Попала!. Дилогия (СИ) - Чернованова Валерия Михайловна

Врать было бесполезно. Я действительно за него боялась. Боялась, что Редфрит пострадает или даже погибнет. От этого сердце болезненно ныло, сжималось от тоски и страха. Страха перед пустотой, которая обязательно в нем воцарится, если схватка закончится смертью его величества.

Я не должна была это чувствовать, не хотела, но ничего не могла поделать со своим глупым сердцем.

– Переживаю, – кивнула, соглашаясь. – За него, а также за всех тех, что пришли к завесе, подчиняясь его приказу. Переживаю за тебя, Арайна. За твоих друзей и близких. За твоих родителей. Я…

Собиралась снова ее заверить, что сделаю все от себя зависящее, чтобы наладить отношения между людьми и обитателями Средиземья, но накаи перебила:

– Отнеси ее к границе и отпусти, – приказала Гхару.

– Арайна!

Больше принцесса меня не слушала. Оттолкнувшись от земли, взмыла в небо, снова становясь маленьким темным пятнышком на его голубом полотне. Пятнышком очень упрямым и совершенно несговорчивым.

Ну вот что за люди и нелюди!

– Только не говори, что тоже с ней согласен, – буркнула, обращаясь к великану.

В ответ он что‑то прогудел, после чего, наклонившись, вернул меня себе на руку и пошагал дальше. К завесе, но явно не туда, где столкнулись заклятые враги. Я сидела мышкой, прикрыв глаза. Не было никакого желания любоваться красотами Срединных земель – хватит, налюбовалась уже. Настроение, если честно, было паршивое. Я обижалась на Арайну и тоже злилась. А как тут прикажете не злиться? Пытаешься им помочь, все исправить, спасти, а они поворачиваются к тебе задом и улетают.

Неблагодарные.

В общем, вряд ли из меня получится посол мира. Да и кому я буду рассказывать о мире, если…

Если он в Хельвиву больше не вернется.

От этой мысли мне стало совсем плохо. Даже не запомнила, как прощалась с гигантом. В себя пришла уже за завесой, в тишине и прохладе Йенского леса. Очнулась, вытряхнулась из транса, в котором пребывала последний час, а может, два, и тихо застонала.

Блин, ну ты даешь, Даня! Про то, чтобы вернуть королеву королю подумала, а про возвращение волшебного клубка в свои бедовые рученьки даже не вспомнила! Ну вот куда я теперь такая беспомощная и безнадежная? Как до столицы добираться собралась? А выбираться из леса?

В сумке остались и драгоценности, которые можно было бы продать и не переживать хотя бы о деньгах. И без того есть о чем переживать. Наверное, кому‑то там наверху я сильно не угодила. Может, это ее темнейшество мстит за то, что не уступила ей королевское тело? Из правительницы Даниэлы в бомжующую попаданку Даню – это вам не просто понижение по статусу. Это стремительное падение по карьерной лестнице, и сейчас я чувствовала, как падаю, больно ударяясь о каждую ступеньку.

Ну да ладно. Хотя бы жива осталась. Это (вроде как) утешает.

Продолжая ворчать и жаловаться на несправедливость судьбы, богов и мира в целом, двинулась вперед по узкой тропинке. Думала, буду блуждать по лесу вечно, но – вот чудо! – вихляющая стежка в конце концов вывела меня на широкую, изрезанную колеями дорогу.

Осознание, что не стану чьим‑нибудь вкусным ужином, несказанно приободрило и заставило ускориться. Вечерело. На небе уже вырисовывались первые блеклые звезды, а пожар за деревьями, устроенный заходящим солнцем, почти погас.

Может, если повезет, успею добраться до какой‑нибудь деревеньки, пока окончательно не стемнело? Или меня подберет сердобольный путешественник, проезжающий мимо в своей комфортной карете. Главное, не нарваться на какого‑нибудь негодяя и целой остаться.

Я зашагала еще быстрее, то и дело оборачиваясь и надеясь, что на сегодня уже исчерпала лимит приключений. Сумерки продолжали сгущаться, но никаких деревень пока не наблюдалось. Даже какой‑нибудь завалящей хижины и той не было!

В общем, сплошное невезение.

Не успела так подумать, как слух уловил доносящийся из‑за спины глухой гул. Он нарастал с каждой секундой, становясь громче и отчетливее. Всадники. Много всадников, несущихся по дороге. Рискнуть и попросить подбросить или юркнуть в кусты?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Эта мысль пронеслась в голове и тут же растворилась в вихре других мыслей. Чувств и эмоций. Отряд был уже совсем близко, и даже в полумраке я отчетливо видела лицо возглавлявшего его мужчины.

Редфрит на своем вороном любимце. Живой и, хотелось верить, что невредимый.

Сердце заполошно забилось. От неминуемой встречи нас отделяло всего несколько мгновений.

Редфрит

Метнувшуюся к нему накаи он отшвырнул прежде, чем та вонзилась в него ядовитыми клыками. Яростное движение, и крылатая тварь отлетела к дереву, остервенело шипя и скалясь.

– Взять ее! – приказал Галеано.

Но единственное, что успели сделать солдаты, – это броситься к накаи, однако добраться до нее им не хватило времени. Дикие рванулись вперед, за завесу, под пули и сабли, лишь бы спасти свою королеву. Одну тварь король пристрелил лично, другую ранил в крыло кто‑то из солдат. Мильдгита тоже отличилась – чарами распяла на дереве хищника, превратив его в легкую мишень, которая стараниями королевских воинов быстро затихла.

Остальные маги, сбившись в кучу, что‑то испуганно бормотали. Бессвязные заклинания, от которых не было толку.

– Ни на что негодные, – презрительно сплюнул себе под ноги Галеано, вспоминая о северянах. Вот от чьих колдунов здесь была бы польза.

Его люди тоже пострадали, но сказать, скольких уже успели ранить, а скольких убить, он был не в состоянии. Битва захватила, разожгла в крови огонь ярости, подхлестнула ненависть, что жила в его сердце, кажется, целую вечность. Не желая брать пример с магов и становиться просто сторонним наблюдателем, Редфрит сражался так, будто это была его последняя битва. Да наверное, так и было. Их постепенно окружали, беря в кольцо, из которого уже вряд ли сумеют вырваться. Но легкой победы – король дал себе слово – Дикие не получат.

Так просто он этот мир не покинет.

– Перестаньте! Прекратите!

Не сразу понял, откуда доносится голос. Не сразу сумел вникнуть в смысл громких, отчаянных криков.

– Забирай свою жену и убирайся, Галеано!

А вот на этот крик его величество уже обратил внимание. Обратили все. Казалось, застыли не только воины, не только презренные, но и само время. Накаи спустилась с неба, держа на руках Даниэлу, и швырнула к его ногам, как какую‑то ветошь.

– Забирай и убирайся, – прошипела, прожигая его яростным взглядом.

Механическим движением спрятав в ножны саблю, Редфрит склонился над Фантальм, опасаясь самого страшного: его жена умерла. Но нет, пульс пусть и слабо, но прощупывался, а с губ срывалось едва различимое дыхание.

Казалось, Даниэла просто уснула и стоит лишь ее коснуться, как она откроет глаза. Не открыла. Редфрит взял ее за руку, сжал тонкие холодные пальцы, но Фантальм этого прикосновения не почувствовала.

– Что с ней?

– Может, она просто не хочет к тебе возвращаться? – усмехнулась крылатая. – Как не захотела та, другая.

Заглушив в себе очередную вспышку злости, а может, боли, острым лезвием прошедшейся по сердцу, Редфрит вскинул на Дикую взгляд и резко сказал:

– Почему? Почему ты отдаешь ее?

– Потому что хочу, чтобы ты убрался с наших земель. А еще надеюсь, что, возможно, когда‑нибудь, король, ты наконец‑то прозреешь.

– Лучше уйти. – Мильдгита приблизилась к своему повелителю, опустилась на колени перед королевой и вкрадчиво добавила: – Пока они не передумали. Мы слишком слабы, да и состояние ее величества вызывает у меня беспокойство.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Колдунья была права. Им и правда следовало убираться как можно скорее, пока Дикие продолжали изображать онемевшие статуи.

Но последняя фраза накаи царапнула разум.

– Что ты имеешь в виду, крылатая?

Очередная презрительная усмешка и брошенные, словно милостыня нищему, скупые слова:

– Лучше спроси у своей ведьмы. Хоть ты даже не узнал меня. Боюсь, услышав правду, так и останешься слепцом.