Братья. История масонства в России - Наргиз Асадова

В 15 лет этот талантливый юноша, а в то время скорее отрок, поступил в Академию Художеств. Здесь он приобрёл первую известность, как мастер портрета. Более того, подружился с вице-президентом Александром Габзиным и по его протекции был принят в масонскую ложу «Умирающий сфинкс». Окончив Академию, продолжил рисовать, особенно запомнился серией портретов героев Отечественной войны. Словом, это был великолепный художник, которому однажды захотелось попробовать себя в архитектуре.

По иронии судьбы первой работой Витберга стал проект будущего Храма Христа Спасителя. По замыслу Императора Александра I это должен был быть грандиозный храм, воздвигнутый в честь победы в Отечественной войне. Из нескольких десятков проектов Государь отобрал работу Витберга. Император призвал молодого архитектора к себе, сказал, что идеи его одобряет и даже добавил, что Храм в видении Витберга — это не просто груда камней, а церковь, воодушевлённая религиозной идеей. «Вы заставили камни дышать» — сказал Император.

После этого разговора Витберг сделался настоящим любимцем Александра, Император лично стал крёстным отцом архитектора, который крестился в православие. На строительство было выделено 16 млн. рублей, сумма по тем временам баснословная. Витберг получил право реализовывать любые самые смелые идеи, место на Воробьёвых горах и 20 тыс. крепостных рабочей силы. Нет ничего удивительно в том, что строительство растянулось надолго. Первый камень был заложен в 1817 году.

Закладка Храма Христа Спасителя в 1817 году на Воробьёвых горах

Работа поначалу шла быстро. Потом замедлилась. Беда пришла в конце 1825 года, когда Император Александр, веривший в Витберга, умер, а на трон взошёл его младший брат Николай. Деньги были пересчитаны, обнаружилась пропажа миллиона казенных рублей, строительство остановили из-за якобы непригодной почвы, а архитектор вскоре был отдан под суд. Процесс, под стать строительству, затянулся. И в 1835 году Витберга сослали в Вятку. В ссылке архитектор познакомился с Герценом, позднее вернулся в Петербург, но главный труд своей жизни так и не закончил.

Храм был отдан на откуп Константину Тону, который в итоге и построил его.

Портрет Александра Лаврентьевича Витберга

Н. АСАДОВА: Ну вот, такой портрет Витберга. Кстати, его в девичестве, так сказать, звали Карл Магнус, а после крещения…

Л. МАЦИХ: ВА отрочестве его звали Карл Магнус.

Н. АСАДОВА: Ну. Так про девушек говорят, я понимаю.

Л. МАЦИХ: А в православии он стал Александром Лаврентьевичем.

Н. АСАДОВА: Давайте я напомню телефоны для смс — [phone]. если у вас есть какие-то вопросы к Леониду Мациху или может быть какие-то реплики, не стесняйтесь, присылайте нам в прямой эфир.

Л. МАЦИХ: Я пару слов хотел сказать по поводу портрета. Он, как всегда, вышел от Алексея очень хороший, обстоятельный, живой. Но тут вот какая штука… Во-первых, не совсем верно то, что ни с того. Ни с сего вдруг Витберг решился попробовать себя в архитектуре.

Н. АСАДОВА: Как это, кстати, произошло? Ведь он не был архитектором по образованию. И соперничал с такими великими и успешными архитекторами.

Л. МАЦИХ: Эта история фантастическая. Во-первых, он же всю жизнь провёл в Питере, никуда не выезжал. Он выиграл годовой тур от Академии по Европе. Но этот тур откладывался, поскольку была предвоенная обстановка, потом сама война, он шесть лет ждал. Потом, он должен был жениться, уже время подходило. И поскольку он рисовальщиком был прекрасным, у него было множество заказов, он бы не бедствовал. И он думал про путешествия, устроить свою жизнь.

Вид Москвы и её окрестностей с Воробьёвых гор

И тут он поехал в Москву. А Москва в 1813 году являла собой зрелище очень печальное — обгорелые руины. Хотя говорят, что пожар способствовал многому украшению, но я думаю, что в тот период на неё смотреть было мало радости. Он увидел Кремль, который возвышался среди этих обгоревших руин, остатков былой красоты и это произвело на него фантастическое впечатление. Он был швед, протестант, воспитывался на универсальных, общеевропейских, классицистических традициях. Он себя почувствовал себя русским патриотом. И может быть не столько православным, сколько именно русским, москвичом.

В нём многое, как он писал, перевернулось. И он сказал своему другу масону Руничу, который был тогда московским почтмейстером и заведовал московским почтамтом, а это было тогда одним из крепких учреждений инновационных, о том, что он слышал, что Государь объявил конкурс, он хотел бы поучаствовать. Рунич его любил и опекал, но сказал, что это абсолютная фантастика, этого не может быть, потому что ты никогда этим не занимался, а ты знаешь, кто участвует в конкурсе? И назвал имена.

Н. АСАДОВА: Кстати говоря, тоже братьев-масонов.

Л. МАЦИХ: Кое-кто, да, Воронихин, например. Но Витберг настолько горячо взялся, что его Рунич решил поддержать, и братья, кстати. Приняли в этом участие. Они дали ему в почтамте квартиру, иначе ему негде было бы жить. И он там жил. Он жил очень скромно, по-монашески. И работал по 16–17 часов в день, изучая самостоятельно архитектуру. Ему очень помогло то, что он воспитывался в протестантской школе, прекрасно знал немецкий, французский и неплохо латынь. И он нашёл в каком-то собрании книгу Витрувия, великого римского архитектора, Витрувий стал, как он говорил, его учителем.

Он сделал невозможное, он за два года не только постиг архитектурные премудрости. Он научился чертить блестяще…

Н. АСАДОВА: Благо то, что он рисовальщик хороший, рука была поставленная.

Л. МАЦИХ: Но это же потом сыграло очень злую шутку со всеми его замыслами и в конечном итоге со всей его жизнью. Он был хороший рисовальщик, но никакой архитектор и никакой строитель. У него не было никакой строительной практике, он понятия не имел о сопротивлении материалов и обо всех тех премудростях, которые бумажную архитектуру превращают в каменную.

Н. АСАДОВА: Такой момент я хотела бы зафиксировать. В какой ложе состоял Витберг?

Л. МАЦИХ: Он состоял в ложе «Умирающий сфинкс», ложу эту основал Лабзин. Это одна из самых замечательных лож в российском масонстве.

Н. АСАДОВА: Он был главой Академии Художеств.

Л. МАЦИХ: Да, не вице-президентом, а президентом. Вице-президентом был Чекалевский, который был не масон. Но в Академии Художеств тогда масонов было великое множество.

Н. АСАДОВА: Да, Курагин…

Л. МАЦИХ: Это был рассадник масонской идеологии. Лабзин выпускал журнал «Сионский вестник».

Н. АСАДОВА: Отсюда и влияние масонов на русскую культуру.

Л. МАЦИХ: В данном случае, если говорить о линии Лабзина, то это влияния на пластические искусства, на рисунок, на скульптуру, на живопись, на графику. Что такое «Умирающий сфинкс»? Сфинкс умирает. Когда человек угадывает ответ на его загадки. Это же было девизом этой ложи. И для Витберга эта целеустремлённость, стремление дойти до самой сути — это было сердцевиной его характера. Он получил своего рода духовную закалку, крепость духовную в масонской ложе.

Кроме того, братья самоотверженно ему помогали. Они увидели грандиозность его замысла.

Н. АСАДОВА: У нас здесь вопрос на смс: «Скажите, масоны продвигали своих в подобных тендерах?» — Надежда нам пишет.

Л. МАЦИХ: По-видимому, нет. Потому что продвигать следовало тогда Воронихина, с точки зрения логики великий архитектор…

Н. АСАДОВА: Но тем не менее, Витбергу тоже… Иначе как бы он пробился к Александру со своим проектом?

Л. МАЦИХ: Имеется в виду продвигали в нынешнем смысле? Оказывали протекцию, заносили прошение, «барашка в бумажке», замолвить словечко, этого не было. Во-первых, нравы были другие. Кроме того, тогда за это можно было очень жестоко поплатиться. И Витберг в этом не нуждался. Он был щепетильно честен. Он был настолько выше всех этих вещей! Ему это не нужно было, он даже отверг покровительство таких вельмож, как Разумовский и Голицын. Голицын был всесильный фаворит, он сменил в ранге любимцев Александра, сменил Сперанского.

Он принципиально сказал: «Я сам». Но конечно, братья помогали Витбергу. Так же, как Рунич сделал первый шаг, все остальные помогали. Во-первых, они поддерживали его материально, у него не было никаких средств к существованию. И они поддерживали его морально. Они приносили ему книги, они выполняли его просьбы достать ещё какое-нибудь редкое сочинение, они беседовали с ними, он был человеком, нуждавшимся в духовной подпитке.