Сумеречные миры - Владимир Добряков

Катрин и Андрей уходят в Нуль-Т, а Лена обращается ко мне:

— Как тебе это нравится? Кэт — хроноагент!

— А что? Пусть попробует. Если не обломает себе крылышки, будет у нас одним хроноагентом больше.

Лена безнадежно машет рукой и наливает полстакана вина. Медленно выпивает его, берет кисть винограда и съедает несколько ягодок. Неожиданно кисть оказывается у меня в руках. Лена смеется, подходит ко мне и подставляет спину:

— Расстегни молнию.

Исполняю просьбу. Лена, обнаженная по пояс, усаживается на шкуру и смотрит на меня. Снимаю рубашку и присаживаюсь рядом.

Глава 33

Целый день генерал ум в кулак собирал..

Все кумекал в поте лица — как избавиться от стрельца.

Да в башке мысли от напряга скисли.

Вспомнил на досуге о старой подруге,

Бабе Яге — Костяной ноге.

Схожу-ка к ней, она поумней.

Л.Филатов

После завтрака ухожу к себе и вношу в свой график коррективы. Просто-напросто все из него выкидываю и приступаю к разработке операции.

Первое и самое простое решение: обезвредить бомбу на земле — сразу отпадает. Она тщательно охраняется. Возле нее постоянно находится не менее четырех человек. Можно было бы внедрить сразу четверых наших агентов. Но беда в том, что среди этих четырех всегда есть один внедренный агент ЧВП!

Видимо, мы их уже достали. Теперь они страхуются. Значит, вариант с обезвреживанием на земле отпадает. Будем смотреть дальше.

Вот бомбу везут к самолету. Это «Суперкрепость», «В-29». Здесь тоже ничего не сделаешь. Подвешивают в бомболюк. Возле самолета охрана, шесть человек, и опять двое из них — агенты ЧВП. Экипаж, получив задание, идет к самолету. Первый пилот и штурман — агенты ЧВП. Здесь тоже ничего не сделаешь. Хотя… Вот идет бортинженер. Слить топливо, так «отрегулировать» подачу масла, чтобы моторы заклинило, да мало ли чего еще… Не выйдет. У пилота есть контрольные приборы. Впрочем, возьмем этот вариант на заметку.

«Суперкрепость» взлетает, набирает восемь тысяч и идет над Северным морем. Вот самолет разворачивается на восток. Еще через какое-то время — разворот на юг. Штурман начинает выдавать команды. «Суперкрепость» ложится на боевой курс. Еще несколько секунд, и страшный груз идет вниз. Отключаюсь. Сижу, закрыв глаза. Никакого решения, кроме как внедриться в бортинженера, пока не вижу.

Завариваю кофе и закуриваю. Хорошо бы перехватить эту «Суперкрепость» на маршруте и сбить ее… Но какими силами? Посмотрим окружающее пространство на ее маршруте. Причем надо смотреть с опережением от одной до десяти минут. Так! Параллельным курсом, но на пяти с половиной тысячах, проходит большая группа «Ланкастеров». Чуть позже тем же маршрутом на семи тысячах идут «В-17».

Но это все англичане и американцы. А где же люфтваффе с их «мессерами» и «фоккерами»? Ага! Вот они! Пронизывая густую облачность, на перехват «Ланкастеров» идет двенадцать «Ме-109». Где-то в стороне замечаю еще самолеты. Это десятка «Фокке-Вульф-190» идет на «В-17». Далековато от маршрута «Суперкрепости».

Возвращаюсь к пролету «Ме-109», включаю таймер и жду. Есть! Через одну минуту над верхней кромкой облаков проходит «В-29» с атомной бомбой. Вот и решение. Внедриться в ведущего группы… Нет. Они имеют задание: перехватить «Ланкастеры», и уклонение ради одиночной «Суперкрепости» объяснить будет невозможно. А если внедриться в пилота последнего самолета, отстать в облачности и… Нет. В одиночку с «Суперкрепостью» не справиться. Нужна минимум пара.

Значит, пойдем вдвоем с Андреем или Генрихом. Отыскиваю ведущего последней пары. Он как раз атакует «Ланкастеры». Неслабый летун! То, что надо. Беру его «крупным планом» и «раскручиваю».

Гауптштурмфюрер Курт Вольфсдорф. В люфтваффе с весны сорок первого года. Воевал на Восточном фронте. Сбил сорок три самолета. Железные кресты I и II степени. В настоящее время воюет в составе 32-й эскадры СС ПВО рейха. Неплохой послужной список. А вот еще. Пять раз был сбит сам, трижды спасался на парашюте, два раза сажал самолет аварийно. Два серьезных ранения.

Значится, так. Курт, то есть я, при входе в облачность чуть снижает скорость и увеличивает угол набора высоты. Ошибка, вполне допустимая даже для опытного пилота. Ведомый в любом случае будет идти на расстоянии прямой видимости от ведущего и вынужден будет повторить его маневр. При выходе из облачности он, то есть я, потеряет контакт с основной группой и для восстановления ориентировки заложит круг. Именно в этот момент должна пройти на восьми тысячах «Суперкрепость». Я ее засекаю и иду с ведомым на перехват. Отлично!

Теперь обсчитаем ситуацию. Начинаю составлять систему темпоральных уравнений. Данные на исходные условия беру по текущему времени. Подставляю конечные условия по предполагаемому времени уничтожения «Суперкрепости».

Что за дьявольщина?! Детерминант получается мнимым! Моделирую воздействие на компьютере. Опять Время знает что! «Мессершмиты» то пропадают, то возникают на экране. «Суперкрепость» то падает в море, объятая пламенем, то продолжает лететь по своему маршруту. А дальше вообще ничего не понятно. То атомный гриб возрастает над Берлином, то тут же над Гамбургом, то его вообще нигде нет. Мелькают какие-то самолеты. Причем пропадают и возникают так часто, что невозможно их определить. Кто-то спускается на парашюте…

Останавливаю все к чертям, закуриваю и завариваю кофе. Подхожу к окну. На улице глубочайшая осень. Правильно говорила Лена. Осень здесь переходит в зиму довольно резко. Мелькнувшая в голове мысль о Лене неожиданно вызывает воспоминание о вчерашнем вечере. Потом в голову приходит мысль: а вынула ли Лена кристалл с записью из музыкального центра?

Так и есть, он там. Включаю воспроизведение. Высокий, приятный, иногда звенящий на обертонах голос поет незнакомую песню. Еще одна. Что такое? «Эхо любви»? Конечно, текст песни несколько отличается от того, что я слышал в своей фазе, но общее впечатление от песни и смысл ее те же.

Прослушав запись до конца, смотрю на таймер. Время обедать. Долг платежом красен. Чем же мне угостить подругу? Раздумываю недолго. Подхожу к синтезатору и творю борщ и жаркое с грибами и картошкой в глиняных горшочках. По линии доставки вызываю овощи, фрукты, сыр. Из них, уже рукотворно, соображаю салат и поливаю его майонезом. Так, пора приглашать подругу к столу. Вызываю Лену. Она отвечает сразу:

— Что случилось, Андрей?

— Ничего. Просто пришло время пообедать. Ты не против?

— Ой! Действительно, я заработалась и еще даже не подумала об этом.

— Я подумал. Приходи, и… вино вчерашнее осталось?

— Сейчас посмотрю… Осталось.

— Тащи сюда.

— Через пять минут.

Пока жду Лену, мысли снова возвращаются к услышанной только что записи. Беру гитару и подбираю мелодию. Увлекшись, не замечаю, как пришла Лена. Она, ошеломленная, замирает у дверей, потом садится в первое попавшее кресло и слушает. Всего этого я не вижу. Замечаю ее присутствие, только когда она разражается рыданиями, уронив лицо в ладони. Бросаю гитару и подбегаю к ней:

— Что? Что случилось, Леночка?

— Откуда? — прорываются сквозь слезы слова. — Откуда ты знаешь ее?

— Эту песню? В моей фазе ее отлично исполняла польская певица. Песня эта была очень популярна. А вспомнил я ее, извини, послушав запись, которую тебе подарил Магистр.

Лена вскакивает и делает несколько шагов к музыкальному центру, потом машет рукой и снова садится.

Усаживаюсь рядом на пол, обхватываю ее колени и тихо спрашиваю:

— Я, наверное, поступил бестактно?

Лена молчит, потом, вздохнув, говорит:

— Нет, Андрей. Просто это так неожиданной так сильно затронуло мою старую рану, что я не смогла сдержаться. Нельзя так распускаться и принимать близко к сердцу то, что уже вычеркнуто из жизни и к чему не может быть возврата.

Она вытирает слезы и снова умолкает.

— Расскажешь? — спрашиваю я после паузы.

— Непременно, но как-нибудь в другой раз. Хорошо? А сейчас давай обедать. Чем будешь меня угощать?

Достаю из синтезатора тарелки с борщом, горшочки с жарким, снимаю с салата крышку, наливаю в стаканы вино. Лена ест с аппетитом, словно это не она только что безутешно рыдала по навек утраченному. Молодец! А Магистр опасался, что у нее необратимый нервный срыв. Да с такими нервами ей можно и на экстра-класс переквалифицироваться!

Великое Время! Как изменило мой образ мыслей всего одно задание, которое я выполнил вместе с Леной. Всего несколько дней назад я был категорически против того, чтобы она вернулась к работе хроноагента. А сейчас я понял, что это не только умная, чуткая, обаятельная и нежная, но еще и надежная женщина. Это редкий тип женщины, которая не только в тебе ищет опору, но и сама — такая поддержка, имея которую можно не беспокоиться о тылах. Лена, не подозревая, что я сейчас о ней думаю, спокойно доедает жаркое, облизывается, заглядывает в горшочек, разочарованно вздыхает и наливает кофе.