'Карусель теней' - Андрей Александрович Васильев

class="p1">– А ты что по этому поводу думаешь, Саша? – пытливо глянула на меня Ольга Михайловна. – Есть чудеса? Или нет?

– Смотрю, еще один корпус возводите? – ушел от ответа я. – Вон там?

В стороне от зданий, знакомых мне по прошлому визиту, и впрямь велись строительные работы, причем вошедшие в финальную стадию, поскольку работяги в фирменных костюмчиках в данный момент пестренькую мозаику на одной из стен выкладывали, вроде как цветущий луг. Ну, оно и понятно: место тут не сильно веселое, больница, какой бы комфортабельной она ни оказалась, остается больницей, потому нужны положительные эмоции по максимуму. А летний луг всегда глаз радует, даже на фоне зимних сугробов.

– Да, вот затеяли стройку, – покивал в ответ Вагнер. – Год назад случились у нас некоторые финансовые трудности, но все, слава богу, все обошлось. Теперь вот даже расширяемся.

– Спорный вопрос – обошлось или нет, – немного сварливо заметила Ряжская и чуть сдвинула брови. – До сих пор не понимаю, почему ты взял в новые совладельцы не нас, а Швецова.

– Оленька, давай не станем возвращаться к сто раз обмусоленной теме, – попросил ее Петр Францевич. – Так тогда сложилась ситуация. Если угодно – расположились звезды.

– Звезды, – фыркнула женщина. – Саш, ты слышал? Звезды!

– Мы вроде не для обсуждения бизнес-процессов встретились, – заметил я, доставая из салона небольшую сумку и закидывая ее на плечо. – Все люди занятые, у всех дела имеются.

– А перекусить? – лукаво подмигнул мне Вагнер. – Помнится, в прошлый раз вам наше меню глянулось. Я же ничего не путаю?

– В прошлый раз я приходил сюда к человеку, судьба которого меня не занимала совершенно. Сегодня ситуация немного другая. Ваш пациент – сестра Ольги Михайловны, а с ней меня связывают определенные отношения.

– Саша! – щеки Ряжской запунцовели, а Вагнер не удержался от двусмысленной улыбки.

– Ты неисправим, – всплеснула руками Жанна. – Только-только я тебя предупреждала – не дразни гусей.

Вот ведь! И самое обидное, в мыслях ничего такого не имел, просто сказал! Тьфу!

– Я не знаю, о чем вы, Ольга Михайловна, и вы, Петр Францевич, подумали, а я имел в виду исключительно партнерские отношения. Тьфу ты! В смысле, деловые. Короче, не будем тянуть. Господин Вагнер, пойдемте уже к пациентке.

Если честно, сейчас я себя ощущал в определенном смысле Лжедмитрием, просто потому что не очень представлял, чем я этой страждущей помочь смогу. Нет, в моей книге имелись кое-какие данные о «зельях, кровь затворяющих», или, наоборот, о «снадобьях, густую кровь разгоняющих», а также прочие изыски аналогичного толка. Раньше все было проще, большинство ныне известных медицине болезней для тогдашних лекарей просто не существовали. Особо талантливые из них, скорее всего, что-то подозревали, не сказать – предвидели, но все равно методологии диагностики тех же болезней крови не существовало. Кровь либо пускали, дабы ее излишка в теле хворого не наблюдалось, либо затворяли. На этом все.

Но и отказывать Ряжской я не хотел. Повторюсь, мне нужна ее служба безопасности, причем прямо сегодня. Пусть добывают информацию по списку, и чем быстрее, тем лучше. Кстати, может, Ольга Михайловна таким образом отчасти сама сестре и поможет. Книга-то, что мне в награду достанется, лекарю принадлежала, причем очень хорошему. А вдруг там ответ на ее вопрос найдется? Что она там у меня спросила пару минут назад? Случаются ли чудеса? Да, случаются. Очень редко и не всегда добрые, но случаются. Я тому свидетель.

А еще через пять минут я сильно пожалел, что вписался в этот расклад. За последние годы мне много разного довелось повидать: и боль, и раны разной степени тяжести, и умирающих людей. Один Арвен, с которым я тут, у Вагнеров, столкнулся, чего стоил.

Но там другое. А тут я стою у постели бледной до одурения и хрупкой на вид до невесомости молодой женщины, от которой, по сути, одни глаза остались, и не знаю, что сказать ей и ее старшей сестре. Врать смысла нет, а правду не хочется. Я хоть уже и не совсем человек, но у меня тоже сердце есть. И чувства.

Хреновая правда просто выходит. Вон она, правда эта самая, обвила шею бедняжки и душит ее потихоньку. Вся серо-дымчатая, в разводах-зигзагах, прямо как гремучая змея. И здоровая на редкость, что говорит об одном – недолго Бэлле осталось на этом свете жить, на недели счет идет, кабы не на дни.

И ничем я ей помочь не смогу. Максимум, если она на этом свете задержится в виде призрака, отправлю ее по назначению. Ну, еще кое-что по мелочам.

– Это Саша, – сказала Ряжская, сжимая руку сестры в своих ладонях. – Помнишь, я тебе про него рассказывала? Он такое умеет, что никто другой сделать не сможет.

– Помню, – прошелестел тихий голос. – Ты на него еще ругалась за то, что он слишком хорошо спрятался в Европе, так, что его даже Интерпол отыскать не смог.

– Интерпол? – изумился я и уставился на Ряжскую. – Ольга Михайловна, то есть меня вашими трудами где-нибудь в Швейцарии могли прихватить, заковать в наручники и препроводить в столицу России? Однако!

– Не прихватили ведь? – резонно возразила мне Ряжская. – Так что обошлось.

– А могло и не обойтись, – проворчал я и снова глянул на хворую девушку. – Но в целом все верно, меня зовут Саша. А ты Бэлла, верно?

– Не надо со мной разговаривать как с маленькой, – попросила меня девушка, одарив слабой улыбкой. – Все плохо, я это знаю, но жить до конца хочу так, как раньше.

– Болезнь может победить тело, но она не в силах сломить дух, – произнес я. – Так говаривал один мой знакомый.

– Он умер?

– Да. Но не от болезни. Он ее перехитрил и смог уйти так, как жил, – весело и азартно. Жюстен был тот еще авантюрист и как-то раз жульническим путем затащил меня в Пиренеи. Нашел, пройдоха, кое-какие бронебойные аргументы. Три дня мы там лазали, пещеру искали, в которой семь веков назад последние из альбигойцев остатки сокровищ своего ордена спрятали. Знаешь, всякий мужчина хоть раз в жизни хочет найти клад, и возраст этому желанию не помеха.

– А что дальше? – с