Небо в алмазах (СИ) - Younger Alexandrine

— Тебя невозможно забыть, Холмогоров!

— Чего ты тут делала тогда вообще, красивая?

— Горбатого лепила, разве не понял, Кос?

— Да я догадливый.

— Общественная мораль нас засудит! — Лизка нарочно прикрыла свое лицо космической рукой, будто стеснялась своего поведения. — Хотя, где мы, и где оно — приличие…

— Я сам себе мораль, и мне вообще пофигу, что скажут о тебе другие, — она совсем отбилась от рук, — и давай уже без бредней. Я с тобой! Я приехал, чтобы забрать тебя домой… Мало? Мы, напомню, без двух шагов от ЗАГСа застыли. И скажу, что ничего на хрен не поменялось! Ни в жизнь!

— Самоуверенно! А ты подумал, нужно ли нам это домой? — Лиза все ближе подходит к главной цели своего разговора. — Какая разница, где мы, если вместе не будем? Москва, Ленинград или глухая деревня?

— Хорошо начали, да хреново закончили, Лиза, — недовольно прогудел Кос, смотря на то, как его девушка подходит к большому окошку, в очередной раз, высматривая знакомые с детства виды. — Иди сюда! Обсудим преимущества глухой деревни, раз на то, блин, пошло!

— Давай поговорим не об этом, Космос Юрьевич! — сейчас или никогда.

— Так о чем же?! — Кос нехотя поднимает фигуру с пледа, расстеленного на паркете, и тихо подкрадываясь, собственническим жестом прижимает Лизу к себе. — Ну?

— Я… — не слишком уверенно начала Павлова, утопая в руках молодого мужчины, — я всё время думала, что хочу начать новую жизнь… Глупость сказала?

— Говори, раз так приспичило! — не препятствовал Космос, прикусив губу, к ненастью думая, что то, что скажет Лиза — не к добру.

— Я хочу жить в Ленинграде! Здесь хорошо! По крайней мере, не так много тех, кого бы, я не хотела видеть.

— Одна? Приехали, твою мать! Лиз, мы же только что всё выяснили! Мы едем домой, чтобы съехаться окончательно. А дальше — все как планировали раньше! Ну, Лиза! Не своди ты меня с ума!

— Меня послушай, родной! Я, слишком долго молча, следила за твоим времяпровождением, и не смела пожаловаться. Это не шутки, все то, что произошло с Сашкой! Вас всех могли повязать, и что тогда? Передачки носить и письма строчить? Да какая это жизнь! Почему ты не хочешь остаться здесь? В городе, где я родилась, и где обязательно найдется место для тебя! А главное, что ты с сможешь порвать… Со всем тем, о чем так не хочешь со мной каждый раз разговаривать!

— Стой, милая! Порвать с тем делом, из-за которого чего-то стою? В которое братьев втянул? В котором сам по уши? Или ты думаешь, что осенний передел, Санёк за Уралом — это зря? Что я о тебе и нашем будущем совсем не думаю, а куражусь от фени и балды?

— Космос, однажды ты поймёшь, что это не самый верный путь, и неизвестно, чем эта байда закончится! — Лиза вглядывалась в любимые глаза, пытаясь не робеть. Реакцию нужно было знать. Космос постоянен в своих пристрастиях. Был бы он другим, и она бы не терялась в его руках, каждый раз забывая собственное имя. — Я не знаю, что нас ждёт при такой жизни. Я не уверена, что хождение по краю — это то, что ты когда-то загадывал. Чем ты хуже Гелы, который однажды не стал кидаться в степь вечных крышеваний? Сегодня тебе двадцать, ты в деле, а завтра — ты и дальше будешь тянуть кота за одно место?

— Могу от получки к получке! Двести рублей за месяц, чин по чину, а в лучшем случае пятихатку, если задницу надорву. Зато по чесноку! Не дури, моя красивая, я о нас думаю! Ты у меня одна, и другой не предвидится. Либо я с тобой, либо я ни с кем!

— А если после ваших очередных разборок я труп получу, вместо тебя? Или Витьку по частям? Кто мне за это ответит? Загасят и вся наука! А Фил с Белым — тоже этого хотели? Я знаю, чем заканчиваются рисковые начинания! У меня из-за них отец с матерью в могиле, а уголовное дело закрыли. Должна спасибо сказать, что живая осталась!

— Твои родители пострадали не за то, не мешай два начала. Другие времена, Лиза, выживает сильнейший, — Космос аккуратно усадил девушку в кресло, садясь перед ней на пол, — а мы выстояли. Люберецких за кордон загнали, территорию умножили, а там глядишь — дело за малым. Вернётся Белый — станем думать, как расширяться, не всю жизнь же на дядю левого мешки таскать!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Вот ты и сам все за нас решил, — Павлова пыталась держать слезы в себе, и не смотреть на Космоса — так больнее. — Я в Москве только из-за тебя осталась! Но я вижу, куда затягивает нас это болото.

— И предлагаешь мне стать никем в главном болотном логове? Чтобы меня пристрелили за то, что я такой красивый с Москвы пожаловал? — Лиза отворачивала лицо, но уже не боялась открыто стирать слезы с покрасневшей кожи щёк. — А я не смогу сидеть на месте! И без тебя не могу! Жили же до этого столько лет, как синички в гнёздышке! Сидеть на шее твоей тётки я не стану — знаю, к чему клонишь. А я за тобой приехал, чтобы ты помнила…

— Значит, я — ребенок! Капризный, требовательный. Ты только теряешь со мной время, — слезы закончились внезапно — не так поступательно, как подбирались. Бледно-голубые зрачки, не мигая, изучали лицо Холмогорова — Лизе казалось, что она запоминает его. Но Космос обнимает её за талию, не давая встать с кресла, и уйти от него дальше, чем за порог комнаты. — Я боюсь, что просто не получусь той, кем ты меня выдумал!

— Я дам тебе время, раз ты так упёрлась в своё, — Космосу больше ничего не оставалось — отступление иногда тоже победа. Лиза упрямо стояла на своем, как маленькая заводная кукла с зацикленным механизмом, — время, чтобы ты подумала, как нам быть дальше. Свалю, очищу твой город-герой от своего присутствия! Может, случится чудо, и ты внезапно поймёшь, что неважно оно, это твое место.

— Я упёрлась, не хуже тебя, — Лиза перебирает темные пряди Космоса, утыкаясь в них носом, чувствуя, как из-под ног уходит земля, заставляя думать только о своей любви; но в действительности им приходится выбирать. Она не может разобраться, почему сама усложняет их не без того накалившиеся отношения, а Космос не привык сдавать лидирующих позиций. — И не думай, что только тебе нелегко.

— Главного это не меняет, не чувствуешь? — Кос понимает, что ни с кем не смог бы быть так долго, как получается с Лизой. Для другой он просто не откроется настолько, чтобы сердце обнаруживало себя в самый неподходящий момент. Лиза — холодное солнце, лучи косые и неприветливые к чужим веяниям, а Космосу рядом с ней светло и ясно.

— Чувствую.

Лиза пыталась отпустить от себя шальную мысль, что скоро Космос возьмёт билет до Москвы, и улетит домой, оставляя её наедине со своими мыслями, которые и так не давали покоя. Она доверилась мужским рукам, зная, что почти наверняка не хочет думать о том, что случится завтра.

Космос чувствовал, что нет ничего дороже этого момента… Вдвоем, впервые за долгое время. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. И он упорно прогонял от себя любую возможность того, что однажды Лиза, спрятавшаяся в его руках от остального мира, примет окончательное решение, и оно явно будет не в его пользу…

========== 90-й. Выбор ==========

Конец марта 1990-го, Ленинград/Москва

Опыт подсказывал Павловой, что дружба между парнем и девушкой — субстанция обманчивая. Такая связь запросто перерастает в неразрывное трепетное чувство (здравствуйте, Космос Юрьевич), или же с треском падает в пропасть из-за разных взглядов на жизнь (прости, Славка).

Правда, Софка шутила, что Холмогоров — это самая лучшая подружка Лизы. А Кос и рад стараться быть центром вселенной, чтобы без слов доносить до Павловой простую мысль о том, что ближе никого не будет. И не нужно.

Выпад Софы не был лишён здравого смысла. В чем-то подруга была права.

О взаимоотношениях с другими ровесниками Лиза почти не думала. В конце концов, Саша и Фил всегда воспринимали «мелкую Пчёлку», как сестру лучшего друга, и младшую родственницу, за которой иногда следует следить для её же блага. Сокурсники, зная про тень одного космонавта, не пытались искать шанс для общения, а остальное место под солнцем было прочно занято Косом. Как показал январь девяностого года, сын профессора астрофизики совсем не собирался сдавать позиции. Проще коня на скаку остановить!