Обреченный на бой - Роман Злотников

Дорн улыбнулся и ответил за всех:

— А разве не к этому ты нас готовил? Что-то мы слишком крутые для базарной стражи.

Грон усмехнулся:

— Ладно, тогда за дело. Дайяр и Якир, завтра пойдете на воловий конец. Отберите двадцать пять тягловых быков. Берите лучших, если не найдется столько, подождите, купите позже. Йогер, ты займешься телегами. Мне нужно двадцать больших, крепких телег. А также деготь, масло и все, чтобы обеспечить нормальную дорогу. Ливани, на тебе веревки и канаты. Вот список того, что я хочу, — он протянул ему листок тростниковой бумаги. — Дорн, закупи еще сорок мер железа и договорись с Сайором о найме кузницы на целую луну, начиная со следующей четверти. Кроме того, закажи у медников трубы. Какие и сколько, узнаешь у того раба с ситаккской галеры по имени Угром, которого мы освободили сегодня. Завтра отведешь его к Сайору, и он все тебе объяснит. Кроме того, найми еще шесть молотобойцев и проследи, чтобы в кузнице хватало инструмента, если чего недостанет — купи. Сиборн, я знаю, ты был казначеем сотни в Домере. — Тот кивнул. — Вы трое пойдете к баши Дилмару, я дам список того, что мне нужно. Посмотри, может, посчитаешь нужным добавить что еще. И не скупись. Баши платит за все. — Он окинул взглядом их сосредоточенные лица и улыбнулся. — И ищите охотников. Мне нужно пока десятков шесть. Крепких парней, способных выдержать все то, что выдержали вы, кроме того, они должны уметь скакать на лошади и желать… — Он сделал паузу, представив их удивленные лица… — Учиться грамоте.

Он правильно угадал эффект.

Вечером Грон сидел в «Трилистнике» и слушал Угрома. Тот сбивчиво рассказывал о своих мытарствах на галере. Грон дал ему немного выговориться, а потом положил руку на плечо и сказал:

— Все уже кончилось, Угром, но я не пойму одного, как вы на ней оказались?

Угром тяжело вздохнул:

— Все началось с того, Грон, что через четверть после того, как ты уплыл с Аккума, на острове появился какой-то карлик…

Весь конец лунной четверти был заполнен неожиданной для многих суетой. Базар полнился слухами и сплетнями, а к Грону подходили купцы и осторожно пытались выяснить, не собирается ли уважаемый Грон заняться торговлей. Грон вежливо менял тему. С начала следующей четверти вовсю заработала кузница Сайора. Немного окрепший Угром вцепился в работу, как голодный пес в свежую кость. Дорн пропадал там целыми днями. Баши Дилмар, которому Грон постарался по мере возможности все объяснить, безропотно выкладывал золото. А по базару ползли слухи о том, что Грон собирает охотников. А Грон готовился и ждал. Наконец однажды утром ворота отворились, и на двор медленным шагом въехал систрарх.

Грона вели от ворот под конвоем двоих реддинов, жрецов-воинов из храма Эора. Они считались крутыми бойцами и издавна выполняли обязанности охраны базиллиуса. Грон никогда не был во дворце и потому с интересом разглядывал великолепные колонны, золотую парадную утварь, шелковые занавеси и серебряные зеркала. Даже по меркам его прежнего мира дворец был великолепен. И огромен. Они шли анфиладами комнат и поднимались по широченным лестницам. Наконец, преодолев, наверное, четыре десятка величественных лестниц и не менее сотни дверей, они подошли к высокой двустворчатой двери, украшенной особенно роскошной резьбой, и реддины остановились. Грон посмотрел в высокое, стрельчатое окно с широким мраморным подоконником, окаймленное искусной резьбой по лазуриту. Реддин, стоящий со стороны окна, поймал его взгляд и положил руку на рукоять кинжала. Грон усмехнулся. Послышались шаги, и из бокового коридора вышел тучный мужчина в роскошной одежде, изукрашенной золотым шитьем, с насурьмленными бровями и покрашенной хной бородой. Он окинул Грона быстрым взглядом, презрительно скривился и произнес тонким высоким голосом:

— Десятник Грон?

Грон почтительно поклонился:

— Да, господин.

Мужчина сделал шаг вперед, внимательно оглядел одежду, принюхался, скривился и взмахнул рукой. Из-за его спины возник слуга с небольшой бутылью розового стекла.

— Окропи его.

Слуга открыл бутыль и побрызгал на Грона. Придворный опять потянул носом и удовлетворенно хмыкнул, затем отступил и посмотрел Грону в глаза:

— Ты предстанешь перед стратигарием. Молчать. Отвечать на вопросы. Стратигария именовать Блистательный. Когда отпустят — падешь ниц и покинешь покои спиной вперед. Все ясно?

Грон кивнул:

— Да, господин.

Придворный с сомнением посмотрел на него, будто не веря, что до такого сермяжного типа могло что-то дойти с первого раза, потом вздохнул, призывая небо в свидетели того, что он сделал все, что мог, и повернулся к дверям. Навалившись, он распахнул их и громогласно возгласил:

— О, Блистательный, десятник Грон припадает к твоим ногам, — и шагнул вперед. Реддины чуть подтолкнули Грона и пошли рядом с ним.

Стратигарием оказался мужчина лет сорока с завитыми белокурыми волосами, одетый в белоснежную тогу с вычурной золотой вышивкой по краю. Он лежал на канапе и лениво жевал персики, которыми была наполнена ваза, стоящая на маленьком столике под его рукой. Бросив на Грона равнодушный взгляд, он перевел его на придворного:

— Что там с ним?

— Он обвиняется в том, что имел возможность возвратить в казну рубиновый обруч — подарок Астарнту II от венетского царя, похищенный во времена Игеона III, но не сделал этого.

Грон усмехнулся про себя. Систрарх решил принять такую версию.

— Ну так пусть отдаст, — лениво произнес стратигарий.

— Это невозможно, Блистательный.

Тот задумался.

— А почему?

— Он отдал его нищему, Блистательный.

Стратигарий хохотнул:

— Милосердный поступок.

— Но, Блистательный, это был…

— Да ладно, — махнул рукой стратигарий, — что там предлагается?

— Высылка в гарнизон. Охрана границ от северных кочевников.

Стратигарий покачал головой.

— За проявленное милосердие? — Он окинул крепкую фигуру Грона заинтересованным взглядом.

Придворный покрылся пятнами и судорожно открывал рот, как рыба, выброшенная на берег.

— Хочешь остаться в столице?

Грон замер — все висело на волоске. Но тут послышался вкрадчивый голос придворного:

— Решение одобрено мудрейшим Юнонием.

Стратигарий тут же потерял к нему интерес.

— Что ж, парень, тебе не повезло. — Он сонно кивнул придворному и вновь впился зубами в персик.

Придворный возгласил:

— Да славится мудрость Блистательного!

Все рухнули на пузо и спиной вперед выползли из кабинета. Через десять минут Грон оказался за воротами со свитком пергамента в руках и глупой, облегченной улыбкой на взмокшем лице.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});