Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль - Джордж Мартин

— По-твоему, они согласятся выступить на моей стороне?

— Если попросите.

— Я их еще и умолять должен?

— Умолять незачем, достаточно попросить. Письма посылать бесполезно — вашему величеству нужно отправиться к ним самому. Отведайте их хлеба-соли и эля, послушайте их волынщиков, похвалите их дочек за красоту, а сыновей за отвагу. Горцы не видели королей с тех пор, как Торрхен Старк преклонил колено, и почтут ваш приезд за честь. Приказывать им бесполезно. Они посмотрят друг на друга и скажут: «Это еще кто? Тоже король нашелся».

— Сколько там этих кланов?

— Сорок, больших и малых. Флинты, Вуллы, Норри, Лиддли. Если уговорите Старого Флинта и Большое Ведро, остальные пойдут за ними.

— Большое Ведро?

— Глава Вуллов. У него самый большой живот на все горы — редкая особенность для мужчины. Вуллы ловят рыбу в Ледовом заливе и пугают непослушных детей Железными Людьми. Чтобы попасть к ним, вашему величеству нужно будет проехать по землям Норри. Этот клан соседствует с Даром и всегда был другом Дозора. Могу дать вам проводников.

— Можешь или дашь? — От Станниса мало что укрывалось.

— Дам. Как проводников, так и пони. Тамошние дороги больше похожи на козьи тропы.

— Козьи? — прищурился Станнис. — Я спешу, а ты мне толкуешь о козьих тропах?

— Юный Дракон при завоевании Дорна обошел заставы на Костяном Пути по козьей тропе.

— Я знаю эту историю, но Дейерон в своем хвастливом труде уделяет ей слишком много внимания. Ту войну выиграли не козьи тропы, а корабли. Окенфист взял Дощатый город и поднялся вверх по Зеленой Крови, пока Дейерон удерживал основные дорнийские силы у Принцева перевала. — Станнис побарабанил по карте. — Эти горные лорды не станут чинить мне препятствия?

— Разве что пирами. Каждый постарается превзойти другого в гостеприимстве. Мой лорд-отец нигде так не ел, как в горных селениях.

— Ради трех тысяч бойцов можно претерпеть овсянку с волынками, — проворчал Станнис.

— Предупреждаю, миледи, — сказал Джон Мелисандре, — старые боги очень сильны в горах. Горцы не позволят оскорблять их сердце-деревья.

— Не бойтесь за ваших дикарей и их темных богов, Джон Сноу, — с улыбкой ответила жрица. — Мое место здесь, рядом с вами.

Джону этого хотелось меньше всего, но король не дал ему возразить.

— И куда же мне вести свою новую рать, если не на Дредфорт?

— На Темнолесье, — показал Джон. — Болтон намерен сразиться с Железными Людьми — сделайте и вы то же самое. Темнолесье стоит в густой чаще, и к нему легко подойти незамеченными. Деревянный замок защищен лишь земляным валом и бревенчатым частоколом. Путь через горы дольше, зато он обеспечит вам скрытность, и спуститесь вы чуть ли не у ворот Темнолесья.

Станнис потер подбородок.

— Когда Бейлон Грейджой восстал в первый раз, я сражался с Железными Людьми на море, где они сильнее всего. На суше, да еще застигнутые врасплох… Я победил одичалых с их Королем за Стеной. Если я разобью еще и Железных Людей, Север поймет, что у него вновь есть король.

«А я получу тысячу одичалых, — добавил про себя Джон. — Хотя мне и пятьсот прокормить нечем».

Тирион

«Робкая дева» пробиралась в тумане, как слепой через незнакомый чертог. Густая мгла глушила молитвы септы Леморы. Грифф расхаживал по палубе, звякая кольчугой под волчьим плащом, и время от времени трогал меч, как бы удостовериваясь, что тот по-прежнему висит на боку. Ройли Уткелл работал шестом на правом борту, Яндри на левом, Изилла правила.

— Не нравится мне здесь, — пробормотал Хелдон.

— Тумана боишься? — поддразнил Тирион, хотя сам в таких туманах еще не бывал.

Молодой Грифф стоял на носу с третьим шестом, отталкивая возникающие перед лодкой препятствия. Тирион только и видел, что размытые огни фонарей впереди и позади, на корме. Ему самому поручили поддерживать огонь на жаровне.

— Это не простой туман, Хугор Хилл, — сказала Изилла. — Он пахнет колдовством — будь у тебя нос, сам бы учуял. Здесь погибло много плоскодонок, пиратских лодок и даже больших галей. Люди блуждают в тумане, пока не сходят с ума или не умирают голодной смертью. Неупокоенные духи витают здесь в воздухе и таятся под водой.

— Вон один, — показал Тирион. Из воды появились кончики чьих-то пальцев. Лодка прошла мимо, но карлик, оглянувшись, увидел в глубине всю огромную руку и очертания бледного лица. Ему, несмотря на шутки, было не по себе: эти места в самом деле пахли отчаянием и смертью. Изилла права. В тумане есть что-то противоестественное, и с водой тоже нечисто, и с воздухом. Неудивительно, что каменные люди все сумасшедшие.

— Негоже смеяться, — упрекнула Изилла. — Шепчущие ненавидят все живое и теплое — так и норовят новые души к себе забрать.

— Вряд ли у них найдется саван, чтоб был мне впору. — Тирион поворошил угли.

— Каменных людей донимает не столько ненависть, сколько голод, — пробубнил Хелдон Полумейстер из-под желтого шарфа, которым замотал себе нос и рот. — В этих туманах ничего съедобного не может произрасти. Волантинские триархи трижды в год отправляют сюда галею с провизией, но посланцы милосердия часто запаздывают и порой привозят больше ртов, чем еды.

— А как же рыба? — спросил молодой Грифф.

— Я бы не стала есть ничего, что здесь выловлено, — сказала Изилла.

— Вдыхать этот туман тоже незачем, — сказал Хелдон. — Он весь напитан проклятием Гаррина.

Не вдыхать туман возможно только не дыша вовсе.

— Проклятие Гаррина — это серая хворь, ничего более, — сказал Тирион. Оно часто постигает детей, особенно в сыром и холодном климате. Кожа каменеет и трескается, хотя Тирион читал, что это можно вылечить лимоном, горчичными припарками и обжигающе-горячими ваннами (по мнению мейстеров), а также постом и молитвой (по словам септонов). При успешном лечении маленькие больные не умирают, но остаются обезображенными. Мейстеры и септоны согласны в том, что к детям, помеченным серой хворью, она больше никогда не пристанет — как и родственная ей серая чума, от которой спасения вовсе нет. — Да и в той повинна сырость, как говорят. Дурные миазмы, а не проклятие.

— Завоеватели тоже в него не верили, Хугор Хилл, — не унималась Изилла. — Волантинцы с валирийцами повесили Гаррина в золотой клетке и смеялись, когда он взывал к своему отцу. Но в ночи Ройн поднялся и захлестнул их. Те, кто повелевал огнем, посейчас остаются там, под водой. Их холодное дыхание вызывает туманы, а сердца их и плоть обратились в камень.

Тирион почесал свербящий остаток носа. Старуха, может, и права — это место дурное. Будто снова стоишь в нужнике и смотришь, как умирает отец. Нетрудно сойти с ума или окаменеть, оставаясь в этом сером супе до конца дней своих.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});