Свой среди воров - Дуглас Хьюлик

Шутки кончились. Он не стал ни кружить, примериваясь к удару, ни забавляться с клинком, ни забрасывать меня монетами, пока я не выбьюсь из сил, превратившись в дымное нечто. Он летел на меня, и лезвие его меча пламенело в свете пожара. Удар в голову, за ним второй, атака по внешней линии, выпад, рубящий удар, и все за доли секунды. Я отбил первые два удара, удачно поймал третий на одеяло, с трудом отразил четвертый, а пятый пришелся на ширину трех пальцев мимо лица.

Я пошел в контратаку, но Тень просто отвернулся и бросил в меня монетку. Он метил в горло. Закрыться одеялом я не успевал и потому пригнулся как можно ниже, спасая шею и голову.

Левый плечевой сустав разорвала боль; я взвыл и попятился.

Присев ниже, я выставил перед собой одеяло. В комнате стало светлее, и я ощущал жар, приближаясь к стене. Я глянул на правую руку – она дрожала в неверном свете. Отчасти от напряжения, но также от усталости. Я не привык к мечу Железного Дегана, а разница велика уже при добавке полуфунта веса.

Если так пойдет дальше, я не смогу защищаться как следует. Опять же, на нас обвалится крыша, или мы задохнемся, или изжаримся заживо. Меня не устраивал ни один из этих вариантов, но и выхода я не видел, будучи слишком озабочен неравенством сил.

Тень швырнул сразу три монеты, и меня осенило.

Три монеты – значит, я не смогу увернуться от всех. Три монеты означали, что мне придется их отбивать. Следом напрыгнет Тень в уверенности, что они отвлекут меня и расчистят ему дорогу.

Три монеты означали, что он попался, – я на это надеялся.

Как только они разлетелись веером и размякли, я поймал их в складки одеяла и отшвырнул влево. Позволив себе по инерции отвести левую руку и повернуться в профиль, я выставил меч.

Я видел это в исполнении Дегана и пару раз даже пробовал сам. Он называл этот прием отводом корпуса, а я – «обманкой». Идея заключалась в том, чтобы убрать корпус с траектории, но оставить меч, тем самым предоставляя противнику напороться. У Дегана это выглядело высоким искусством, а у меня – детской мазней. Но прием срабатывал.

Как правило.

Я отследил вспышку и ощутил дуновение ветра от меча Тени там, где я только что находился. Приятнее было то, что мой клинок встретил преграду, но как-то не так.

Я глянул и похолодел. Да, я правильно выставил меч, но забыл про изгиб. Рапира вошла бы в лицо Серого Принца, но острие меча Железного Дегана смотрело вправо и пронзило капюшон. При удаче я мог зацепить щеку, но не остановить наступление.

Я дернул меч, пытаясь превратить неудачный выпад в режущее движение и глубоко рассечь лицо, но Тень перехватил и вывернул мою руку.

Мышцы и кости сместились, и боль швырнула меня на колени, а он все дальше заводил руку мне за спину. Пальцы разжались, и я ощутил, как из них вынули меч Железа. Клинок звякнул о пол. Затем что-то твердое – навершие или вся гарда? – впечаталось мне в основание черепа.

Тень выпустил мою руку, и я упал на четвереньки.

Вокруг ревело, но только отчасти в голове. Я оглянулся. Стена превратилась в сплошную огненную завесу, а потолок над Тенью курился черным дымом и если еще не горел, то оставалось недолго.

Тень не обращал внимания на пожар. Острие его меча покачивалось в нескольких дюймах от моего запрокинутого лица. Тень сунул палец в дыру в капюшоне. Он улыбнулся. Меч не дрогнул.

– Ты почти достал меня, – проговорил он и посмотрел сверху вниз. – Надо было соглашаться на мое предложение.

– Ты бы все равно меня убил.

Тень пожал плечами.

– Конечно. Ты хотел меня замочить, а это недопустимо. Но я бы убил тебя быстро. Зато теперь… – Он показал на зарево за моей спиной. – Я слышал, что дым убивает раньше пламени. Будем надеяться, что так оно и есть для твоего же блага.

И он занес меч, готовясь нанести парализующий удар по хребту.

Ну что ж, по крайней мере у него не останется причин преследовать Ану. Хоть что-то хорошее.

– Пошел ты, сука! – произнес я и приготовился.

Рука Тени уже пошла вниз, когда из темноты что-то вылетело и врезало ему по затылку. С капюшона посыпались бурые и бежевые осколки. Тень пошатнулся. Меч ткнулся в пол у моих ног.

Недолго думая, я сорвал у него с пояса кошель. Тень выпрямился и выдернул меч из доски. Он посмотрел на дверь, потом на меня, и я как раз успел распустить зубами тесьму, после чего швырнул содержимое кошеля в лицо Тени.

И взмолился Ангелам: пусть монеты не заперты от него, как моя веревка! Только бы не заперты!

Сквозь рев пламени я услышал шипение монет, соприкоснувшихся с воздухом, а после – мокрый шлепок расплавленного металла.

Тень пронзительно закричал и осел на пол, впившись пальцами во мрак под капюшоном. Я подтянул к себе меч Железа. Потом встал.

Тень перестал извиваться после того, как я вторично вогнал лезвие под капюшон. Тогда я поднял взгляд.

В дверях стоял Деган. Он держал еще одну битую посудину – не иначе, наткнулся где-то на залежи. В левой руке блестел бронзой его меч.

Я расхохотался и чуть не сел на пол. Деган снова спас мне жизнь. Даже после того, как я с ним поступил. Смех так и разбирал меня.

Я даже надеяться не смел.

За кем он следил – за мной или Тенью? В глубине души я надеялся, что за Тенью, иначе пострадала бы моя честь, но все-таки сомневался. Если кто и мог обойти меня в этом деле, то это был Деган. Меня это ничуть, ни в малейшей мере не огорчало.

Крыша уже горела, и рухнувшая балка перегородила комнату. В дальнем конце оставался проход, но пламя уже ползло туда по стене, обещая безнадежно сузить его, если не уничтожить.

Я подался в ту сторону, но вспомнил про дневник Иокладии. Тот лежал рядом с пылавшей балкой на моей половине и дымился, но не горел.

Деган проследил за моим взглядом. Я посмотрел на него, он покачал головой и выронил посудину. Потом повернулся спиной.

– Подожди! – крикнул я.

Деган оглянулся. Я глядел на него, и дым начал есть мне глаза, когда Деган выпрямился и поднес клинок к губам. Точно так же он поступил, когда мы обменялись Клятвами в Галереях, но теперь он не отрываясь смотрел мне в глаза. Он не моргнул, целуя клинок; не моргнул, когда сверкнул им в свете пламени и бросил на пол. Он просто смотрел. Потом Деган развернулся и скрылся.

Всему пришел конец – Клятве, нашей дружбе и его Деганству. Я знал это наверняка. Он отдал все долги, расплатился по всем счетам. И все случилось так, как он предсказывал: связавшись Клятвой, мы обрекли на гибель все остальное, существовавшее между нами.

Я не пытался догонять. Незачем смущать его душу и гнаться за тем, что ушло навсегда.

Я был Носом и понимал, когда след остывал.

Дым уже заполнял помещение, мешая мне видеть и доводя до кашля. Я добрел до дневника и отшвырнул его пинком, он слишком нагрелся. Обложка стала больше пепельной, чем кожаной, и один угол чернел на глазах.

Это навело меня на мысль.

Я мрачно улыбнулся, глядя на обгорелый уголок этой раскалившейся дряни, и завернул дневник в одеяло. Нет, я его не сожгу – во всяком случае, не сейчас.

Я взял меч Железа и положил на грудь Тени. Пара правильных слов кому нужно, и Орден Деганов обнаружит покореженный пламенем клинок рядом с обугленными останками. Пусть думают, что Серый Принц убил их брата и забрал себе меч как трофей, что будет очень похоже на этого наглеца. Конечно, это не облегчит совесть Дегану, но хотя бы не пустит собратьев по его следу.

Не тот прощальный подарок, какого мне бы хотелось, но чем богат.

Я взял дневник и устремился к наружной стене. Я полз на четвереньках, дым выедал глаза, и я почти ничего не видел. Сверху сыпались огненные лепестки пепла, обжигавшие руки и шею и опалявшие волосы. Одежда дымилась. Но пекло разгорелось такое, что на этих участках было лишь ненамного жарче.

Я достиг стены быстрее, чем ожидал, и стал ползти вдоль нее, пока не узрел над собой полосу невозмутимой тьмы. Я подтянулся, утвердился в окне и вывалился наружу.

Второй этаж, но я был не в обиде.

31

Я стоял, привалившись к стене дома в имперском кордоне, и старался держаться непринужденно. Получалось не очень, потому что на меня взирала дюжина Золотых Кушаков.

Улица, которая нас разделяла, была втрое шире обычной и без единой выбоины. На западной стороне, где я стоял, находились особняки с коваными оградами, роскошные магазины, дорогие таверны и перворазрядные бордели. С восточной стороны кордон ограничивала сплошная стена из белого и красного кирпича. Она протянулась почти на милю с севера на юг, где совершала величественный изгиб, переходя в дамбу, которая защищала Илдрекку со стороны моря. Она была выше любого здешнего здания и уходила глубже большинства из них, обозначая границу земного рая, если верить проповедникам, и место для забав изнеженных и сильных мира сего, если спуститься на землю. Так или иначе, здесь таких, как я, не жаловали.