Голос крови - Олег Юрьевич Рой

у нее остался ребенок! – принялась за моих близких. А теперь…

– Это, пожалуй, как раз говорит в пользу вменяемости. На близких нацелилась? Это может означать, что просто убить вас для нее недостаточно. Нужно разрушить всю вашу жизнь – как вы разрушили ее. Знаете, есть ужасная, но очень рациональная мысль: убить можно только один раз.

– Понятно. А уничтожать все, чем человек дорожит – значит, делать ему больно долго-долго.

– Вот именно. Но вы ее остановили, и она сорвалась. Или, может быть, и не сорвалась. Сократила длинные планы до одного-единственного убийства. Цель-то все равно – вы.

– Если нельзя разрушить мою жизнь, можно попытаться ее хотя бы отнять?

– Именно так, – Марат Максимович одобрительно покивал, как профессор – разумному студенту. – Плюс добавьте общий шок от того, что вы ее вычислили – этого она, судя по всему, совершенно не ожидала.

– Но она уже больше часа безумствует, – Арина покрутила головой, отчасти недоверчиво, отчасти недоуменно.

Малиновский усмехнулся:

– Что такое больше часа? Девушка физически, насколько я могу судить, в очень хорошей форме, а ярость требует выхода. Адреналин, знаете ли. Тем более, что даже убить вас не удалось. Но не исключено, что и наигрывает. Смотреть надо.

– То есть в перспективе – тюремный срок, а не принудительное лечение? – задала Арина единственный, по сути, интересовавший ее вопрос.

– Ну… торопиться я бы не стал, все, что я вам сейчас говорю – это пока не более чем сторонние наблюдения. Для полноценного психиатрического заключения нужно, повторю, еще поработать. Быть может, даже и не мне одному. Но вероятность того, что ваша девушка будет признана вменяемой, я, безусловно, не исключал бы. Так что делайте пока свою работу, а я буду делать свою.

* * *

Оставив Мамочку разбираться с «пациенткой», Арина добрела до кабинета, который делили Мишкин и Молодцов. За столом отсутствующего Стрелецкого – в тайгу, говорите, уехал? – обнаружился Оберсдорф, уткнувшийся в неизменный ноутбук.

– Ты откуда здесь?

– Да любопытно стало, что за существо, – он кивнул в неопределенном направлении, видимо, имея в виду обитательницу допросной. – Поглядеть пришел. Я, знаешь, все думал насчет Адрианы. Никак у меня в голове история с ребенком не укладывалась. А тут еще Лерыч кое-какую дополнительную информацию подогнал, совсем все любопытно стало. Короче, я решил покопаться. Она же в Питере училась, ты в курсе?

– В курсе.

– И параллельно, да будет тебе известно, подрабатывала на полставки в экспертном бюро.

– Типа как студенты-медики сперва санитарами и санитарками, а после медсестрами и медбратьями работают? Но разве в бюро допуски не нужны? В смысле, разве туда берут до диплома?

– Ой, Вершина, во-первых, всяко бывает, во-вторых, это было четверть века назад, тогда служебными инструкциями только ленивые не подтирались. А может, и не было такой строгости с допусками. Ты слушать будешь?

– Внимаю.

– Имелся в те времена в славном городе Питере милейший персонаж. Погоняло Джеймс Бонд, что само по себе прекрасно, согласись. Персонаж, надо сказать, и впрямь любопытный. Отмороженный даже на общем фоне девяностых. Выжил, однако, во всех разборках, хотя до наших дней сохранил, судя по всему, прежние методы, так сказать, работы.

– Левушка, пропусти десяток страниц, слыхала я про этого… персонажа.

– А, ну да, ты ж у нас в Питере начинала бороться с преступным элементом. Приходилось сталкиваться? С Бондаренко то есть?

– Опосредованно. Проводила доследственную проверку по факту предполагаемой гибели одного питерского бизнесмена, довольно крупного. Отправился на подледную рыбалку – и утонул. Тела, что характерно, не нашли. Чуяла я, что не все там с этой рыбалкой очевидно, однако по всем признакам пришлось квалифицировать несчастный случай. А недавно совсем – опаньки, появляется в новостях. Живехонький. С диковинной историей про – да, несчастный случай, травму головы, амнезию… Только танцующих индийских родственников для полной картины не хватает. Но формально не придерешься. А перед, скажем, утоплением у бизнесмена этого как раз были неслабые терки с этим самым бандюганом. Того даже проверяли на предмет причастности, но безрезультатно. Да и метод не его. Он бы этого Геста взорвал или похитил, чтоб без помех, гм, воздействовать, сам понимаешь, как именно. Или семьей бы шантажировал. Методы у него действительно прежние остались.

– Кстати, он, то есть не Гест твой, а господин Бондаренко не так давно на вертолете разбился.

– Ага. Вот потому господин Гест и решил восстать из небытия. Ну да фиг с ним. Ты нарыл, что у Адрианы с этим Бондаренко были какие-то связи?

– Имеется некая переписка между криминалистическим начальством и управлением собственной безопасности. Что-то там насчет не то ошибок в результатах, не то злонамеренного их подтасовывания.

– Про Адриану?

– Про нее, родимую. Вроде как из-за ее вредительства как минимум от двух убийств господин Бондаренко благополучно отмазался. То ли несовпадение по группе крови, то ли что-то в этом роде. Гуляй, Вася. И безопасники по этому поводу сотрудниками соответствующей лаборатории весьма плотно интересовались. Особенно почему-то Адрианой. Жаль, от переписки только ошметки остались, но в итоге никто ничего ей не предъявлял, даже от работы не отстранили.

– Списали на молодость и неопытность?

– Ну, Вершина, сколько ей тогда было? А, между прочим, история про якобы парадоксального выделителя еще не забылась.

– Это когда Чикатило задерживали, а группа крови не соответствовала группе обнаруженной на жертвах спермы? А когда уже окончательно его взяли, выдумали для оправдания теорию: у него, дескать, кровь одной группы, а сперма другой. Хотя на самом деле закавыка была всего лишь в загрязненных образцах. Но общественность успокоилась. И так хорошо банальную экспертную ошибку этой дикой теорией замаскировали, что до сих пор некоторые этим самым парадоксальным выделительством, как флагом, размахивают. То у них отпечатки пальцев с возрастом меняются. то группа крови может не соответствовать другим биологическим следам. Ну как же, смотрите, ведь у самого Чикатило такая аномалия имелась! Угу, аномалия. Экспертная неаккуратность, и все дела. Теперь вот на ДНК-тесты в той же логике нападают. Не, я в курсе, что после пересадки костного мозга могут возникнуть прелюбопытнейшие последствия, но это ж уникальные случаи. Но корпоративная лояльность – не выдумки, экспертное сообщество своих нередко защищает, в том числе и в ущерб, скажем так, истине.

Оберсдорф махнул рукой – мол, чего разглагольствуешь, сам знаю – но кивнул согласно:

– Вот потому и для Адрианы, тогда еще не Георгиевны, все проверки безболезненно прошли. Ее даже от работы не отстранили.

– И ты предполагаешь, что бандюган этот, Джеймс, понимаете ли, Бонд – отец нашей Ады? – Арина принялась размышлять вслух. – Допустим, мы можем сейчас запросить его биологию, сравнить,