Музыка Макса (трилогия) (СИ) - Дюран Хельга

— Я могу оставить для неё билет на входе, — предложила я, сама не зная зачем. — Скажите, как её зовут?

— Марина, — радостно сообщила доктор. — Марина Горевая. О! Она так обрадуется. Спасибо вам!

— Горевая? — переспросила я, услышав знакомую фамилию. — А Михаил Горевой вам знаком?

— Михаил — мой сын, — слегка удивившись, ответила Лидия Борисовна.

— Он полицейский?

— Да. Откуда вы его знаете?

— Мой отец Мишин начальник, — коротко ответила я, не вдаваясь в подробности. — У вас замечательный сын!

— О! Спасибо! — доктор просияла. Наверное, каждой матери приятно слушать похвалу о своих детях. — Выздоравливайте!

Я шла по коридору, шаркая одноразовыми тапочками по полу, так как они мне были велики, и думала о том, что только что, я, не понятным для себя образом, как последний лох, заочно пообещала матери неизвестной мне девушки, но известного мне парня, что приду на свой концерт. Черт! Придётся идти. Я вспомнила вопрос Макса о том, смогла бы я отменить концерт, если бы все билеты были проданы. Я фактически смогла, только Макс мне помешал и пока этого не произошло.

Поскольку Макс привез меня в больницу в том же виде, что и нашёл, а именно: в легком платье на голое тело, то уезжала я соответственно в нем же. У меня не было с собой ни обуви, ни денег, ни телефона, ни даже трусов. Зато, были ключи от квартиры. Можно было бы позвонить друзьям, например Юленьке или Тёме, но я не помнила ни одного номера наизусть. Я попросила дежурную медсестру вызвать мне такси. Когда она сообщила мне марку и номер подъехавшей машины, я просто надела поверх одноразовых тапочек бахилы и вышла на улицу. Шел снег. Я прикинула, что было около нуля градусов не меньше, потому что снежинки, падая на землю, сразу таяли. От слабости и свежего воздуха очень сильно кружилась голова, темнело в глазах и подташнивало. До машины я добралась с трудом.

Таксист, увидев меня в бахилах, летнем платьице, перепачканном засохшей кровью и перевязанным запястьем, скользящей по мокрому ледяному асфальту, даже бровью не повел, как будто возил таких чудачек каждый день. Он уточнил адрес и предложил мне взять его куртку с задней полки, чему я была премного благодарна. Добрые люди в Москве все же еще существовали.

Когда мы подъехали к моему подъезду, я предложила подняться вместе со мной за деньгами в квартиру, чтобы он был уверен, что я не сбегу не рассчитавшись. Он отказался, рискуя потерять не только бабло, но и свою куртку. Он остался ждать меня в машине, а я, буквально по стеночке, поплелась к себе. Одетая и обутая я вынесла ему куртку и деньги, щедро набросив чаевых. На прощанье он велел мне беречь себя. Этот человек просто сделал мой день. В квартиру я поднялась в отличном настроении.

От входной двери до кухни простиралась едва заметная кровавая дорожка. Пройдя в кухню, я чуть не блеванула от застоялого тошнотворного вязкого запаха крови и немытой посуды. Мне пришлось зажать нос и открыть настежь окно. Я присела на корточки возле размазанной лужи, рядом с которой был чёткий кровавый след от ботинка Макса. Кровь свернулась и засохла — отвратительное зрелище!

Вздохнув, я достала ведро и тряпку и принялась оттирать кровавые пятна, борясь с то и дело подкатывающими приступами рвоты. Мне пришлось потрудиться, ибо с паркета отмывалось очень плохо, а физические силы были на исходе. Как я не старалась, в щелях кровища осталась все равно. Больше сил ни на что не хватило. Я доковыляла до спальни и, с трудом стянув с себя грязное платье, упала в постель, поднимая вокруг себя редкое облачко пуха.

На следующий день, раз уж я решила отложить свое самоубийство на неопределенный срок, я сходила в ближайшую парикмахерскую и коротко подстриглась. Парикмахер несколько раз переспросила меня, хорошо ли я подумала и не жалко ли мне состригать такое богатство. Меня было не переубедить. Может быть, моя новая жизнь начнется с новой прически?

Потом я перерыла весь сугроб под окнами своей квартиры в поисках патронов. Снега было мало. Сугроб покрылся ледяной коркой, и это очень усложняло задачу. Через минут пятнадцать мне надоело копаться в грязных ледяшках. Патронов нигде не было видно. Кто-то явно нашел их раньше, хорошо, если дворник. Не хватало еще проблем с полицией. Из кухонного мусорного ведра я достала початую бутылку коньяка и фото Макса. Повертев его в руках, я все же бросила его обратно. Нужно было почистить ПМ и убрать в сейф.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Расположилась я на кухне. Включив радио, я положила пистолет на стол и налила себе коньяка. Выпить я так и не успела — в дверь позвонили. Я никого не ждала, поэтому решила не открывать, может это попрошайки или сотрудники ЖКО, или полиция, но кто-то упорно наёбывал в звонок, а потом начал долбиться в двери. Я не выдержала и тихонько заглянула в дверной глазок. За дверью стоял Макс.

Я решила впустить его, пока он не поднял на уши весь подъезд.

— Ёбаное всё! Я уже подумал, что опять что-то случилось! — нервно бросил он, нетерпеливо вваливаясь в квартиру.

В руках у Макса было два пакета.

Я ничего не ответила, просто ушла обратно в кухню, оставив Макса в коридоре. Не очень вежливо и гостеприимно с моей стороны, да и похуй. Макс разулся и снял куртку, затем прошел следом за мной. Я сидела за столом с бутылкой коньяка, сигаретой в зубах и разбирала пистолет, щурясь от табачного дыма.

— Ну, прямо, гангстер, ни больше, ни меньше! — сказал Макс, увидев эту картину. Потом он внимательно осмотрел меня с ног до головы, безусловно заметив, что я подстриглась. — Стрижка отстой! Ты похожа на пацана, — вынес он приговор.

— Макс, зачем ты приехал? Оценить мою прическу? — не отвлекаясь от своего занятия, и не глядя в его сторону, спросила я. — Или убедиться, что я еще не повесилась? Мог бы просто позвонить.

— Я хотел навестить тебя в больнице, но мне сказали, что ты уже уехала домой. Ты точно чокнутая! Нужно было лично убедиться, что ты в порядке. — Макс протянул мне пакеты, я не стала их брать, кивнув головой в сторону гарнитура, чтобы он поставил их туда. — Я купил тебе роллов. Ты голодна? — Я не ответила. — Ты сегодня хоть что-нибудь ела? — спросил Макс, кивнув на стакан с коньяком с укором.

Я и правда захотела есть. Впервые за долгое время. Макс одним движением сдвинул в сторону все, что было передо мной на столе, и разложил еду.

— Поешь со мной, — попросила я Макса. Он кивнул, доставая палочки. Макс растерянно теребил их в руке, комплект был один. Кому-то придется обойтись без них. Я залпом допила коньяк и, переведя дух, налила себе еще. Максу я не предлагала, подозревая, что он за рулем. — Все в порядке. Я поем руками.

Ели мы молча. Время от времени мы смотрели друг на друга, но никто не произнес ни слова. Я накатила еще стаканчик коньяка. После сытного обеда меня клонило в сон. Макс помог мне убрать со стола. Он хотел бросить пустые контейнеры в мусорное ведро, но что-то привлекло его внимание. Я даже знала что. С абсолютно бесстрастным лицом я наблюдала за тем, как Макс сел на корточки, чтобы убедиться, что ему не кажется и, что это было действительно его фото. Затем он бросил туда мусор и поднялся на ноги, как ни в чем не бывало. Самооценка Макса получила под дых. Если бы я могла в тот момент смеяться, я бы ржала до слез, но вместо этого я просто предложила Максу кофе. Он не отказался. Молока у меня не нашлось.

Макс закурил, с удовольствием прихлебывая напиток. Кофе я варила неплохой, но у Макса он получался по-особенному вкусным. А может, мне было просто приятно, что он варил его для меня? Макс достал из кармана небольшую бумажку, сложенную вдвое, и протянул ее мне. Это был билет на концерт Веры Полозковой. 2 марта, клуб «16 тонн». Макс, таким образом, надеялся, что я поживу еще чуть больше недели? Интересно, как он достал билет? У меня 16 апреля тоже там должен быть концерт. На Полозкову, как и на меня, билетов давно не было в продаже.

— Я подумал, что, может быть, ты захочешь развеяться, — сказал он.