Андрей Тимофеевич Болотов - выдающийся деятель науки и культуры 1738—1833 - Александр Бердышев

Во-вторых, до опубликования «Записок» некоторые люди, интересовавшиеся стариной, получали во временное пользование томики Андрея Тимофеевича и поручали писарям переписывать их, чтобы иметь собственные экземпляры (такие писарские копии «Записок» имеются в рукописном отделе Государственной библиотеки им. В. И. Ленина, в отделе рукописей ИРЛИ).

Текст «Записок», опубликованных «Русской стариной», был сопровожден приложением: изображением А. Т. Болотова в его рабочем кабинете (рисунок сына Павла), портретом Андрея Тимофеевича, фотокопией двух страниц рукописи. Кроме того, в тексте имеется 31 виньетка, выполненная сыном (в третьем издании первого тома их 64), и три плана дома. Четвертый том «Записок» снабжен указателем личных имен.

Издание М. И. Семевского наиболее удачно, но, к сожалению, тираж его весьма незначителен (всего 600 оттисков), и больше оно не повторялось (если не считать переиздания первого тома в 1873 и 1875 гг.).

Вместе с тем следует отметить, что в публикации «Записок» в «Русской старине» есть некоторые неясности. Напечатав их в 1870—1873 гг. в виде 29 частей, содержащих 300 писем, редакция журнала в 1889 г. вновь вернулась к ним, поместив три письма со следующим предисловием: «Получив от В. А. и П. А. Болотовых первые 29 частей рукописи „Записок14 А. Т. Болотова, которые и напечатаны нами в 1870—1873 гг. в приложении к „Русской старине" тех годов, мы в 1886 г. получили найденные ими у родных еще пять книжечек второй обработанной А. Т. Болотовым редакции его „Записок", и именно части 35, 36, 37-ю, заключающие в себе его рассказ о 1799—1802 гг., затем особые томики, заключающие описание 1802 г. с 7 октября и 1805 г. жизни этого писателя; таким образом, между 1795-м годом, на котором прерываются записки Болотова, изданные при „Русской старине11 1870— 1873 гг., и текстом теперешнего продолжения описания жизни Андрея Болотова — пробел в четыре года; к нему относится имеющийся у нас от г. Киселева дневник Болотова» [21 Там же. 1889. Т. 62, кн. 6. С. 537.].

Два письма напечатаны в 62-м томе[22 Там же. С. 538—576.] и одно в 64-м[23 Там же. Т. 64, кн. 10. С. 23—30.]. В отличие от прежних, эти письма без нумерации. Таким образом, из пяти полученных томиков редакция опубликовала лишь незначительную часть хроники.

И наконец, еще одна попытка продолжить публикацию «Записок» А. Т. Болотова была предпринята «Русской стариной» в 1895 г. В предисловии сообщалось: «Записки А. Т. Болотова печатались в „Русской старине" с 1870—1873 гг. в „Приложении" в объеме 34 частей; затем в 1886 г. редакция получила еще 35, 36, 37-ю части, заключающие в себе рассказ о времени с 1799 по 1802 г.; промежуток же времени между 1795 и 1799 годами остается незаполненным за утратою наследниками подлинной рукописи... Мы начинаем печатание с окончания 349-го письма, на котором остановилась прежняя редакция в октябре 1892 г.» [24 Там же. 1895. Т. 84. № 8. С. 135.]

В этом предисловии имеются две неточности:

1) в 1870—1873 гг. были опубликованы не 34 части «Записок», а только 29;

2) прекратилось печатание «Записок» не в октябре 1892 г., а в октябре 1889 г.

В 1895 г. были опубликованы три письма под номерами 349—351 [25 Там же. С. 135—155.]. Происхождение этой нумерации требует пояснения. Читатель, вероятно, помнит, что в 29 частях, опубликованных в 1870—1873 гг., было 300 писем, причем последние части содержали равно по 10 писем. Это весьма характерная деталь творчества Андрея Тимофеевича: он был весьма пунктуален, любил порядок и организованность, в том числе в своих письменных работах. Кто видел рукописи Болотова, не мог не обратить внимание на их внешний вид: все они в картонных переплетах, большинство имеет определенный объем (около 200 листов), с ровными полями, с одинаковым числом строк в листе.

Склонность Болотова к организованности позволяет нам думать, что между 29-й частью «Записок», где хроника заканчивается 1795 г. и 35-й частью, которая возобновляет ее с 1800 г., были еще 5 частей, охватывающих период примерно в 4—5 лет. Если Болотов писал их в таком же плане, как и предыдущие 29 частей, то они и были скомпонованы в те 48 писем, которые разделяют 29-ю и 35-ю части, а 30—34-я части, по-видимому, навсегда утрачены. Части 35, 36 и 37-я содержат соответственно 349—355, 356—364 и 365—378-е письма. Здесь уже нет той строгой выдержанности по размеру, как в предыдущих частях. В предисловии к 36-й части Андрей Тимофеевич писал: «...36-ю часть также было начал сочинять 22 марта помянутого [1822] года, но случилось так, что я не успел покончить 356-го листа, а стечение разных обстоятельств подало повод к пресечению тогдашнего труда моего и не принимался за сие дело даже до нынешнего 1825 года, а в сие время побудил меня сын мой к продлению описания моей жизни. Решившись на то, усмотрел я, что в течение того времени, в которое я не писал, душевные и телесные силы мои по причине глубокой старости моей претерпели значительный ущерб...» [26 Продолжение описания жизни Андрея Болотова... 1825. Ч. 36. С. 1—2. Рукопись.]

Поскольку разрыв между годом написания и годами описываемых событий составлял тогда 25 лет, Павел Андреевич посоветовал отцу писать более сокращенно. Однако сил и здоровья Андрею Тимофеевичу для продолжения работы не хватило, и 37-й частью! «Записки» окончились.

В 1913 г. издательство «Молодые силы» в Казани решило повторить подвиг «Русской старины». В предисловии к пяти первым выпущенным частям сообщалось: «В настоящем, по счету, следовательно, втором, издании „Записки" печатаются в том же виде, как были изданы „Русской стариной", с незначительным лишь дополнением вновь найденными отрывками, какова например 35-я часть „Записок", охватывающая 1799 и 1800 годы» [27 Болотов А. Т. «Жизнь и приключения...» Казань: Молодые силы, 1913. 192 с.].

Из этих слов вытекает, что издательство «Молодые силы» имело дело лишь с четырехтомным приложением и не знало о продолжении печатания «Записок» в «Русской старине». Впрочем, по каким-то причинам издание на выпуске пяти частей прекратилось, и рекорд по полноте изданий «Записок» А. Т. Болотова остался за М. И. Семевским.

В сокращенном виде «Записки» были изданы в 1930 г. издательством «Молодая гвардия», а в 1931 г. несколько более полно — издательством «Academia» в виде трех томиков небольшого формата. Все три томика были проиллюстрированы: в первом имеется портрет Андрея Тимофеевича художника В. С. Попова (оригинал хранится в Государственном Историческом музее); во втором — портрет Андрея Тимофеевича в рабочем кабинете, рисунок сына Павла, автограф начала 78-го письма, рисунки домов, в которых жил Андрей Тимофеевич в Киясовке; в третьем — портрет Андрея Тимофеевича с миниатюры на слоновой кости, а также изображения медалей, изготовленных по рисункам Болотова.

«Записки» А. Т. Болотова представляют собою богатейший мемуарный материал. Недаром к ним охотно обращаются все, кого интересуют жизнь и нравы русских помещиков и крестьян XVIII в. Известный русский историк С. М. Соловьев в своем многотомном труде по истории России неоднократно пользуется материалами «Записок». В. И. Семевский в статье «Казенные крестьяне при Екатерине II» также ссылается на Болотова [28 Рус. старина. 1879. Т. 25, кн. 5. С. 47, 49.].

Вместе с тем тот факт, что «Записки» были опубликованы лишь в последней трети XIX в., не совсем благоприятно отразился на оценке личности Болотова в эти и последующие годы. Поскольку прошло уже более ста лет после его наиболее интенсивной деятельности и научные труды были основательно забыты, некоторые авторы стали судить о Болотове только по «Запискам», что привело к крайне одностороннему пониманию личности, а порой и ее несправедливой оценке.

В качестве примера приведем работу А. Алферова и А. Грузинского. Вот как они охарактеризовали в ней Андрея Тимофеевича: «Болотов не был человеком большой силы ума и дарований; значительно отличаясь от большинства провинциального дворянства умственными интересами и известной культурностью, он в то же время вовсе не был передовым человеком своей эпохи; в его привычках и понятиях навсегда осталась добрая доля старины и патриархальности; все оживление общества, все новые течения Екатерининского времени прошли в значительной степени мимо тульского дворянина, с 1762 г. прочно осевшего на земле. Да он, и оставшись в Петербурге, не мог бы примкнуть к передовым воззрениям по всему складу своей натуры, спокойной, уравновешенной... ограничивающейся... умственными интересами невысокого полета... Болотов интересен именно как представитель значительного в конце XVIII века полуневежественного слоя дворянства, который охотно ител за своим временем...» [29 Алферов А. Д., Грузинский А. Е. Русская литература XVIII в. М.: Сотрудник школ, 1907. С. 158—169.]

Анализируя это высказывание, легко прийти к следующим выводам:

1) то, что авторы считают недостатками Болотова (прочное оседание на земле, спокойный, уравновешенный характер), в действительности позволило ему совершить настоящий научный подвиг;