Сулейман. Султан Востока - Гарольд Лэмб

Глава 6. СПАД ТУРЕЦКОЙ ВОЛНЫ

Законодатель

Селим продемонстрировал свою несостоятельность при первом же испытании. Фактически он оказался более немощным, чем предполагал Соколли. Когда Селим перебрался из Азии в Константинополь, город уже знал о тайне визиря. Толпы янычар, окружившие сераль, требовали подарков. Испугавшись, наследник пообещал им немедленно выдать вознаграждение и отправился в Белград.

Там, обнаружив полевую армию, оплакивающую кончину султана, Селим спрятался в шатре и велел Соколли изложить свои требования. Первый визирь так и сделал. Селим то ли из-за страха, то ли из-за отсутствия здравого смысла назначил мрачного хорвата пожизненным визирем империи. Сын Сулеймана прожил еще восемь лет, столько же Ибн-Сауд. Соколли же управлял империей еще пять лет при султане Мураде III, сыне Селима.

Однако сейчас последний из великих османских султанов был мертв. Селим даже не осмелился присутствовать при его захоронении рядом с гробницей Роксоланы в Сулеймании. И хотя впоследствии в серале появлялись выдающиеся деятели, некоторые из которых даже продемонстрировали недюжинные военные способности, на Сулеймане завершилась череда судьбоносных повелителей Османской империи.

Закат династии османских султанов был внезапным, как падение занавеси. Гораздо более резким, чем деградация Испанской империи после смерти короля Филиппа II. Однако кое-что другое пережило века. Эта была внутренняя сила нации, которая оказалась жизнеспособнее ее правителей, бывших нередко просто марионетками. Турецкая нация пережила Великолепную Синьору Венецию, обширные империи Испании и Австро-Венгрии.

Она продолжала демонстрировать свою необычайную жизнеспособность, когда произошел раздел Польши, а Португалия сократилась до сегмента Пиренейского полуострова.

Очевидная деградация Османской династии после Сулеймана и стойкость, выносливость турок как нации — это тайна истории. Многие исследователи этой тайны приписывали последующее падение Османской империи ошибкам Сулеймана, и лишь немногие считали, что он способствовал ее усилению.

Сам султан говорил о себе мало. Избегая встреч с посетителями, выражая свою волю устами визирей, представая на протяжении сорока шести лет своего правления перед европейцами в качестве руководящей и направляющей силы внушающей страх армии, он оставался почти неизученным. А в последующие столетия его историческая роль была искажена предубеждениями.

«Чем больше его узнаешь, — считает Роджер Меримэн, — тем величавее он становится».

Раскрыть тайну личности Сулеймана помогает сравнение деяний султана с их последствиями после его смерти. Поскольку он был обычным турком, его жизнеописание, переданное эскизно, является жизнеописанием турецкого народа в то время, когда Сулейман определял судьбу трех континентов.

* * *

Даже в год смерти Сулеймана высказывались различные оценки его деятельности. Европейцы, согласно собственным представлениям, называли его Великолепным. Турки — Кануни, Законодателем. Дотошная хроника «Краткие мировые события» отметила смерть Сулеймана в 1566 году как смерть тирана, который доставил христианам много неприятностей. Шах Тахмасп считал, что правление его испачкано двумя позорными пятнами — убийствами Ибрагима и Мустафы.

Через пятьдесят лет после смерти Сулеймана в протестантской Англии добропорядочный Ричард Ноллес писал о султане следующее: «Магомет-паша, после того как назначил в Сигетвар турецкого губернатора, созвал разбредшихся солдат и отступил к Белграду. Он держал мертвое тело Сулеймана сидящим в паланкине, создавая видимость, что султан болен подагрой. Янычары легко поверили этому, зная, что султана возили таким образом уже много лет. Они все еще считали присутствие его залогом успеха, хотя теперь он был ни на что не способен». (Есть какая-то ирония в этом последнем марше мертвого султана во главе армии, которую он приучил к дисциплине и порядку).

Он был высок, как статуя, худощав, с длинной шеей, цвет лица имел бледный, нос длинный, крючковатый, характер — амбициозный и щедрый. Сулейман был верен своему слову и обещанию, более чем кто-либо другой из магометанских королей, его предшественников. Он не желал ничего более достойного, чем овладеть огромной империей, но такой империей, которая счастлива верой в Христа".

Стопроцентный англичанин хочет поведать о чем-то важном. Он считает Сулеймана достойным такой великой империи. (В преамбуле своей объемистой «Всеобщей истории турок» Ноллес упоминает «победоносную империю турок, наводящую ужас на весь мир».) Бесспорно, турки были опасны, но они оставались великим народом, а грозного Сулеймана нельзя рассматривать изолированной личностью. Он действовал в рамках турецкой традиции.

Элегия Баки на смерть султана полна искренней печали. Он вводит в нее неизбежные образы Матьяра, мученика, и Гази, завоевателя. Тем не менее стихи рождают щемящее чувство утраты.

Неужели падишах не проснется больше от дневного света?

Неужели он не выйдет из шатра, ясный как небеса?

Мы долго блуждаем взглядом по дороге, но нет от него вести Из той далекой земли…

Помимо печали, вдруг появляется неожиданная мысль:

Ты показал всем, что такое справедливость, С востока на запад ее переносили твои вооруженные соратники, Как взмах меча…

Это — кульминация элегии. Баки не употребляет здесь таких слов, как «религиозная вера» или «покорение неверных». Сулейман добивался неосязаемой вещи — утверждения права.

Было ли это расовой терпимостью (в то время когда из Испании были изгнаны меньшинства)? Было ли это правом отдельного человека пользоваться защитой закона, независимо от религии (когда в Европе еретиков довольно часто жгли на кострах)? Было ли это социальной утопией (о которой писал Томас Мор, когда в Англии пытали и вешали бродяг)?

Сулейман не был мечтателем. Во всех случаях он опирался на турецкую традицию. Ничего не изобретая, стремился приспособить старый обычай не к требованиям века, а к чему-то более совершенному. Дело не в том, что султан мыслил как турок своего времени. Интенсивная учеба, например, практиковалась по меньшей мере со времени Завоевателя. Заслугой же Сулеймана явился перенос бремени управления империей с представителей султанской семьи на отличившихся выпускников школы.

В демократической атмосфере Турции периода правления Сулеймана было нечто и от модернизма. Сам султан явно отгораживался от общения с народом. Мехмет Завоеватель говорил лицом к лицу со всеми, кто искал с ним встречи. Но обезличенные усилия Сулеймана были направлены на защиту отдельного лица экономически и юридически. Народ по справедливости присвоил ему (после смерти) титул Законодателя.

Одно из свидетельств деятельности султана сохранилось до сих пор. В некотором смысле он принял Турцию как страну военных лагерей и превратил ее в страну монастырей и медресе (религиозных школ). И это в то время, когда поздний Ренессанс на Западе оставил след в виде дворцов для знати: Эскориал — резиденция испанских королей, дворцы Медичи, замки Валуа, особняки Тюдоров… Обыкновенные мечети, которые Сулейман строил для усопших членов своей семьи, сейчас стали достопримечательностями Стамбула вместе с памятниками его соратникам — небольшой гробницей Барбароссы у Босфора, украшающей общественную площадку для игр, гробницей Пьяли-паши, стоящей в соответствии с его пожеланиями у канала, который выходит к открытому морю. Комплекс Сулеймания расположен рядом с территорией современного университета, здание которого воздвигнуто на вершине холма. Приезжайте в любой город Анатолии, и, если вы обнаружите необычную своей простотой мечеть или живописный фонтан, люди скажут вам, что это работа Синана. В Турции подтвердилась истина: «Что было, то останется».

Обвинители

Крах династии султанов после Сулеймана был столь значительным, что турецкие историки ищут его причины в правлении Законодателя. Тремя поколениями позже Хоя Бек, весьма честный исследователь, насчитал следующие главные ошибки Сулеймана, способствовавшие упадку и падению Османской империи.

1. Султан удалился из Дивана, порвав тесную связь с советниками, принятую в Азии.

2. Он сделал визирями Ибрагима и Рустама, исходя из фаворитизма, а не из заслуг и знатности. В случае с Рустамом он возвысил родственника, что противоречило закону.

3. Из-за Рустама и Роксоланы женщины получили возможность влиять с помощью интриг на назначение министров. В результате главные евнухи приобрели большую власть.

4. Богатства, которые было позволено накопить Ибрагиму и Рустаму, нанесли ущерб государству, особенно после того, как они были переданы в вакф (религиозный фонд) на постоянное хранение.

По мнению Хоя Бека, Сулейман несет ответственность за все это. Султан таким образом подорвал айин (обычай), что имело губительные последствия. Сулейман рискнул разрывом с традицией ради достижения собственных целей.