Внизу наш дом - Сергей Калашников

Сквозь боковое стекло Суреш бросил взгляд на территорию базы, проплывавшую внизу по правому борту. Под маскировочной сетью, конечно, ни черта не видно, но там, на боевых постах, куча народа, кого тоже занесло сюда волею обстоятельств. Суреш прямо-таки кожей чувствовал внутреннее напряжение сослуживцев. А может, ему это просто кажется, потому что взвинчен он сам? Сидишь тут в этом чертовом кресле и чувствуешь себя страшно одиноким со своими проблемами. Интересно, еще хоть кто-нибудь испытывает что-то подобное, или всем наплевать, что будет? «Пятерке», например?

Очередной поворот. Каменистый склон очередного холма, испятнанный зеленью островков травы и кустов, проносится далеко под днищем гравилета, словно лоскутное одеяло. Гравилетом управлять легко, большинство операций послушная машина выполняет сама, воспринимая мысленные команды, и лишь в условиях жаркого боя приходится брать в руки штурвал…

Мысли снова вернулись к Шайе. Старший лейтенант Гунза Кипер, пилот «Спринтера», пожалуй, был единственным человеком, кто любил Шайю по-настоящему. Но и ему она не уступила. Возможно, пришло в голову Сурешу, все дело именно в этом бикаэльце, которому она и хранила верность. Шайя ведь никогда и никому не открывалась в своих симпатиях, ее личная жизнь для сослуживцев была табу. Наверное, будет справедливо, если именно этот торговец и сумеет ее спасти. Кто же еще может так рисковать своей жизнью, как не тот, кто любит по-настоящему? Не сумасшедший же он, в самом деле…

Суреш вздрогнул. Ему вдруг показалось, что он в кабине не один. Ощущение чужого присутствия было таким сильным, что он завертел головой, хотя и понимал, что это совершенный бред. В тесной кабине не поместиться двоим, да и откуда второму взяться здесь, на полукилометровой высоте? Понятное дело, что в кабине никого не оказалось, и он заставил себя успокоиться. Что-то слишком рано сдают нервы. Так недолго себя и до срыва довести.

— Внимание всем, полная боевая готовность.

Непривычно сухой голос прима-полковника Алехи Чертого вымел все посторонние мысли из головы Суреша. Бортовой тактический компьютер вывел на экран информацию о готовящемся запуске ракет «Кротосов» с координатами квадрата для нанесения удара.

«„Пятерка“, что происходит?»

«Понятия не имею. Ждем указаний. Следуем к Сигнальной сопке».

Гравилет «Пятерки» закладывает плавный поворот, Суреш повторяет маневр, ощущая дрожь двигательных систем гравилета, как собственный озноб. Черт, неужели началось?! Только не это…

Склоны гор расцвели яркими вспышками запусков — огненные цветки на сером фоне скал. Ослабленный звукоизоляцией борта, приглушенный системой звук пришел по динамикам — рев восьми ракет, ушедших в сторону Адской пропасти. Они прошли высоко над базой, но Сурешу показалось, что от их реактивных двигателей дрожит борт гравилета. Он сцепил зубы так, что онемели челюсти. Только не паниковать. Да что это с ним такое? Он же никогда в жизни не был трусом.

«Далеко пошли… Мы же вроде не планировали военных действий? Зачем понадобилось провоцировать иноров?»

«Возможно, Чертый решил оказать поддержку торговцу. Да не знаю я. Лучше помолчи, „Двойка“».

Стая ракет и в самом деле ушла в сторону предполагаемого местонахождения чужаков. «Мошкара», парившая в небе над горами, транслировала четкую картинку — «Скорпион», которым без спроса завладел торговец, в данный момент замер в семи километрах от базы на скальном уступе, расположенном высоко над ущельем. Ракеты вскоре ушли дальше, исчезнув из поля зрения. Чужаков «мошкара», к сожалению, не улавливала, они по-прежнему оставались вне систем наблюдения базы. То ли защитные системы иноров оказались на высоте и не позволили глазастым разведчикам себя обнаружить, то ли сказалась ограниченность «мошкары» по дальности наблюдения. Что он затеял, этот сумасшедший бикаэлец? О чем договорился с командиром базы? И почему тот никого не поставил в известность о происходящем?

После перезарядки запуск повторился. Еще восемь стальных тел, начиненных смертью, унеслись над ущельем в сторону Адской пропасти. Куда обрушилась первая стая, так и осталось неизвестным, по крайней мере в ВИУС информации о попадании не появилось. Да что это за бой вслепую? Какой смысл?

Вдалеке над ущельем небо на доли секунды озаряет зарево взрывов, и в ВИУС наконец поступает информация о недолете, ракеты уничтожены в воздухе.

«Они что, ближе, чем мы думали?!»

Но «Пятерка» не отвечает.

Да и Сурешу становится не до вопросов, потому что небо над головой словно проваливается в иную реальность, являющуюся воплощением ада. Пронизанная вспышками синеватых молний тьма в мгновение ока заволакивает небо целиком, и тут же вокруг вспыхивает яркий, слепящий, беспощадный свет, который пронизывает борт гравилета насквозь, словно он скроен из прозрачного стекла.

Сурешу кажется, что его кости плавятся вместе с плотью, а кровь закипает от внутреннего жара. И он уже не видит, как борт проваливается вниз, полностью лишенный управления, и несется на объятую пламенем маскировочную сеть.

Ослепленный, Суреш кричит, не слыша собственного крика.

ГЛАВА 30

Лайнус

— Вот же суки… Вы арестованы, торговцы. Семик, бросить оружие, немедленно, иначе я тебя лично пристрелю, мразь.

Капитан Семик замер с открытым ртом, так и не договорив. И аккуратно положил игломет на край командирского стола. Сложно не выполнить приказ, когда в тебя целятся снаряженные в тяжелую броню пехотинцы. Лайнус сразу почувствовал, как в душе Зайды плеснулось угрюмое раздражение, хотя внешне это на бикаэлке никак не отразилось, лишь дрогнули ноздри точеного носа, а расплавленное золото в радужке глаз слегка потемнело.

«Семик, хрен тебе в душу, не спи! Ты нас в это втянул, ты и выпутывайся, иначе я тебе ноги повыдергиваю!» — по внутренней связи пообещала капитану Зайда.

Ситуация и в самом деле сложилась препоганая.

Их застукали рядом с трупом командира базы. А то, что произошло это во время боевой тревоги, делало их положение просто безвыходным. Лайнус еще раз бросил быстрый оценивающий взгляд на штурмовиков. В броне «антимех» их рост выше двух метров, плечи, защищенные дополнительными накладками броневых пластин впечатляющей ширины, в экзоскелет доспехов встроены мускульные усилители, позволяющие бойцам почти не чувствовать веса и носить тяжелое вооружение. По виду — ходячие роботы. Эти парни могут просто порвать их руками в бронированных перчатках, им не придется даже применять устрашающее оружие — плазмоганы, способные в горячем режиме испепелить человека одним плазменным зарядом, а в холодном развалить надвое очередью из реактивных бронебойных пуль. За долю секунды. И что же им противопоставить, кроме голых рук бикаэлки и способностей самого тавеллианца, существенно ограниченных, даже сведенных на нет пси-защитой доспехов? Они сами не раз торговали таким товаром, так что Лайнус хорошо знал, на что способны бойцы в такой броне. Его силы не безграничны, он не может подчинить больше одного человека за раз, а если просто вырубить капитана Старфокса, то потом все равно придется иметь дело с разъяренными солдатами…

Ну и как теперь доказать, что это сделали не они?

«Семик, видеокамеры», — подсказал Лайнус.

Капитан Семик наконец вышел из ступора и даже приосанился, выпятив вперед свой животик, в общем, принял привычный вид надменного служаки:

— Капитан Старфокс, проясняю ситуацию. Видеокамеры наверняка зафиксировали, что это сделал прима-полковник Лимсей Журка. Приказываю…

На виртуалке тавеллианца вдруг сама собой развернулась схема базы, да так ярко, что закрыла на секунду внешний обзор, целиком завладев его вниманием. Внешний мир перестал существовать, вытесненный виртуальной реальностью. Голос оправдывающегося Семика потускнел и пропал, Лайнус вдруг почувствовал, что его сознание тащит какой-то неодолимой силой по этим чертовым схемам, а в узловых точках, подчеркивая важность показанного, мигает светящаяся стрелка:

«Смотри — здесь, здесь, и вот здесь, все эти горящие точки на схеме — ваша смерть. Я покажу вам, как выбраться, это ваш единственный шанс, так как снаружи вас ждет еще худший ад, чем внутри командного бункера — база атакована чужаками. У вас только один путь — вниз, смотри, вот здесь, прямо из кабинета. Действуйте быстро и решительно, не раздумывайте. Я…».

Призрачный голос, шепот из ниоткуда смолк, растворился, исчез.

Лайнус ошеломленно моргнул. Зрение вернулось. Вокруг снова, словно из небытия, возник кабинет командира базы, а в нем — мертвое тело старика в кресле и штурмовики, держащие их на прицеле. Капитан Семик что-то еще втолковывал предельно враждебно настроенному офицеру, а тавеллианец с кристальной ясностью уже осознал, что все оправдания бесполезны просто потому, что на них нет времени. Ни единой лишней секунды.