Казино "Палм-Бич" - Пьер Рей

– Сколько?- спросил Прэнс-Линч.

– Откуда мне знать. Увидите. Полагаю, что вы уже дали команду выплачивать кредиты.

– Это вас не касается! Исполняйте то, что от вас требуется. Через сколько часов вы возвратитесь?

– Через семнадцать… восемнадцать… А теперь прошу извинить меня, надо кое-что собрать в дорогу.

Прэнс-Линч бросил на него подозрительный взгляд.

– Постарайтесь не допустить ошибки, мистер Пайп!

– Постараюсь,- спокойно ответил Ален.

Когда Прэнс-Линч вышел, он маленькими глотками допил виски. Его мозг был максимально сконцентрирован. Он вышел на террасу. Внизу, за рулем «роллса», увидел Норберта. Посмотрел на себя в зеркало, висевшее в гостиной на стене, скорчил рожу и сказал вслух:

– Сейчас или никогда! Удачи!

Он подумал о Баннистере, вышел в коридор и направился к лифту.

– Ален!

Сара! Все-таки она вычислила его. Вероятно, она целый день дежурит в холле.

– Сожалею, Сара, но я улетаю.

Ее глаза превратились в два больших блюдца.

– Куда вы летите?

– Я вернусь.

– С женщиной? Я уже две ночи не могу спать.

– Принимайте снотворное.

– Ален, я хочу знать!

В холл вошла стайка детишек в сопровождении нянек, Ален отступил в сторону, делая вид, что пропускает их, а сам бросился к выходу. Подбежав к «роллсу», он юркнул в салон автомобиля и захлопнул за собой дверцу.

– Поехали! Пожалуйста, быстрее, Норберт!

Машина резко сорвалась с места. Через несколько секунд Ален оглянулся: Сара бежала за ними…

– На улицу Хуан, Норберт. Мне надо кое-что там оставить.

– Хорошо, мистер! Не попасть бы в пробку!

– Посмотрим.

Он отстегнул откидной столик из красного дерева, достал ручку и стал писать в блокноте.

«Я вынужден уехать. Возвращусь через 20 часов. Жди меня. Я тебя люблю! Ален».

Он вложил лист в конверт, адресованный Тьерри, и положил его на сиденье рядом с собой. Затем вставил кассету в магнитолу и, откинув голову на спинку сиденья, улетел в мечтах к своей любимой. О ком другом мог он еще думать? С тех пор как они встретились, все вокруг него изменилось. Что бы он ни делал, где бы ни был, между ним и остальным миром всегда стояли серые глаза Тьерри.

– Мистер, приехали.

Ален показал, где следует припарковаться. Он взбежал по знакомой лестнице наверх и остановился перед знакомой дверью. Он знал, что Тьерри и Люси уехали в гости к друзьям, но не удержался и постучал в дверь. Никого. Он приколол кнопкой конверт к двери, легко коснулся его губами и сбежал вниз.

Ганс ждал Тьерри уже два часа. И все это время он торчал под лестницей. Когда Ален вошел в подъезд, он сразу же узнал его, плейбоя из белого «роллса». От ревности и злобы у него перехватило горло. Что ему здесь нужно? Едва за Аленом захлопнулась входная дверь, Ганс вышел из своего укрытия и медленно поднялся наверх.

Увидев прикрепленный к двери конверт, он долго смотрел на него, читая и перечитывая имя адресата, затем резким движением сорвал и, скомкав в кулаке, сунул в карман брюк.

***

В дверях стоял до неузнаваемости постаревший Арнольд Хакетт.

– Вы заболели, Арнольд?

Марина посмотрела ему в глаза и увидела столько боли и горя, что ей сделалось не по себе.

– Входите же, Арнольд.

Он направился прямо к кровати, грузно опустился на нее, не обратив внимания на то, что Марина была абсолютно голой.

– Вы попали в аварию?

Он покачал головой, и его губы скривились в жалком подобии улыбки.

– Мне надо с вами поговорить, Марина. Вы позволите, я побуду у вас минуту?..

– О чем разговор, ради Бога!

Она ласково погладила его по затылку. Что бы там ни было, но ведь благодаря ему она оказалась здесь.

– Рассказывайте.

От самодовольного, уверенного в себе старика, которого она выставила за дверь несколько дней тому назад, ровным счетом ничего не осталось. Дыхание его было тяжелым и прерывистым.

– Жена?

– Нет, нет…

– Тогда что? Говорите.

Покусывая губы, он подыскивал слова и не находил их. Опустив голову, он едва слышно произнес:

– Я только что продал «Хакетт».

Марина удивленно посмотрела на него.

– И это довело вас до такого состояния?

– Я как будто похоронил свое дитя.

Она бережно обняла его за плечи.

– Полно, Арнольд! Может, это и к лучшему. В вашем преклонном возрасте… Вы всю жизнь горбатились, пора и на покой.

– Какой покой! Меня просто вздрючили! Вы понимаете? Раньше такие трюки я проделывал с другими, теперь наступила моя очередь. Меня вынудили стать на колени.

– Вас разорили?

– Да.

– И у вас ничего не осталось?- сочувственно спросила она.

– Чуть-чуть…

– Сколько?

– Семьдесят миллионов долларов.

– Господи! Это же огромные деньги!

– Огромные!- воскликнул он, выходя из заторможенного состояния.- Но акции стоят двести миллионов!

– Какая разница, двести или семьдесят!

– Я потерял свое дело. У меня теперь ничего и никого нет… Я – сирота!

– У вас есть жена.

– Мы уже пятьдесят лет не разговариваем друг с другом. У меня отобрали главное – цель в жизни.

– Что мешает вам построить другие заводы? Да за семьдесят миллионов вы можете купить, если захотите, «Дженерал Моторс»!

– Я оказался в худшем положении, чем безработный.

– От этого еще никто не умер. У меня есть друг, которого выгнали из фирмы «Хакетт»…

И вдруг от внезапной догадки она замолчала: неужели Арнольд Хакетт и есть фирма «Хакетт»?

– Ну и дела! Значит, вы и есть Хакетт?

– Разве вы не знали?

– Очень нужно было! Конечно, нет!

– Да, я – Хакетт.

– Ну, вы и подлец! Вы увольняете людей! Вы знаете Алена Пайпа?

Хакетта затрясло так, словно его посадили на электрический стул.

– Пайп?

– Что вам сделал плохого Пайп? Он пахал на вас, а ему взяли – и под задницу!

– Где он работал?- машинально спросил Хакетт.

– Бухгалтерия!

– В Нью-Йорке?

– Да. В Нью-Йорке. Он – мой парень!

– Дайте воды, Марина. Воды, немного воды…

Пока она набирала воду в ванной, он достал две пилюли, положил их в рот и, запрокинув голову, уставился невидящим взглядом в потолок.

Она вошла в комнату, обошла кровать и поставила стакан на ночной столик.

– Мы вместе жили. Но я сделала глупость и ушла к Гарри, а тот оказался эгоистом. Главным в его жизни была живопись, а на людей он смотрел как на собак. Даже на меня.

Она легла рядом с Арнольдом, который по-прежнему сидел повернувшись к ней спиной. Ей стало стыдно, что в такую тяжелую для него минуту она дала волю своим чувствам. Она осторожно провела пальцами по его затылку.

– Ваше время ушло, Арнольд, и не надо из этого делать трагедии. Не вы первый, с кем такое случается. Пора уступить место молодым…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});