Спасти СССР. Часть 4 (СИ) - Афанасьев Александр Werewolf

Меня потрясло другое. Мясной бор. Лес. И все что с этим связано. История как будто отомстила нам за ложь и за забвение. Выстрелила в нас из пушки, как в той пословице.

Взрывчатка была подобрана в Мясном бору. Оружие тоже. Последнее что сделал террорист — обстрелял силы правопорядка, а потом активировал гранату и покончил с собой...

У нас что, новые эсеры появляются?

Вечер. Дачный поселок в Жуковке — у меня тут дача как у депутата Верховного совета. Темно, темень подступает к старому, но в хорошем состоянии двухэтажному дому...

В саду охрана — усиленный наряд, усиление так до сих пор и не сняли.

Мысли в голове

Выключить нельзя...

Я... понимаете, я всегда был... технократом что ли. Я знаю, как создать бизнес. Я знаю, как работает нормальная — нормальная! — экономика. Я знаю, как решать проблемы — любые, потому что все они решаются одинаково.

Моя цель как я ее понимаю — вылечить страну от экономической немощи, создать расширенное воспроизводство, накормить, наконец-то досыта много перенесший народ, встать на китайский путь и занять в будущем мире место Китая. Как показывает практика — сейчас это более чем возможно. И это, в общем-то, именно то чем должен заниматься любой нормальный глава государства. Институты, стимулы, инфраструктура. Так же я планирую несколько либерализовать политическую систему — но именно несколько, потому что из моего опыта народ наш не слишком нуждается в политическом либерализме. Если экономика выправится, и каждый человек почувствует перспективу — не надо ему будет ни гласности, ни десятка партий в бюллетене. Тут больше важно другое — как создать конкурентную систему отбора элит и не допустить ни старичья у власти, ни ситуации при которой региональным баронам будет выгодно отломить от страны кусок и сделаться там вождем. А думаете, это в Перестройку началось? Нет, они давно об этом мечтали, просто возможности не представилось. Но страна могла развалиться еще при Хрущеве. Берия делал явные шаги к поощрению сепаратизма.

Каста проклятая.

Но сейчас... жизнь ставит передо мной вопросы, к которым я не готов.

Вопрос идеологии. Что такое идеология. Что делать с идеологией? Даже не как ее менять — а как в нее поверить. Чтобы не врать, когда клянешься.

Вопрос ВОВ. Не знаю, как к нему даже подступиться. Тут ведь полно еще мужиков, крепких, победителей. Что, например, делать с Мясным бором? Там в небольшом лесу двести тысяч по некоторым оценкам лежит. А кто выжил — тех предателями назвали.

Не поднимая шума хоронить как сейчас? Как по мне — это еще одно предательство. Одно дело добросовестно ошибаться. Другое дело — знать, что они не предатели и продолжать называть их предателями.

К чему вообще приведет поднятие темы ВОВ и всех ее неудобных вопросов — при живых еще ветеранах.

А этот самодеятельный террорист — он откуда взялся? Откуда взялись «казанские феномены»? Они ведь не с Марса прилетели. В обществе копится потенциал насилия, марксизм в его нынешнем окостенелом виде не дает ответов на насущные вопросы. Начинать идеологическую дискуссию — это то же самое, что начать Перестройку в том виде, который и погубил страну. Корни тридцать седьмого — в ожесточенной идеологической дискуссии середины и конца двадцатых. Именно тогда состоялся раскол партии, по итогам которого одна часть приняла решение уничтожить другую. Новая дискуссия может привести к гибели страны — мы прошли это. В отличие от всех других — я точно знаю, чем все это чревато...

— Тоже мне, вызови директора института марксизма — ленинизма и поставь задачу

— Какую?

— Поработать с идеологией, обновить так сказать.

— А ты уверен, что он это сможет?

— Ну как не сможет, он...

— А до этого почему не смог?

— Так задача поставлена не была.

— Слушай, Михал Сергеич, а зачем вообще у вас вот эта вот вся идеологическая надстройка. Для чего министерства— понятно, армия — понятно, милиция, безопасность — понятно, а эти — зачем?

— Как зачем? Чтобы разрабатывать идеологию марксизма-ленинизма, обновлять так сказать идеологическую базу партии.

— Чего не обновляют?

— Так...

— Ты меня не понял, Михал Сергеич. Идеология — это смыслы. Ответы на вопросы — зачем ты сегодня утром рано встал с постели, почистил зубы и пошел на работу. Мне это не нужно. Тебе — не знаю. А вот многим другим — нужно.

— Ты к чему клонишь?

— К тому, что у вас тут идеология свелась к научному обоснованию мнения лидера партии. Что он ни скажи — на это какие-то люди начинают искать цитатки и писать статейки. Но это не идеология. Знаешь, как это называется? Интеллектуальная проституция!

— Скажите, пожалуйста! Ты чего словами громыхаешь, тебя чего не устраивает.

— То, что меня убить пытались, например.

— Это одиночка был, тебе же доложили. Нельзя выдавать отдельные вылазки...

— Ага, ага. Нельзя выдавать отдельные недостатки... эта та фраза которую вы произносите всякий раз когда вас рожей в очередные недостатки тыкают. И вовсе не отдельные. Знаешь, о чем я, например, думаю?

— Знаю.

— Ни хрена. Я думаю о том, что в другой жизни — до развала страны шесть лет. Понимаешь — шесть лет всего. И все герои — и те, кто разваливал, и те, кто потом удовольствие от этого получил — они все уже тут, понимаешь? Уже тут, взрослые в основном люди.

— Я не верю, что там, откуда ты родом СССР развалился. Этого просто не может быть никогда...

— Ага. Все так думали. А он развалился. Я самых опасных участников этого развала уже нейтрализовал, надеюсь. И еще нейтрализую. Но с каждым я разобраться не могу, понимаешь? А они тут. Здесь — все, от рядовых быков до лидеров ОПГ, их сотни тысяч. Здесь вся Чечня — Дудаев, Басаев, Удугов, Масхадов. Здесь ... да все здесь. Они пока все — обычные советские граждане. Но когда им придет пора действовать, когда они станут принимать решения — вся ваша идеология, вся система воспитания, начиная со школы, все в чем они сейчас клянутся и во что верят — это все будет им до одного места, понимаешь? Что ты никак не можешь вкурить — ты и в падение СССР то не веришь. А мне вот хочется понять — как так вышло, что на идеологию тратились огромные деньги и усилия, но когда пришел момент выбора, этой идеологией все дружно подтерлись и бросили как использованную бумажку. И знаешь еще что?

...

— Меня в стране уже тогда не было — но я следил за ситуацией. Потом — начался своего рода ресентимент. Пожалели о том, что СССР развалился, ностальгия...

— Ага!

— Дослушай. Вроде как ностальгия — она и в Африке ностальгия. Но кое-что в той ностальгии интересное было. Люди ностальгировали по мороженому вкусному, по нормальной еде, по медицине где врачи деньги из тебя не тянут, по образованию нормальному, по обществу где человек человеку все же не волк... хотя мы то с тобой видим что тут не все так просто, так?

...

— Я никогда не видел предложений возродить Политбюро. Никогда не видел предложений возродить ЦК КПСС. Идеологический отдел. Вообще обязательную идеологию. Никто, даже те кто светло горевал по ушедшему в небытие СССР — не хотел это восстанавливать. Вот как думаешь — почему так?

14 сентября 1985 года.

СССР, Москва, Кремль

На следующий день — попросился ко мне переговорить Гейдар Алиев. Тему для разговора не обозначил, но для затравки — принес доклад в шестьдесят страниц по Азербайджану. Из доклада следовало, что в его родной республике — энергично поддержали инициативы Политбюро, распределено сто двадцать тысяч увеличенных мичуринских участков, организовано дополнительно двенадцать колхозных рынков для торговли продуктами питания, открыто пятьдесят шесть вспомогательных цехов в сельской местности и поданы документы еще на триста. Значительно улучшилось снабжение населения фруктами, овощами. Насчет пятидесяти шести цехов я не сомневался — они и так были, просто это самые смелые — решили легализоваться и посмотреть, что будет. Численность скота в личных подсобных хозяйствах всего за полгода увеличилась на двадцать процентов, весь прирост — за счет овец. Это тоже частично легализация того что уже было, но частично — действительно решили держать больше скота, если можно легально продавать мясо и шкуры.