Драконий огонь - Оксана Олеговна Заугольная

еще Барвинка, чтобы зрелище стало совсем уж незабывемым! Манфред едва заметно усмехнулся, представив эту картину.

— Так ты поможешь? — кажется, из-за его усмешки Роза потеряла надежду, пальцы её снова сильнее сжались на рукояти ножа. Нехорошо.

— О да, — уверил её Манфред. Нет, шутка выйдет всё-таки забавная. Он исполнит обещанное и в то же время отомстит. Отомстит им обоим.

Такого он никогда не делал, но разве не посреди мертвого поля боя самое подходящее время для экспериментов?

Манфред ощупал браслет магессы. Почти выдохшийся, с вязью брачного союза, которого — и теперь Манфред видел это ясно, вовсе не было. Но это был настоящий магический браслет, и это упрощало его работу. Он замелькал пальцами над браслетом, крепко связывая его с самой Розой, и её слабенькой цветочной магией. Теперь она вряд ли сумеет избавиться от него. По крайней мере, Манфред не знал способов, способных на это. Он замер на мгновение, вспомнив о Фабиуше. На руках у взрослого магика с именем его сына не было браслетов, и как он их снял, Манфред не представлял. Впрочем, это его тайна, и вряд ли он будет так великодушен, что поделится ею с Розой.

Теперь, когда браслет был неотделим от магессы, остались задачки попроще. Привязать портал так, чтобы можно было перемещаться только внутри довольно широкого, но кольца… Браслет обрастал пузыриками, похожими на драгоценности, и всё больше напоминал другой браслет, который Манфред надеялся никогда не вспоминать.

Усмешку давно сменила злая улыбка, и Роза уже пару раз дергала руку, пытаясь вырвать её из захвата магика, но он этого не замечал. Наконец-то он понял. Солько лет прошло, он забыл, вспомнил и снова забыл. Что же, теперь Роза была едина с тем пространством, куда её должно было отправить заклятие Манфреда, и найти её там не сумеет никто, ни яблоневые, ни цветочные. Она же хотела именно этого, верно?

И только один выход — вниз со скал. И этот шаг она должна была сделать сама. Желая этого. Такая простая штука, как же он не понял её сразу? Идеальная игрушка пространственного магика. Такого, как он. Такого, как его отец.

Оставалось последнее. Он наклонился к её рту. Живое письмо умели отправлять все магики, но мало кто брался. Это было… нечистоплотно. Но сейчас идеально.

Роза с округлившимеся от страха глазами — небо, неужели он никогда даже не рассматривал, какого они цвета? Серые. Серые, как небо и вода в том месте, где ей предстояло жить до самой смерти. И только ей решать, будет ли с ней там кто-то еще. Она же умеет убивать, травить и накладывать иллюзии? Ей придется постараться.

— Я понял, — шепнул он ей в приоткрывшийся рот. — Я знаю. Наслаждайся.

Это будет то, что его голосом первым произнесет Роза, когда прибудет на место. Что она будет делать дальше, его не интересовало. Пусть перебьет все тарелки в старом замке, пусть визжит и топает ногами. Даже строит козни. Ему было всё равно.

Он был наконец свободен. Свободен от вины, что висела на нем с того ужасного дня, когда мать исчезла в седых волнах. Она освободилась от его отца, а Манфред всегда думал, что это он убил её.

— Ты свободна, — шепнул он теперь Розе. — Там тебя никто никогда не найдет.

И не его вина, что обещание в этот раз прозвучало словно угроза. Легкое движение перчаткой, и Роза исчезла со славного теплого побережья яблоневого материка, чтобы оказаться на другом, лишь по странному стечению обстоятельств считающемуся таким же побережьем этого же материка.

И едва Роза исчезла, он перестал о ней думать. И запретил дальше думать о матери. Все эти женщины, что вереницей шли в его жизни. Он так боялся потерять кого-то, что так боялся не удержать другую женщину, что отталкивал её только сильнее. И Еву и прочих. И только теперь он понял, что ему не нужна сильная женщина вроде Евы. Не нужна слабая вроде тех глупеньких девиц, что он даже не доводил до кровати, довольствуясь всякими укромными местечками. Ему нужна была женщина, которая твердо стоит на ногах.

Он снова посмотрел на Еву, которая так и не приходила в сознание и лежала на руках короля. Даже отсюда, из гущи толпы было видно, как пульсирует у неё в голове артефакт. Что же, Ева отнюдь не стояла на ногах во всех смыслах. Манфред вздохнул. Он хотел когда-то переместить артефакт из головы супруги, но быстро понял, что это убьет её только быстрее. А что эта штучка однажды убьет её, было ясно им обоим. Что же, возможно, пришло её время.

Было ли Манфреду жаль Еву, такую тоненькую и бледную? Да. Нет. Возможно. Он не мог сейчас думать слишком много о ней, когда была неясна даже его собственная! Он бы рад рассчитать, как именно нырнуть в пространство, чтобы перехватить Радославу из-под руки кого-то из железных и уволочь с собой раньше, чем успеет среагировать даже мальчишка. Их сын. Ладно, её сын. Но неестественная бледность принцессы его пугала. Одно дело убедить наедине женщину стать его супругой. Не прямо сегодня — она пока что считается замужем, но если обещание повиснет на её браслете, деваться уже будет некуда. И совсем другое — стать причиной смерти матери короля.

Поэтому он выжидал, прикидывал расстояния и одновременно осторожно просматривал толпу вокруг. Если Роза сумела подобраться к нему незаметно, то кто-то еще из цветочных сумеет тоже. Он даже увидел Ульфилу. Его чутье не подвело — фея была тут. В отличие от него, она определенно увидела его много раньше и теперь не сводила с него глаз, словно хижная крупная кошка, наблюдающая из зарослей. Манфред никогда не причислял себя к травоядным, но сейчас ему сделалось жутко, будто он был тем, за кем охотилась хищница.

Он поспешно отвернулся и нос к носу столкнулся с тем парнишкой, что по его вине попал в темницу. Да что там такое с темницами дворца, они не могут удержать даже жалкого курьера! Мысль перескочила дальше — и как жалкий курьер подобрался так близко?

— Вы подставили меня, господин Манфред, — произнес парень, не собираясь даже отодвигаться. Так что сделать шаг назад пришлось самому Манфреду, потому как он был вовсе не сторонником столь близкого общения с людьми. Особенно теми, кто не являлся симпатичными женщинами и ненавидел его. Второе было менее важным.

Венек, точно! Манфред вспомнил его имя. Хорошо еще,