Сквозь испытания огнём - Дэвид Вебер

снег на крышах Сиддар-Сити уже был покрыт дымовой сажей, и холод, проникающий сквозь стекло, казалось, пробирал его до костей. Дрожь в его руках тоже стала более заметной в эти дни. Ему хотелось бы списать это на холод, но он не мог. Что было одной из причин, по которой он проводил так много времени, скрестив руки на груди, чтобы скрыть это, — подумал он.

— Я предполагаю, что их несчастье проистекает не только из досады? — сказал он.

— В слишком многих случаях это проистекает из чего-то более похожего на отчаяние, — ответил Мейдин. Он подошел и встал за плечом лорда-протектора, глядя вместе с ним в окно. — И их трудно винить. У нас пока нет всех подробностей о том, как именно Кэйлеб и Шарлиэн справляются с этим, но то, что мы знаем, говорит о том, что они практически раздают деньги. И это делают они, а не империя.

— Это их деньги, — мягко сказал Стонар, хотя даже его личная дружба с Армаками подверглась испытанию, когда он впервые услышал о «Плане Армака». Ему не нравилось признаваться в этом самому себе, но это было правдой. — Они могут одолжить их — или отдать — кому захотят, и мы на самом деле не в лучшем положении, чтобы жаловаться на это. — Он повернул голову и посмотрел вниз на более низкорослого Мейдина. — Если бы они не были так великодушны, когда «Меч Шулера» поразил нас, Бог знает, сколько еще наших людей умерло бы от голода.

— Я понимаю это, милорд. Я действительно так думаю. — Мейдин спокойно ответил на его взгляд, затем снова посмотрел в окно. — Но, как заметила святая Бедар, «Благодарность — это одежда, которая натирает». Боюсь, что многие из наших финансовых интересов сейчас сильно расстроены. Они знают, в какую беду мы попали, но вместо того, чтобы выручить нас, Кэйлеб и Шарлиэн вкладывают миллионы в Харчонг. С точки зрения многих наших людей, это почти экономическая измена!

— Почти? — Стонар сардонически изогнул бровь. — Почему-то я сомневаюсь, что люди, которые так думают, прилагают какие-либо квалифицированные требования.

— Нет, это не так, — признал Мейдин. — И бывают моменты, когда мне трудно с ними не согласиться. К сожалению, я также понимаю, что делают Кэйлеб и Шарлиэн… и почему они не могут сделать это и для нас.

— Действительно? — Стонар повернулся спиной к окну и склонил голову набок. — Интересно, видим ли мы одни и те же причины?

— Я могу сразу вспомнить по крайней мере четыре из них, — ответил Мейдин.

— Во-первых, ситуация в Западном Харчонге чертовски хуже, чем все, на что мы здесь смотрим, и, как вы сказали, мы оба знаем, как Кэйлеб и Шарлиэн реагируют на голод и зверства. Но их инструменты для того, чтобы что-то с этим сделать, мягко говоря, ограничены. Они не могут вмешаться военным путем, потому что у них не так много войск, как у Рейнбоу-Уотерса на востоке. Даже если бы они это сделали, в ту минуту, когда они высадили больше, чем горстка морских пехотинцев, которых они держат в Буассо и Чешире, или «гражданские добровольцы», помогающие Стейнейру и великому викарию поддерживать порядок в этих прибрежных анклавах на юге Тигелкэмпа и Стена, все закричали бы о «чарисийском вторжении». Если уж на то пошло, несмотря на хорошую работу, которую Рейнбоу-Уотерс делает на востоке, у него также недостаточно людей, чтобы усмирить что-либо дальше на запад, чем Мэддокс. Так что, если они хотят удержать Западный Харчонг от погружения в хаос и анархию, которые превращают Центральный Харчонг в пустошь, им нужно найти другой инструмент. Это и есть «План Армака».

— Во-вторых, даже у Кэйлеба и Шарлиэн нет бездонного кошелька. Честно говоря, я поражен, что они так глубоко погружаются в это, и совсем не уверен, как долго они смогут продолжать в том же духе, прежде чем люди начнут размышлять о надежности чарисийской марки. Но если у них ограниченные ресурсы — а они есть, — они должны направлять их туда, где в этом больше всего нуждаются. К счастью, это не мы. Пока, по крайней мере.

— В-третьих, это звучит так, как будто эти Объединенные провинции проводят всесторонние реформы по модели Чариса. Реформы на самом деле гораздо более масштабные, чем все, что мы планируем. Вероятно, это потому, что положение харчонгцев настолько тяжелое, что у них нет никакого выбора, но это все равно правда. И когда они будут закончены, эти провинции будут напрямую связаны с экономической системой Чариса. Честно говоря, я не знаю, смогли бы мы провести реформы такого уровня, даже если бы все наши люди были готовы попробовать. Если уж на то пошло, некоторые из людей, которые готовы попробовать — некоторые из наших самых сильных сторонников в палате — будут бояться, что «План Армака» превратит нас в — или, в их глазах, сохранит нас в качестве — еще одного придатка Чариса, вместо того, чтобы позволить нам развивать наши собственные производства и контролировать нашу собственную экономику. Я не уверен, что этого не произошло бы и само по себе; разница в том, что я совершенно уверен, что в конце концов это было бы лучше, чем то, к чему мы движемся «в одиночку'. Но что бы я ни думал, факт остается фактом: мы все еще далеки от ситуации в Соединенных провинциях. Какими бы серьезными ни были наши проблемы, у нас есть существующая инфраструктура, которую мы не можем просто разрушить и сжечь дотла. Вероятно, мы сможем добиться существенных успехов в направлении этих реформ, как только заработает центральный банк, но до тех пор..? — Он пожал плечами. — Не так уж и много.

— И, наконец, насколько щедрыми бы они ни были, они делают это не только из филантропических побуждений. — Он махнул рукой. — Не говорю, что у них нет таких мотивов, потому что мы с вами оба их знаем, и мы видели, что они есть. Но они всегда были откровенны с нами о политических и военных преимуществах