Легенды Соединенного королевства. Мир света - Владимир Игоревич Ашихмин

крутым нравом и частенько грубила, но я решил держаться намеченного курса и не лаяться с ней по пустякам. Взаимные оскорбления могут перерасти в драку, а тут уж, как понятно, всегда побеждает тот, кто лучше владеет кулаками, а я не уверен, что смогу совладать с великим инквизитором.

Забравшись под одеяло, я спиной прижался к Грешему, а носом уткнулся в сопящего Мурчика. Тёплая шерсть кота залезла в ноздри, и я чихнул. Мурчик недовольно открыл зелёный глаз, после чего придавил моё ухо лапкой – мол, лежи себе молчком и не мешай спать. Так я и сделал.

Всю оставшуюся ночь мне снилось, как я танцую с котом и тараканом. Держась с ними за лапки, я весело отплясывал на бирюзовой лужайке, полной самых разнообразных, чудесно пахнущих цветов. Накружившись, мы завалились на свежую травку и смотрели как пестрые птички, весело чирикая, летают в чистом голубом небе. Мурчик лениво пытался поймать дразнившую его птицу за хвост, но каждый раз она в самый последний момент ускользала из-под его растопыренных когтей. Вдруг мир посерел и осунулся. Яркие краски исчезли, и всё приобрело черно-белые тона. Смешавшаяся картинка вновь прояснилась.

Я стоял на побережье моря. Побуждаемый неведомой волей, я плёлся вдоль прибоя. Вязкий песок мешал мне идти. Делая новый шаг, я утопал в нем все глубже. Он тянул меня вниз и затягивал в своё нутро. В какой-то момент я сдался и, остановившись, стал ждать, когда зыбучая трясина поглотит меня целиком. Прибывая в апатии, я наблюдал, как поднимается невиданных размеров волна. Она накрыла меня с головой, после чего бушующий поток поволок моё неповинующееся гуттаперчевое тело по кругу водоворота. Уносясь всё дальше от берега, я оказался в центре гигантской воронки, уходившей корнями на чёрное дно. Я захлёбывался, но сопротивляться стихии не имело смысла. Как муха может противостоять смерчу? Неожиданно линии энергии подхватили меня и я, как барахтающийся щенок, задёргал ногами в воздухе. Я висел в небесах, а вокруг меня разгорались ледяные символы Хрипохора. Их блеск слепил и выжигал глазницы. Кружась словно юла, я был принуждён прочесть их. Произнося руны в правильном порядке, я ловил отблеск мощи, создавший эту изначальную магию. Как молния, она вбивала в меня крупицы своего естества, заставляя чувствовать каждую клеточку этого мира. Я был всем: звуками, отблесками, дыханием, рождением, слезами, дуновением ветра, лучами солнца, муравьём и берёзовым соком. Все нити Бытия сосредоточились во мне и дошли до своего апогея. Мною пела Жизнь, и я понимал её смысл и предназначение. Как стрела я вылетел в непроглядную темноту и там завис. Я ощутил присутствие. За мной наблюдали. Ко мне присматривались.

Глава 9. Роковая встреча

Запах разогревающейся еды оповестил меня о приближающемся завтраке. Я скинул с себя одеяло и, протерев заспанные глаза, спрыгнул с телеги. Весело трещащий костерок вовсю лизал горку толстых веток.

– Мы как раз собирались вас разбудить, – сказал Грешем, держа миску, в которую Эмилия наливала овощную похлёбку.

– Кто рано встаёт, тому Вселенная еды вкусной подаёт! – подмигивая мне, нараспев проговорила колдунья.

Я отпил из протянутой чашки. Бульон из фасоли и моркови с добавлением пряных трав был восхитительным! Авторитетно заявляю, кому такая жена, как моя подруга, достанется, тот в накладе не останется! Она поразительно вкусно стряпает. Как-то Эмилия участвовала в конкурсе на звание «лучший повар Плавеня» и с блеском выиграла аж третье место! Её фазан под персиками пришёлся по вкусу всем председательствующим судьям, и не победила она лишь потому, что среди конкурсантов были королева и её дочь.

– Мне опять снился сон с символами Хрипохора, – пожаловался я.

– Тот же самый или новый? – спросила Эмилия, передавая Серэнити её порцию кушанья.

– Новый. Я водил хороводы с Мурчиком и Снурфом, а потом оказался на берегу моря, где меня чуть не затянуло в водоворот. Силой меня вырвало в облака, где проявились руны. Они плыли вокруг меня и принуждали читать их.

– Ты смог это сделать? – настороженно задала вопрос великий инквизитор.

– Да, во сне я легко осознал их смысл. Вот как они звучат: «Море душ стремится выйти на волю, объединиться в одну». Что это может значить? До того, как мы не прибыли в Шальх, я никогда не грезил так правдоподобно.

Серэнити делала маленькие глоточки из пиалы и водила свободной рукой по опавшим листьям. Наконец она спросила:

– Сила, что вытащила тебя в небо, была злой?

Я поставил горячую чашку в снежок, давая ей немного остыть.

– Нет, она казалась безразличной, по крайней мере, я не уловил враждебности.

– Если бы в нашем Ордене прослышали о твоих сновидениях, то тебя бы сочли за одержимого. Однако в сложившейся ситуации подобные видения могут многое значить. Наблюдай за ними и всегда рассказывай мне всё, что ты чувствуешь и видишь во время сна.

Я утвердительно хрюкнул. Мощь, с которой я встретился, тянула и отталкивала одновременно. Что значат эти символы? Кто или что демонстрирует мне знаки природной власти? Что или кто пытается мне через них что-то донести? Я надеюсь, что не погибну, находя ответы на эти вопросы.

Накормив лошадей и закидав походный костёр снегом, мы тронулись по дороге в сторону Эрменгера. Лесополоса стала редеть, сквозь ветки деревьев проглядывались поля. Укрытые на время холодов белыми шапками, они сливались с низколетящими тучами. По пути мы мало разговаривали. Отчасти потому, что каждый прибывал в своих думах, а отчасти из-за того, что Серэнити медитировала, и нам не хотелось прерывать её духовное самопознание. Я выдохнул облачко белого пара. Мороз праздновал начало правления, зима обещала быть суровой. Меховые вещи, подаренные нам в Шальхе, хорошо грели, но, часто снимая перчатки, я умудрился обморозить руки. Сухая кожа, покрывшись маленькими кровавыми трещинками, неприятно зудела. С губами дело обстояло не лучше. Когда я открывал рот, то заставлял тонкую кожицу натягиваться и нещадно болеть. Чтобы смягчить её, я облизывал уголки губ, но подобная практика быстро привела к ещё более гнусным последствиям. Видя мои страдания, Эмилия посоветовала намазать воспалённые места густым кремом, по её уверениям купленным специально для таких вот дел. Подставив уста под заботливые пальцы колдуньи, я жутко пожалел о своём поспешном согласии. У всех людей есть какой-нибудь пунктик, который выводит из себя и заставляет подпрыгивать от негодования. У меня этот пунктик жир. Я терпеть не могу, когда что-то сальное касается моего лица или рук. Даже капелька жира на подбородке может заставить бежать меня в уборную, где я с остервенением буду отмывать запачканную физиономию. Больше всего меня раздражает есть куриную ножку, держа её в руках. Кто-то скажет, что я эстет или чистоплюй, и все едят куриные ножки руками, ну а я