Английские эротические новеллы - Алекс Новиков

Вот на полянке раздался детский крик.

Собака схватила ребенка поперек туловища и уложила его на живот матери.

— Мальчик! — Поняла Джейн. — Ребенок медленно пополз по животу, и сам нашел грудь.

Матка от веса младенца сократилась, и вскоре родился послед.[121]

Осмотрев послед, пес тут же его съел, перекусив за одно пуповину.

— Вот и все, точнее почти все! — Пес облизнулся, порвал веревки на руках и сладко потянулся. — Надо одеться и завернуть ребенка.

Только сейчас Джейн почувствовала, что начинает замерзать. Одежды на ней не осталось, а костер, зажженный охотниками, почти погас. Преодолевая отвращение, она бросили в костер хворост, сняла с трупов наименее испачканные кровью одежду и сапоги. Не побрезговала Джейн и золотыми украшениями покойного сэра Шелли и сэра Стаффорда и монетами их кошельков.

В это время в темноте зажглись десятки волчьих глаз. Стая волков кольцом окружила поляну.[122]

Джейн спиной отошла к догорающему костру. Вожак стаи вышел вперед. Навстречу ему пес. Они смотрели друг другу в глаза и тихо рычали. Остальные волки в нетерпении роняли на землю слюну.

— Джейн, прижимающей к груди ребенка, показалось, что время остановилось. Вожак, поняв, кто сидит в теле собаки, капитулировал: вокруг и так было слишком много еды. Стая бросилась на окровавленные тела, оставив живых в покое.

— И куда ты теперь? — спросил пес.

Она смогла подняться, но все тело ныло, а голова кружилась от потери крови и от боли.

— Буду просить в монастыре зашиты и справедливости! — Джейн горько заплакала. — По крайней мере, если я и не спасу свою бессмертную душу, то найду там покой и утешение!

— Делай, как знаешь, но я своего сына в монастырь не отдам. Да и не возьмут тебя туда с младенцем! Vale tandem, non immemor mei![123]. Собака взяла ребенка, прыгнула с ним в костер и… Исчезла!

— Нет! — Джейн, обезумев от горя, бросилась в огонь следом, но вместо адской преисподней оказалась рядом с монастырем.

Это была Крейцбергская обитель, с матушкой Изольдой во главе. Джейн была много наслышана от этом месте. Матушку почитала вся округа, но к лику святых и не собиралась причислять.

— Говорил же дед, в свое время, что за этими стенами я могу найти кров и утешение! Вот уж не думала, что мне уготована жизнь в монастыре! Но, значит так угодно Богу! — Джейн села на землю и в последний раз в жизни горько заплакала. — Значит, так тому и быть!

Перекрестившись она встала и пошла к воротам, навстречу новой судьбе и новым приключениям.

Глава седьмая. Ночной переполох в Крейбергской обители

Хоть строго данную ей власть

В монастыре она блюла,

Но для смиренных сестер была

Она лишь ласковая мать:

Свободно было им дышать

В своей келейной тишине,

И мать-игуменью оне

Любили детски всей душой

В. Скотт

В эту ночь матушке Изольде не спалось.

«И чем же я так могла согрешить? — думала матушка, привычно перебирая четки. — Вроде как греховных помыслов у меня тоже не было, утешитель святого Антония не в счет![124]»

— Карр! — Кричал монастырский ворон, вместо того, чтобы спокойно спать в гнезде. — Кар!

— Господи, прости меня грешную, — матушка вооружилась клюкой, зажгла масляный светильник и пошла на ночной обход. — Последний раз я так волновалась перед приездом отца ревизора! И какая нечистая сила не дает мне спать!

— Карр!

— И ворон раскаркался не к добру!

Кроме ворона и матушки Изольды все обитатели монастыря мирно спали, включая матушку привратницу. Казалось, ничто не предвещало беды.

Линда, юная послушница-привратница храпела как кельтский наемник, перебравший пива. Роскошный молитвенник в переплете телячьей кожи выпал из рук на пол. — Значит, она спит, вместо того, чтобы смотреть за воротами и читать молитвы. Так-то она выполняет свое послушание! Ну, ладно, утром я храпушу высеку, а потом на три дня в подвал, на хлеб и воду, чтобы другим неповадно было!

Линда смотрела какой-то очень приятный сон и улыбалась.

«Ну, грешница, — матушка Изольда подобрала молитвенник и уже собралась разбудить нерадивую ударом клюки, — я устрою тебе покаяние, пост и молитву!»

В этот момент раздался тихий стук в монастырскую калитку.

— Кто там? — Матушка Изольда прислушалась.

— Pax vobiscum![125] Прошу защиты и милосердия! — ответил женский голос. — Да простит меня, многогрешную, Господь!

«По крайней мере, ни викинги в былые времена, ни разбойники в нынешние так не стучат, — подумала Матушка, положила книжечку послушнице на колени и открыла засов, — если что, так в мою клюку Авраам два фунта свинца влил. Мало никому не покажется! А может это именно из-за этой гостьи мне не спится?»

Сестра Линда чмокнула во сне губами, погладила книгу как котенка и сладко потянулась.

— Pax vobiscum! — На пороге стояла женщина в окровавленной мужской одежде.

Было видно, что женщине совсем недавно пришлось выплакать годовой запас слез.

— Простите, что беспокою в столь поздний час, но где в другом месте несчастной женщине могут помочь? Я попала in latrones[126] меня избили, изнасиловали, а потом я убежала!

Взгляд настоятельницы остановился на тяжелом кошельке в руках незнакомки.

— Это мой скромный вклад на монастырские нужды! — пояснила незнакомка. — Думаю, Господь не станет возражать!

«Она явно не с пустыми руками пришла ко мне! — Подумала Изольда, с детства неравнодушная к деньгам и драгоценностям. — Правда, непонятно, почему разбойники не ограбили ее, а поделились одеждой! Пущу ее!»

Джейн обратила внимание на то, как вспыхнули глаза монахини при виде кошелька.

— Вот, смотрите, — ночная гостья высыпала на ладонь несколько перстней с камнями. — В лунном свете сверкнул бриллиант, вывезенный покойным сэром Шелли из Испании.

«Настоящее сокровище! — матушка почувствовала, как начинают дрожать ее руки. — А денег то, денег!»

Кроме этого в кошельке были увесистые золотые и серебряные монеты.

— Кар! — Старый ворон вылетел из гнезда в девичьей башне и полетел посмотреть, что за шум у ворот. Его зоркий глаз сразу высмотрел бриллиант на ладони новенькой женщины.

«Украду! — решил он. — Пусть только зазевается!»

Сестра привратница храпела по-прежнему, но теперь матушка Изольда была только рада этому обстоятельству.

— Проходи! — В нашей баньке осталось немного горячей воды! Deus vobiscum![127] Там мы с тобой поговорим о грехах наших тяжких! Кошелек давай-ка сюда!