего семестра.

Искренне Ваш, Д. Шимингворт. Шиллингворт и сыновья. Адвокатская контора.

Это Джеймс. Кто же еще? Она повернулась к Блейку, не в состоянии скрыть жесткого выражения глаз.

— Он всего лишь хотел помочь, — мягко сказал Блейк.

— Это оскорбительно, — с трудом выговорила девушка. — Как я могу это принять? Как я могу…

Он положил ладонь на ее руку.

— Вы слишком перенервничали. Может, если вы подумаете над этим утром…

— Разумеется, я перенервничала! Я… — Элизабет заметила испуганные лица детей и зажала рот ладонью, ужасаясь собственной вспышке.

Три пары голубых глаз метались от нее к мистеру Рейвенскрофту и обратно.

Рейвенскрофт. Она забыла представить его детям. Мало того, что они огорчены ее реакцией, они даже не знают, кто стоит посреди их гостиной.

— Сьюзен, Джейн, Лукас, — произнесла она, стараясь говорить ровным тоном, — это мистер Рейвенскрофт. Он друг… — Элизабет нервно сглотнула. Она чуть не сказала «мистера Сидонса», но ведь это не настоящее имя, не так ли? — Он друг леди Дэнбери, — закончила она. — И был так любезен, что проводил меня домой.

Дети промямлили приветствия. Повернувшись к Блейку, Элизабет сказала:

— Мистер Рейвенскрофт, это… — Она осеклась и прищурилась. — Послушайте, вы ведь мистер Рейвенскрофт, да? Или тоже скрываете какой-нибудь титул?

Блейк покачал головой с легкой улыбкой в уголке рта.

— Боюсь, что просто мистер, но если вы настаиваете на полном и чистосердечном признании, мой отец — виконт.

Элизабет понимала, что нужно улыбнуться, поскольку последняя реплика носила шутливый характер, но не смогла себя заставить. Вместо этого она повернулась к детям и с тяжелым сердцем произнесла:

— Мы не можем это принять.

— Но…

— Мы не можем! — Элизабет так спешила подавить протест в зародыше, что даже не поняла, кто из детей решился возразить. — Это чересчур. Мы не можем принять благотворительности.

Джейн явно была с ней не согласна:

— А ты не подумала, что тот, кто дал нам деньги, хотел, чтобы мы их взяли?

Элизабет проглотила ком в горле. Кто знает, что у Джеймса на уме? Может, все это часть какого-то грандиозного замысла посмеяться над ней? После того, что он сделал, разве можно поручиться за то, что творится у него в голове?

— Безусловно, это так, — осторожно сказала она, — иначе наши имена не фигурировали бы в письме. Но это несущественно. Мы не можем принять такую сумму от незнакомого человека.

— Может, мы с ним знакомы, — заметила Сьюзен.

— Тем хуже! — резко возразила Элизабет. — Боже мой, вы только представьте… Какая-то жуткая личность обращается с нами как с марионетками, дергает за ниточки, полагая, что мы не в состоянии управлять своей судьбой. Это мерзко. Мерзко!

Наступило молчание, за которым последовал громкий всхлип, вырвавшийся у Лукаса, отчаянно сражавшегося со слезами. Он поднял на Элизабет трогательно распахнутые глаза.

— Значит, я не поеду в Итон? — прошептал он.

Дыхание у Элизабет перехватило. Она попыталась сказать, что это невозможно. Она знала, что обязана сказать детям, что они не могут принять деньги Джеймса, но слова не шли с языка.

Она просто стояла, глядя на дрожащее личико брата. Он изо всех сил старался не показывать своего разочарования. Худенькие ручки прижаты к бокам, подбородок поднят, словно выставленная вперед челюсть может остановить слезы.

Элизабет смотрела на него и видела цену своей гордости.

— Не знаю как насчет Итона, — сказала она и, нагнувшись, обняла мальчика. — Может, нам все-таки удастся это устроить.