Король-Наёмник. Кровь Ларингии - Городчиков Илья

убили?

- Мне показалось, что он в сговоре с Ландсьерами.

- У вас есть доказательства этого предположения?

- Нет.

- Ясно. Суд удаляется для вынесения приговора подсудимому.

Герцог и два его помощника встали и ушли в комнату за своими спинами. Наблюдающие за процессом дворяне продолжили обсуждать ход дела. Я же продолжал думать о том, насколько неосмотрительно поступил, первым пролив кровь. В том, что я был прав относительно комиссара, я был уверен, но для остальных это всё равно оставалось убийством.

Судьи вернулись меньше, чем через четверть часа. За это время я успел продумать десятки вариантов развития событий, и половина из них оканчивалась достаточно положительно. Только один из них приведёт к моей смерти, и он мне не очень-то нравился.

Судьи сели на свои места, и герцог втянул воздух в лёгкие, готовясь, наконец, огласить приговор. Я внутренне сжался, дожидаясь решения герцога.

- Вадим, ввиду вашего подвига в битве при Двух Холмах и уничтожения некроманта, а также упорной службы вашего отряда короне, приговор будет вынесен только вам, и не затронет «Кабанью голову». Род Ландсьеров, из-за своего вероломного нападения на ваш отряд, заплатит по одной золотой монете за каждого убитого, а также все трофеи после битвы останутся у вас. Но вы совершили тяжкое преступление – будучи простолюдином убили дворянина. За это, моим королевским именем, приговариваю вас к смерти. Сегодня же вам отрубят голову. На этом наш суд закончен.

Элиос расплылся в улыбке, а герцог опёрся на подлокотники своего трона, готовясь встать. Сзади послышались сожалеющие вздохи и радостные крики дворян. Для многих смерть выскочки-наёмника будет очень показательной, указывающей на то, что выступать против высших сословий смертельно опасно. Пришло время разыграть последнюю карту.

- Мой король, могу ли я огласить последнюю просьбу?

Вопрос, похоже, оказался очень неожиданным, и герцог вновь опустился на свой трон, жестом приказав своим помощникам последовать его примеру.

- Что ж, воля умирающего священна. Говорите.

- Я прошу Суда Клинков.

Зал взорвался громогласным смехом, от которого содрогнулись даже стены этой крепости. Смеялся и Элиос Ландсьер, и священник, но пока я дожидался тишины, то посмотрел на Вирта. Тот, кажется, понял мой замысел и хитро улыбался.

- Ты – грязный простолюдин. Клинки разрешат спор только меж дворян! – воскликнул Элиос.

- Мой король, первый правитель Акреона, Ремул Краснокостный, завещал: «Высокие Предки дали нам руки и вложили в них мечи, чтобы мы могли защищать себя. Во всех моих землях и землях моих потомков, любой, кто является потомками Первых Людей, может защитить свою честь и свой интерес с мечом в руках. Высокие Предки рассудят их в Суде Клинков!». С тех самых пор люди бьются на Суде Клинков, а вы и ваш отец являетесь очень давними потомками Ремула, а значит, тоже следуете заветам своего прадеда. Ведь так? – на мой вопрос герцог кивнул, - Но в словах Первого Короля нет ни слова о том, что за простолюдина не может сразиться дворянин, если в том есть его интерес.

Герцог перевёл взгляд на сидящего рядом священника. Тот в растерянности приоткрыл рот, пытаясь, видимо, решить, прав ли я. Несколько мучительно долгих мгновений, и священник несколько раз мелко кивнул. В этот момент нужно было увидеть лицо Ландсьера, который побагровел от распирающего его гнева.

- Вы имеете такое право, но есть ли дворянин, который за вас вступится?

Несколько секунд молчание покрыло зал, пока дворяне переглядывались друг с другом, пока на лице Элиоса вновь стала проступать улыбка.

- Я! – выдержав воистину театральную паузу, крикнул Вирт, спускаясь со своей скамьи и подходя ко мне, - Мой король, я Анселм Вирт и я готов встать на защиту Вадима.

- Элиос, вы будете сами биться за себя, или кто-то выйдет за вас?

Ландсьер подозвал своего брата. Мужчина был куда как моложе не только Элиоса, но и Вирта. Этот Ландсьер был крепким, и в своём доспехе выглядел очень опасным. В голове промелькнула мысль о том, что он может быть не по силам Вирту.

Он, похоже, почувствовал мою мысль и хлопнул меня по плечу, - Вирты так просто не умирают.

Все мы выбрались на улицу, где места для битвы было намного больше. Охранники герцога образовали небольшой круг, и за их спинами собрались наблюдавшие за судом люди. На эту своеобразную арену и вышли Анселм Вирт и неизвестный мне Ландсьер. Оба из них сняли доспехи, чтобы уровнять шансы. Каждый Суд Клинков должен был закончиться смертью одного из бьющихся, ведь только тогда Высокие Предки забирали того, кто был неправ.

Вирт вытащил из ножен меч и встал в стойку. Тоже самое сделал и Ландсьер, взявшись двумя руками за рукоять полуторного меча. Оба бойца были готовы, и я, с замиранием сердца, стал ожидать команды от герцога.

- Бой! – крикнул Кловис.

Ландсьер ринулся вперёд, не поднимая меча, но Вирт продолжал стоять, как будто бы ему не предстояла смертельная схватка. Их разделяло всего три метра, которые можно преодолеть за пару мгновений, но Вирт оставался спокоен и нерушим. Меч Ландсьера был больше чем в половину роста Вирта и был очень устрашающим. Ландсьер сделал быстрое движение, опустив меч, и попытался уколом пробить брюхо Вирта, но тот плавно шагнул вбок, а затем, скользнул вдоль меча, молниеносно поражая в шею противника, и Ландсьер рухнул на грязную землю, зарывшись в неё лицом. Его враг лежал на земле, содрогаясь в агонии и сжимая ладонями шею. Вирт спокойно наклонился к умирающему человеку, и обтёр о его одежду свой меч, после чего вернул тот в ножны.

- Вы свободны, Вадим…

Глава 19. Царица полей

В честь моего возвращения из недолгого, но крайне нервного плена, мужики мне устроили настоящий праздник. Бернд, непонятно как и где смог найти несколько полных больших бочек вина, множество птицы и мяса, рыбы, да десятки бочонков пива, эля, браги и мёда. Неизвестно сколько это стоило денег и насколько пострадал наёмничий бюджет, но этим вечером мешали вообще всё: пиво с мёдом, вино с элем, да и всё вместе и сразу, ведь напитки всё равно смешаются в животе. Алкоголь тёк рекой, прислужники не успевали наполнять бокалы, кружки и пустые тарелки. Настроение праздника настолько меня веселило, что даже подошедшие к нашей таверне бедняки получали по