Женщина и война. Любовь, секс и насилие - Рафаэль Абрамович Гругман

которых состояла в том, что они делили постель с оккупантами. Не все были профессиональными проститутками. Одни, оставшись с детьми, без мужей, находившихся в лагерях военнопленных или выполнявших трудовую повинность на заводах рейха, когда начались перебои с продуктами и была введена карточная система, вынужденно «выходили» на улицу и, торгуя телом, зарабатывали продукты питания; женщины кормили детей, сожительствуя с немецкими офицерами. Когда нет возможности приобрести еду, временная проституция оказывалась спасением. Но были и молодые женщины, скрупулёзно выполнявшие заповедь «плоди и размножайся» (а куда деться, если детородные годы уходят, а портосы и арамисы в плену!), были и желавшие жить в соответствии с возрастом и, пока играют гормоны, ни в чём себе не отказывать.

Француженки, подружки немецких солдат, подверглись публичному унижению. Им публично брили головы, голыми их прогоняли по улицам

Все они подверглись публичному унижению. Подружкам немецких солдат публично брили головы (эту процедуру остряки назвали «нежным обезглавливанием»), на лбу и на груди рисовали свастику, с руками, поднятыми за голову, их колоннами проводили сквозь негодующие толпы по улицам городов, голыми прогоняли по улицам; некоторых прохвосты, назвавшиеся бойцами Сопротивления, насиловали, якобы в отместку. Женщин называли предателями, горизонтальными коллаборационистками, даже заключали в тюрьму — французские мужчины нашли на ком вымещать злость за собственное бессилие и коллаборационизм. 20 215 француженок, по данным историка Фабриса Виржили, подверглись этой унизительной процедуре. Их детей сверстники всячески оскорбляли.

Галина Аккерман в передаче на «Радио Франции» (RFI) рассказала историю из книги французского журналиста Жан-Поль Пикапера «Проклятые дети» о буфетчице, имевшей несчастье влюбиться в немецкого адъютанта.

Офицер был интересным тридцатилетним мужчиной, играл на скрипке и пианино, но Амур его тоже не пощадил. Он влюбился в шестнадцатилетнюю красавицу и ради неё дезертировал из полка. Девушка прятала его во время войны. У них родилась дочь Генриетта. Сразу же после освобождения Франции родной брат буфетчицы побежал с доносом в полицию, забыв, как сестра, работавшая в немецкой столовой, подкармливала его в годы оккупации. Влюблённых арестовали вместе с ребёнком. Лишь счастливая случайность в лице случайно оказавшихся поблизости американских солдат помешала толпе линчевать немца. Американцы спасли от смерти и позора обоих влюблённых. Другим женщинам этого городка повезло меньше: на площади перед мэрией им обрили голову и под свист улюлюкающей толпы пустили голышом по улице.

Одни женщины избежали чудовищного позора благодаря солдатам союзных войск, других от смерти спасло тюремное заключение. Нередки были случаи, когда женщины после перенесённых унижений совершали самоубийство, ведь помимо бритья, самой обыденной формы публичного наказания, им краской рисовали на лице свастику, но были и садисты, которые раскалённым железом выжигали на лице нацистское клеймо[172].

В начале нынешнего века в Берлине состоялась учредительная конференция детей разных народов, отцы которых — бывшие военнослужащие вермахта. На ней француженка Милен Л., дочь немецкого офицера Хайнца Розентретера, рассказала свою историю.

Воинская часть, в которой служил 28-летний Хайнц Розентретер, летом 1940-го располагалась в деревушке на побережье Атлантики, и несколько офицеров жили в гостинице, принадлежащей супругам Ренэ, приходящимся дядей и тётей её будущей матери. Юной Ренэ было 17 лет, и она безумно влюбилась в галантного и вежливого немецкого офицера, игравшего на пианино и дарившего ей цветы. Весной 1941-го Хайнца отправили на Восточный фронт. О том, что Ренэ готовится стать матерью, они оба не знали. Милен родилась в декабре. Через три года местные жители согнали двадцать женщин на площадь перед церковью (Ренэ была среди них), заклеймили «немецкими проститутками» и остригли наголо. Жить в деревне Ренэ не могла. Она вынуждена была уехать, оставив дочь на попечение дяди и тёти. Впоследствии она вышла замуж и жила с мужем в Бресте. В школе дети дразнили Милен «дочерью немецкой свиньи»[173].

Напоминает ли судьба Ренэ историю матери Анжелы Ивановой, рассказанную в главе «Любовный роман с пленными»?

Указом от 26 августа 1944 года более 18 тысяч француженок признали «национально недостойными» с поражением абсолютно во всех правах. Большинство наголо обритых француженок, прошедших через судилище, работали вольнонаёмными: сотрудницы санитарной службы, уборщицы, гостиничный персонал, повара и судомойки, секретарши и стенографистки. Указ отменили в 1951-м с объявлением политики национального примирения. Женщин помиловали наряду с истинными коллаборационистами, служащими вишистской полиции, вылавливавших евреев для отправки в концлагеря, и мужчин призывного возраста, добровольно отправившихся на заводы рейха выполнять трудовую повинность. Вина некоторых женщин состояла лишь в том, что они были замечены за кофепитием с немецким офицером — после освобождения Франции бдительные соседи стремились продемонстрировать преданность Сопротивлению и доносили на них в полицию, а иногда устраивали самосуд.

На учредительной конференции в Берлине компанию Милен составили потомки американских, британских и французских солдат, появившихся в результате длительного пребывания оккупационных войск на территории Германии (американские военные базы расквартированы там до сих пор). И хотя главной причиной бурного смешения человеческого генофонда стала нехватка женщин у одной из сторон и уничтожение (отсутствие) мужской части населения у другой, там, где армия длительное время расквартирована, она с завидной настойчивостью распыляет вокруг себя семенную аэрозоль.

Радикалы назвали это явление демографическим геноцидом. Здравомыслящие граждане, умеренные во взглядах, пожимают плечами, и говорят о естественном перемешивании рас и народов, и вспоминают русских татаро-монголов, мулатов, креолов и квартеронов, и указывают на самого знаменитого квартерона — Александра Дюма-старшего, внука бабушки-негритянки и деда — французского генерала. А затем напоминают об эфиопских (или эфиопо-еврейских?) корнях великого русского поэта Александра Пушкина; императорская династия, правившая в Эфиопии вплоть до 1974 года, называлась Соломоновой, и первый её представитель — сын израильского царя Соломона и царицы Савской. Прадеда Пушкина именовали Абрамом, как и родоначальника еврейского народа. Но это так, к слову…

В 2006 году Жан-Жак Делорм создал во Франции ассоциацию «Сердца без границ», объединившую французских детей немецких солдат. Его грустный рассказ озвучила на «Радио Свобода» Анастасия Кириленко[174]:

«Большая часть из нас была брошена матерями сразу после рождения. Нас растили бабушки, тёти. В худших случаях воспитывали в детдомах. Французская система образования не сделала ничего, чтобы остановить психологическое и психическое насилие, которому мы подвергались в первые годы в школе. Нас называли «дети бошей», показывали на нас пальцем.

Моя мать встретила моего отца в Париже в 1941 году. Он был музыкантом оркестра командующего гарнизоном Вермахта в Париже. Они встречались до 13 июля 1944 года. В это время позиции Третьего рейха окончательно пошатнулись, и все невоенные части армии были превращены в военные. То есть